рассказ Предновогодний поезд

               
      На Новый год, я иногда рассказываю эту историю. И   кто-нибудь из слушателей говорит: «Так это же готовый сценарий новогоднего фильма!» Вспоминая, наверное, лирический фильм «С легким паром». Мне тоже кажется, что если снять фильм с атмосферой перестроечного периода, когда эта история случилась, с хорошей игрой актеров, то смог бы получиться прекрасный лирический сюжет с элементом недосказанности.
      Но, все по порядку. Это был примерно 1987-1989год, точно уже не помню.
       В прекрасное застойное время я занималась туризмом, альпинизмом, а зимой горными лыжами. И мне все это было по карману, даже студентке, так как путевки в секции были дешевы, а при участии в соревнованиях и занятии призовых мест, бесплатны. Горнолыжный сезон начинался на Кавказе в зависимости от снегопадов, часто с начала декабря, но если снега не было, то с конца декабря точно. Я часто ездила в горнолыжный лагерь на Новый год или в декабре, тем более что декабрьские путевки были почти всегда бесплатны, а народу на склонах немного. В этот сезон я была как раз в декабре и под Новый год возвращалась домой. Возвращалась я через Ростов, так как там жила моя тетя. Ее я навещала одним днем, и вечером уезжала московским поездом, который ехал через Воронеж.
 Это все предыстория. А сама история начинается с поезда, с 30 декабря.
     Я нашла свое купе в плацкартном вагоне, там сидел парень лет 30, тоже в горнолыжном комбинезоне, то есть «свой». Он засмеялся, кивнул, представился: «Юрий» и помог мне забросить лыжи на верхние полки. Я уложила свой объемный рюкзак с горнолыжными ботинками в ящик под нижним, моим местом, еле запихнув его. Всегда прекрасно встретить своего, туриста, горнолыжника, так как сразу возникает свобода в общении и понимании. В дороге это здорово. Мы оба ехали на нижних полках, сели у стола друг напротив друга и стали легко общаться, обсуждая, кто где катался, трассы, погоду и т.п. Напротив нас на боковых местах сидели, хихикая, две девчонки лет восемнадцати. Для меня поездка в поезде всегда ожидание какого-то приключения, встречи с необычными людьми, интересные разговоры и возможность спокойно подумать о чем-то важном для меня. Но продолжаем саму историю.
     Более никто в купе не входил. Юрий был москвич, очень внешне похожий на Шурика из фильма «Операция Ы», только похудее, с определенным московским лоском ироничности в разговоре. Как будто слегка подтрунивает, постоянно подшучивает. Сейчас бы сказали: троллит.
 Мы будем звать его Юрик, так как это имя близко к имени Шурик. Когда поезд уже почти тронулся, но тут же резко остановился, что у соседей попадали вещи с верхних полок, похоже было, что кто-то воспользовался стоп- краном. Потом послышался топот, шум, ругань, громкая мужская речь, громкие ответы проводницы. И в купе ввалился объемный мужчина в распахнутой дубленке, в сером костюме, с расстёгнутым пиджаком и белой мятой рубашке, выпавшей из брюк и оголившей рыжеватые волосы на объемном пузе. Он тащил на себе кучу коробок, авосек, пакетов и сумок. Бросил свой груз на пол в купе и пошел за второй партией своей ноши.  Когда он все, что вез, принес, то сразу стал требовать, чтоб я дала положить ему свои вещи под мое спальное место. Мое объяснение, что там занято, его не пробрало и пришлось показать, что в тот ящик более ничего не поставишь. Он сразу же стал возмущаться на весь вагон и требовать проводницу, тогда Юрий, оказавшийся джентльменом, предложить положить его вещи под свою нижнюю полку, вытащив оттуда свой рюкзак и забросив его к лыжам. Мужчина распихивал свои коробки куда только можно в том числе и на наши ноги, стоявших у маленького столика. Мы слегка возмущались, подшучивая. Он извинялся и пихал снова. На свое спальное место – верхнюю полку, мужчина положил большой полиэтиленовый пакет с белой игрушкой в виде собаки с ушами спаниеля. Он был весь объемный, шумный и сразу в купе стало несколько тесно, а мы с Юрием  вжались в стенки вагона у стола.
