Карл Юнг

Из книги Карл Густав Юнг «О жизни после смерти». Вот что он пишет после своей болезни, которая едва не закончилась смертью.

 «Теперь мне снова придётся вернуться в эти ящики» - Мне так казалось из космоса, будто там за горизонтом выстроен искусственный трёхмерный мир, и каждый человек сидит там отдельно в своём ящике. И я должен заново убедить себя, что такая жизнь чего-то стоит! Эта жизнь и весь этот мир казались мне тюрьмой, и меня безумно раздражало то обстоятельство, что я должен воспринимать это как нечто вполне нормальное. Я был так рад освободиться от всего этого, и теперь выходило, что я – как все прочие – буду жить, привязанный, в каком-то ящике. Когда я парил в пространстве, я был невесом и ничего не связывало меня».

 «И хотя в чём-то главном моя вера в мир была восстановлена, я никогда более не мог избавиться от ощущения, что эта «жизнь» - лишь некий фрагмент бытия, нарочито разыгрываемый в трёхмерной, словно наскоро сколоченный ящик, вселенной»

 «Мы  боимся и избегаем разного рода вторжений «вечности» в нашу обыденность, но я могу описать свой опыт лишь как блаженное ощущение собственного вневременного состояния, когда настоящее, прошлое и будущее слиты воедино. Всё, что происходит во времени, всё, что длится, предстало вдруг как некое целое. Не было более временного следования, и вообще ничто не могло быть измерено в понятиях времени. Если бы я и смог описать этот опыт, то лишь как состояние; состояние, которое можно ощутить, но вообразить невозможно. Разве я могу вообразить, что я существую одновременно – вчера, сегодня и завтра? Тогда обязательно будет что-то, что ещё не началось, что-то, что происходит сейчас, и ещё что-то, что закончилось,  - и все это – вместе, всё едино. Я же чувствовал лишь некую сумму времён, радужную оболочку, в которой было сразу и ожидания начала, и удивление от того, что происходит, и удовлетворение или разочарование исходом. Я сам был неотделим от всей этой целостности, и всё же я наблюдал это совершенно объективно».

 «Ощущение объективности, которое я испытывал во … сне и своих ведениях, происходит от совершившейся индивидуации. Оно означает отстранённость от всякого рода оценок и от того, что мы зовём эмоциональными привязанностями. Для человека эти привязанности значат очень много. Но они всегда несут в себе проекцию, некое субъективное смещение угла зрения, и необходимо устранить его, чтобы достичь объективности и самодостаточности. Эмоциональные связи – это наши желания, они  влекут за собою принуждение и несвободу.

 Мы чего-то ожидаем от других, и тем самым ставим себя в зависимость от кого-то. Объективное знание, как правило, скрыто за эмоциональным отношением, и в этом суть. И только объективное знание делает возможным действительное духовное соединение.

 Я принимал условия существования такими, какими я видел их, такими, какими я их понимал, и я принимал себя самого таким, каким мне суждено быть. В начале болезни у меня было такое чувство, что в моих отношениях с этим миром не всё благополучно и что я в некоторой степени несу ответственность за это.  Но каждый, кто идёт по этому пути, кто проживает свою жизнь, неизбежно делает ошибки. От ошибок и опасностей не застрахован никто. Можно полагаться на какой-то путь и считать его надёжным. И этот окажется смертельным. Там не произойдёт ничего, - по-настоящему ничего!  Надёжный и проверенный путь – это путь к смерти».

                Получается, что важен сам процесс познания, то есть путь к истине, а не столько сама истина?

«Лишь после болезни я понял, как важно утвердиться в собственной судьбе. Наше «я» проявляет себя обычно в ситуациях непредсказуемых, непостижимых. Это «я», которое способно терпеть, способно принять правду, способно справиться с миром и судьбой. Только в таких случаях наши поражения становятся победами. И тогда ничто не в состоянии нам помешать – ни извне, ни изнутри.  Тогда наше «я» способно устоять в потоке жизни, в потоке времени. Но это верно лишь в том случае, если мы не намерены и не пытаемся вмешиваться в ход своей судьбы.

Ещё я понял, что некоторые свои мысли надлежит принимать как должное, их ценность в том, что они есть. Категории истинного и ложного, разумеется, присутствуют всегда, но они не всегда обязательны и не всегда применимы. Наличие таких мыслей само по себе более важно, чем то, что мы об этом думаем. Но и это – то, что мы думаем, - не должно подавлять, как не должно подавлять любое проявление своего «я».

                Из книги «Тайна смерти» составитель М. Ошуркова (стр. 98).