       Наконец, он успокоился и сел, сняв дубленку, и наше купе заполнилось запахом пота. Тут же он стал рассказывать, как он бежал за поездом и как долго бежал. По разговору и запаху было понятно, что он чуть выпивши. И ему требуется внимание и общение. Мужчине было на вид лет 37, волосы редковатые и чуть рыжеватые, влажные и всколоченные, он их приглаживал большой пухлой рукой. Из соседнего купе сурово к нам заглянул пожилой мужчина в светло серой папахе, похожей на генеральскую, и Юрик его сразу же прозвал «Генералом».  В нем действительно чувствовалась военная выправка и приказной тон, он как бы чеканил слова. Генерал что-то резко сказал вновь прибывшему и тот как-то сразу смолк с четким: «Слушаюсь». Но вновь прибывшему хотелось общаться, поэтому он начал с Юрика, подав ему руку и представившись: «Петр», потом посмотрел на меня и решил, что сойдет и так. Потом подошел к девчонкам и спросил, как их звать, оказалось Маша – Даша. Потом сказал, что надо проводить уходящий год и время еще детское: спать ложиться рано. Потом заглянул в купе к «Генералу», потом еще в соседнее, и слегка прошелся по поезду, в поисках единомышленников по проводам уходящего года. Было примерно пол восьмого вечера и ложиться спать было действительно рано. Люди ехали либо домой, либо в гости к завтрашнему празднику и предвкушение праздника  подчеркивалось запахом мандаринов, заполонившим вагон. Было действительно приподнятое настроение ожидания. Петр, захватив бутылку шампанского, пошел к проводнице. Через некоторое время, дама с бейжиком  «Людмила»   принесла нам бокалы (штук 6) и четыре горячих стакана чая. «Только, пожалуйста, потише,»- сказала она. Петр же все время поднимал Юрика с насиженного места, доставая из ящика припасы: шампанское, коньяк, курицу-гриль, мандарины и бананы, копченую колбасу, хлеб, красную икру в баночке. Юрик отошел покурить, чтоб не мешать хозяйственности соседа, а по приходу спросил: «Не заказал ли барин цыган?». «Скорее купец-, ответила я- цыгане давно готовы и сидят через купе». Там действительно сидела цыганская семья. Мы посмеялись незлобно и решили, что противится соседу с широкой душой бесполезно. Петр же собрал по вагону желающих проводить старый год и публика, готовая к празднованию стала собираться в нашем купе, в общей сложности набилось человек двенадцать: несколько мужчин среднего возраста, несколько дам моложе, пожилая веселая пара. Надо сказать, что бабушек с малыми детьми в вагоне практически не было, основная масса попутчиков была из взрослого населения, вполне готовая к сабантую. Петр подсунул мне банку с красной икрой и батон и сказал: «Мажь!». Я смирилась, мазала бутерброды, раскладывая их на тарелочке, принесенной от проводницы Людочки.  Предварительно мы выложили вместе с Юриком свои припасы: я домашние пирожки, а Юрик покупную пиццу.  Конечно мы не рассчитывали на купеческий размах соседа, как и на большую толпу гостей в купе, но … Стоит ли мешать людям радоваться жизни? «Генерал» сурово попытался высказать Петру, что пьянка в поезде запрещена. Но тот миролюбиво   стал уверять бывшего военного, что пить никто не будет, шампанское на 10 человек-это же не пьянка и сразу предложил генералу ложечку коньяка в чай с лимоном. Коньяк был армянский, а «Генерал» оказался слаб, ложечка в чай увеличилась до рюмочки, потом второй и суровый командир присоединился к нашей компании.  Его ухоженная жена   выглядывала улыбаясь из соседнего купе. Пахучая курица, разрезанная на куски, тонко порезанная Юриком колбаска, разломанные мандаринки, дольки лимона, шампанское в бокалах для женщин и коньяк в рюмочках для мужчин сделали свое дело, расслабив людей и в первую очередь Петра. Он все время пытался что-то рассказать о своей дороге и о том, куда он едет. И ему все время нужны были зрители и слушатели. Наконец, все чуть приняли и закусили, и стали готовы внимать. И тогда Петр, смущаясь слегка, начал рассказывать историю своей поездки. Он, оказывается, ехал домой мириться с женой. Более трех с половиной лет назад они поругались. И он, хлопнув дверью ушел в ночь, вернее к другу. Там у друга, они выпили пива, пожаловались на баб, выедающих мозг. А потом выяснилось, что друг едет на шабашку в Краснодарский край и может взять Петра с собой. А у Петра было плохо с работой, так как он все время попадал под сокращение и был в депрессии. А в депрессии он не мог искать работу и лежал на диване без желания жить. А жена, вместо того чтоб поддержать, начала зудеть, тем более, что у нее с работой было очень неплохо и зарплата росла. А его все это достало: ее зарплата, ее укоры …  И он хлопнул дверью. Правда, утром, когда   жена была на работе, вернулся в квартиру, забрал документы и нужные свои вещи, стараясь собираться как можно аккуратней, чтоб не было видно, что он приходил. И ушел. Вот.
          «А, дети есть?», - спросил кто-то из слушателей.  «Дочка. Три года ей было.» - ответил Петр.  Дамы с осуждением качали головами и хмыкали.  На некоторое время воцарилось неуютное молчание. Потом «Генерал» его прервал: «Дочери помогал?». Петр замялся и все поняли, что нет. «Обиделся я очень», - сказал Петр, - «Просто уехал и все, не было желания общаться».  «Так!»- сказал «Генерал» грозно, -«А теперь что? Решил мириться?».  «Ну, да», -замялся Петр, - «Осознал. Дочке вот подарок купил!». И Петр стал демонстрировать всем большую белую мягкую   игрушечную собаку, которая своей величиной показывала размеры его раскаянья и отцовской любви. Зрители вежливо восхищались мягкой игрушкой. «Что думаешь?»- спросил «Генерал». Все замолкли показушно - осуждающе, но, странно осуждать человека, который тебя только что накормил и напоил. И молчание резко сломалось мужскими голосами: «Забей, давай выпьем, за твое решение, куда ей деваться, молодец, все будет хорошо» и другими словами поддержки. Все как-то заговорили сразу, что все он делает правильно, что семья-это важно и надо ее беречь, что жена будет рада, а дочь тем более. За это выпили еще коньячка, заели колбаской. А Петр получил свою дозу   принятия и понимания, которой ему, видимо, не хватало,  успокоился, улыбнулся, причесал растрепанные волосы не ладонью, а расческой. То есть, теперь он не лох и не неудачник, а вполне положительный мужчина, способный заработать и содержать семью.  Исповедь его принята и грехи прощены. Получив порцию одобрения, Петр решил перевести внимание с себя на  кого-нибудь из гостей купе, предлагая рассказать им свои истории или, хотя бы, анекдоты. Мужчины приняли предложение и по порядку стали рассказывать бородатые анекдоты про мужа-жену-любовника. Кому-то показалась, что вечная эта тема не совсем уместна, так как что там с женой за три года произошло… Намек был понят. Разговор перешел в область производственных историй и политических анекдотов. Каждому предлагалось рассказать свою истории, желательно смешную на любую тему, историю из уходящего года. Очередь дошла до Юрика. И он поведал несколько смешных полу-политических анекдотов, понятных, не бородатых. И сбросил очередь рассказов на меня. А я не умею смешно рассказывать анекдоты, да и забываю их тут же. Все с ожиданием уставились на меня и мне пришлось тут же принимать решение. К этому времени остатки курицы уже убрали в толстый бумажный пакет, кто-то принес тортик, а проводница Людочка  много стаканов чая. Народ был весел и ждал продолжения шоу.
    Моя история была как раз из сурового празднования прошлогоднего Нового года в Цейском ущелье в горнолыжном лагере «Торпедо». Там, числа 2 января, начался большой снегопад с пургой и сильными ветрами, сильными до такой степени, что проезд в ущелье был перекрыт упавшим столбом ЛЭП, ведущим электричество как раз к поселку Цей и нашим лагерям. Дорога горная, с одной стороны скала, с другой горная река далеко внизу. Трасса узкая, еле две машины способны разъехаться. В такую пургу лучше не выходить из дома, а она одним днем заканчиваться не собиралась. И мы в лагерях остались без света, а, следовательно, и без отопления и кухни. Сначала мы переселились в одну большую комнату и парни, и девчонки, просто чтоб хоть от дыхания было теплей. Нам выдали дополнительные одеяла и сух паек. Потом начальство, поняв, что авария надолго, раскрутило дизель, и начало готовить горячую еду и постоянно кипятить чай для обогрева замерзших. В местном магазинчике был выкуплен весь алкоголь и свечи. Мы грели тело и душу чаем с коньяком и песнями под гитару, а также игрой в мафию под огонек свечи. И так несколько дней. Периодически мужчин снимали на расчистку выходов, так как снега уже насыпало до середины окна первого этажа, Мужчины расчищали тропинки к кухне и уличному туалету, тропинки, превратившиеся в узкий коридоры-туннели со снежными стенами с двух сторон почти с человеческий рост. Мы тоже просились им помогать, чтоб хоть как-то размяться. Но сушить варежки и штаны было негде. Температура была на улице довольно холодная, градусов 28 ниже нуля. Как-то я, по темноте идя в туннеле в туалет, наткнулась на парня, который тут же уступил мне дорогу, вклинившись всем телом в снежную стену. Когда я возвращалась назад, оказалось, что он присел в этой снежной стене и спит. А над ним уже навалило снежную шапку. Фонарика у меня не было, и я его заметила случайно. Я начала его тормошить и уговаривать встать, он отнекивался, говорил, что ему очень хорошо, и чтобы я не мешала ему спать. Кое как я его растолкала, помогла хитрость, что ему нужно меня проводить, потому что я боюсь идти одна. Я реально испугалась, что он замерзнет, а от холода и ветра у меня стали бежать слезы из глаз.  Наконец, он проникся моей просьбой и с трудом поднялся. Я отвела его в корпус, отдала медикам. Они его тут же напоили чаем со спиртом, растерли, его руки –пальцы были слегка подморожены. На другой день он нашел меня: ходил по жилым комнатам и спрашивал, кто его вчера спас. И подарил мне поломанную, но так дорогую, на тот момент, шоколадку.
     Пока я уже почти заканчивала рассказывать свою историю в купе вошел мужчина. Он с удивлением посмотрел на сбор в купе и тихим голосам попытался объяснить зрителям, что у него есть билет на место в этом купе на второй полке.  Разгулявшийся народ его тихий голос не услышал.  Наконец, устав от однообразного зажатого сидения в углу, я вышла и заставила народ раздвинуться и уступить место внизу новому попутчику. Кто-то подвинулся или ушел в свое купе, и новый попутчик присел на уголок нижнего диванчика. Мужчина был стильно одет в темно-коричневую натуральную дубленку и такую же шапку с козырьком. В руках у него была небольшая дорожная сумка и   дипломат, крайне модный тогда. Говорил он с легким прибалтийским акцентом. По времени было уже начало десятого. Кое кто из празднующих уже несколько устал, но народу в купе было пока много. И в соседних купе люди общались у своих столов, даже где-то бренчала гитара. И народ продолжал веселиться. Вновь прибывшему предложили присоединиться к прощанию с уходящим годом, заказали чай, подали рюмочку с коньяком, колбаску. Парень разделся, оказался в легком обтягивающем свитерке, хорошо демонструющем его вполне накачанную фигуру, и принял предложенные угощения, хотя и с некоторым удивлением. Безусловно он не рассчитывал на веселую компанию в купе, но смирился.   Народ, наконец, обратил внимание на нового человека, причем довольно пристальное. Дама справа от него держала для него тарелочку с яствами: бутербродами и курицей, а также периодически предлагая ему рюмочку с коньяком. Парень был слегка удивленный, но веселый, с одной стороны пожимал плечами от сложившегося, с другой стороны отвечал шутливо. Новый попутчик представился: «Александрс, можно Алекс». Прибалтийское имя и акцент вызвали кучу вопросов: «Откуда он? Зачем тут? Куда и зачем едет?» Слегка пьяненький народ был несколько дотошным. Он отвечал мягко, стараясь не сказать резко, хотя праздное любопытство ему не особо нравилось. Но он старался быть воспитанным человеком и не отвечать грубо. Кто-то стал вспоминать недружелюбие прибалтов на своей земле, он проигнорировал нападки и достал из дипломата «Рижский бальзам» к чаю, и это к нему сразу же  расположило  часть  гуляющего народа. Ему начали объяснять, что все тут рассказывают истории про себя, так уж завелось.  Он пожал плечами, но на вопросы отвечал охотно. Что он рижанин, был в командировке, а теперь едет в гости к даме. Генерал сразу срубил: «Жениться собрался?»  «Жизнь покажет, -ответил Алекс. «А она ждет тебя?», - допытывал Генерал»?  «Конечно», - отвечал тот- «Мы созвонились.» «Давно знакомы?»- продолжал «Генерал». «Да уже больше года, мы в одном компании работаем, на совместной учебе в фирме и познакомились», - отвечал Алекс. И Алекс назвал   советско-иностранную крутую компанию того периода.  «Чего тянуть-то, уже не мальчик!», - сказал сурово «Генерал». «Посмотрим- посмотрим», - отвечал прибалт- «Ей сначала развестись надо, она уже заявление подала». «Так она замужем?»- возмутился «Генерал». Парень пожал плечами: «Да нет, скорее вдова, наверное. Пропал муж давно. В розыск подавала. Но кто кого ищет?»  «Всяко бывает», - согласился «Генерал». В соседнем купе кто-то прилично запел под гитару под Высоцкого и часть гуляющего народа рвануло туда. Вагон не спал, народ слонялся по вагону то покурить, то песни послушать, то принять на грудь. Проводница Людочка вспомнила про нового пассажира и пришла за билетом и деньгами за постель. Алекс поднялся, стал доставать паспорт с билетом из кармана дубленки. Кто-то из гуляющих подбил его под локоть и из паспорта выпала небольшая фотография молодой женщины с распущенными волосами в купальнике на фоне моря. Несколько человек рванулись помочь - поднять, столкнулись лбами, засмеялись, похвалили даму на картинке и вручили фото владельцу. Все вполне мирно. Алекс поблагодарил, сел на диванчик и …вдруг Петр со всего размаху попытался ударить Алекса в лицо. Скорее всего ему помешала верхняя полка над прибалтом, или уже не очень четкая собственная реакция. Некоторые даже не поняли, что случилось. Может хотел человек встать, да не удержался, качнуло и просто упал. Петра усадили, но его лицо багровело на глазах, и он опять рванул к рижанину, пытаясь схватить его «за грудки» свитера. Тот, хоть и не понял, что случилось, достойно принял удар, вжав грузным телом Петра всю толпу, сидевшую на моей полке и вагонные стенки. «Что случилось?», - тихо спросила я у Юрика, он как раз стоял за моей спиной в проходе и в «куче-мале» мне повезло не участвовать. Он ответил тоже очень тихо: «Похоже они оба едут к одной даме».  «Так не бывает, - сказала я- «Чтоб в одном поезде, в одном вагоне и в одном купе?» «Бывает», - ответил Юрий- «Бывает и похлеще». Но, сидящий   в купе и вокруг народ, пока не понял, что случилось, да и Алекс, не слышавший откровений Петра, был в недоумении, возможно принявший поведение Петра за выходку нетрезвого человека. Ну что это за праздник русский без драки? Дамы пугали Петра милицией. Петр сидел с вытаращенными глазами, с растерянным лицом, с всколоченными волосами. Наконец он выдавил: «Как ее звать?» Голос его срывался. «Алекс ответил:  «Ольга. На море я ее возил». Петр опять всколыхнулся, сжал кулаки, но окружение повисло на его руках. До попутчиков стало доходить, что произошло. Кто-то захохотал и поспешил в свое купе рассказать интересную новость. Кто-то потянул за собой в соседнее купе Алекса, чтоб открыть ситуацию недоумевающему парню. Вагон заволновался. Один «Генерал» сидел как статуй с нахмуренными бровями, обдумывая не простую ситуацию.
    Наконец, он рявкнул, приказав всем замолчать. И предложив всему обществу поезда обдумать ситуацию и высказать свое мнение. Потому как семья- дело святое и разврат допускать в стране нельзя! Поэтому, надо провести опрос среди попутчиков. Время тогда было высказывания мнений, споров и голосований. На заводах выбирали директоров из людей, даже не имеющих высшего профильного образования.  И народ искренне верил, что он что-то может. Вот и в поезде сразу образовалась активная группа, пристававшая к попутчикам с вопросом, что они думают по поводу сложившейся ситуации. А так как, доехать обоим соперникам в одном вагоне невозможно из-за естественной драки между ними, то одного придется с поезда ссадить.  Мне такое решение вопроса казалось маразмом, и я реально не могла представить его воплощение. Как это ссадить с поезда человека, имеющего билет? Поэтому, пока просто смеялась над ситуацией и над Петром, который мне, как женщине, не особо нравился, а в сравнении с Алексом тем более. Но активная группа начала реальный опрос. Народ, относившийся к ситуации с юмором от опроса отшучивался, скорее воспринимал сложившееся   как я.  То есть не серьезно. Накормленные Петром мужики, тем не менее высказались, что они за Петра, а «нового» надо ссадить. Молодые дамы были против, им явно больше нравился Алекс, они мотивировали, что Петр проявил себя по отношении к жене крайне плохо и так ему и надо, пусть теперь локти кусает. Пожилые дамы говорили о осознании им, то есть Петром, своей неправоты, а семья- это, все - таки, семья. А прибалт жениться пока не намерен.  «Генерал» еще раз спросил Алекса в лоб: «Жениться будешь?» На вопрос Алекс заржал, его ситуация забавляла, и он относился к ней с юмором.   Его пригрели в соседнем купе, подальше от разъяренного мужа, там народ шутил и рассказывал анекдоты на соответствующую тему. Разгоряченный вагон спать не собирался. Кто там считал голоса, не знаю. Да и считал ли? Или просто «Генерал» принял решение и нашел сподвижников, а голосование было просто профанацией, но, согласно подсчетом команды «Генерала» за выдворения из поезда любовника высказалось процентов 60 от всего состава попутчиков нашего вагона.  И я вдруг поняла, что ведь и правда высадят парня «на ночь глядя» на большой станции. И  надо что-то делать. Время шло, вагон не спал, было уже около двенадцати, когда наш поезд стал приближаться к большому городу, где должна была быть остановка поезда. Несколько мужчин заставили Алекса одеться, вырывали его дипломат, высказывая ему решение «коллектива». Я побежала к проводнице, она тоже была удивлена, и мы вместе пошли с ней в соседний вагон договариваться о замене. Алекса уже вытолкнули в тамбур. Я шепнула ему на ухо, чтоб он вошел в соседний вагон. Спорить с пятью пьяными мужиками, возомнившими себя судьями, было глупо.  Поезд стоял минут десять.  Алекс слегка потоптался у нашего вагона и когда судьи ушли, зашел в соседний вагон. Через некоторое врем,  в наше  купе пришел слегка сонный молодой человек, который залез на место Алекса. Но вагон не успокоился сразу: он продолжал гудеть! Дамы ругались со своими мужьями, которые возомнили себя судьями. Кто-то орал: «Тихо!», да так, что даже те, кто заснул, резко испугано просыпались. Наконец, Людочка вырубила свет везде, где только можно, правда еще долго в темноте «Генерал» успокаивал страдающего Петра, готовя его к встрече с женой и уча его не предъявлять Ольге претензии сходу. Они еще долго сидели на краю моего нижнего диванчика, пока я не позволила себе возмутиться довольно громко, тихое возмущение оба не слышали. Грузный Петя залез на верхнюю полку и довольно быстро, измученный страданиями, заснул, похрапывая и попукивая. Я же вертелась, как, впрочем, и Юрий, вернее он не вертелся, а просто лежал с открытыми глазами. Было душно, пахло алкоголем, потом и пищей.  Я легла, наконец вытянув ноги, но заснуть не получалось. Уже пошли первые часы 31 декабря, сон был нарушен, перевозбуждение не проходило, я представляла, что сделает Алекс, на сколько расстроится Ольга, как она примет Петра? Я ворочалась и вздыхала, но заснуть не получалось, к тому же было довольно душно. Юрик присел на своем диванчике и тихо сказал : «Душно, пойдем подышим». Мы вместе вышли в тамбур рядом с туалетом, там было приоткрыто на четверть окно. На улице похолодало примерно до минус 15. Шел мелкий колючий снег, ледяные снежинке врывались в окно и таяли на коже. Световые блики от фонарей пробегали по нашим лицам. Было ощущение какой-то нереальности от происходящего. Мы довольно долго молчали, просто вдыхая морозный воздух. Потом мне вдруг показалось, или я услышала в своей голове голос Юрия, который сказал: «Не мучайся чужими проблемами. Алексу лучше самому выйти на большой станции и пересесть на рижское направление. Еще успеет к Новому году». Последнее предложение Юра тихо сказал голосом. Я ответила тоже мысленно: «Ты бы вышел?!», то ли с вопросом, то ли с утверждением, Юрий улыбнулся одними губами: «Наверное», - ответил он голосом. И далее наш диалог стал каким-то фантастическим: частично мысленным, частично нормальным. Последнее слово фразы мы проговаривали голосом.   Слова, проговоренные голосом,  как бы проверяли наше мысленное общение,  что мы реально слышим друг друга. Юрий сказал: «Ты примериваешь к себе, а Ольга другой человек и она была за Петром замужем, а потом родила от него дочь». Слово «дочь» проговорено вслух. «То есть она такая же?» - задала вопрос мысленно я. Юра пожал плечами. Я продолжила мысленно: «Зачем самодостаточному парню, работающему в крутой фирме мордобитие и возможно милиция?» Слово «милиция» я проговорила вслух. «Вот-вот»- сказал вслух Юра и добавил мысленно: «Он не такой плохой, Петр, импульсивный, но хороший организатор». Это было реально прикольно и странно- наш разговор с проговоренными вслух обрывками фраз и абсолютным пониманием их смысла. Мы удивленно смотрели друг на друга и улыбались, экспериментируя открывшимися возможностями, удлиняя мысленные фразы. Я  все эту историю увидела с другой стороны и нервозность от глупой ситуации ушла. Необычность нашего молчаливого общения была достойным продолжением фантастичной ситуации, случившейся сегодня вечером. Наконец, надышавшись, кто-то из нас зазевал, а зевание страшно заразительно и мы, зазевав в унисон, сказали друг другу одновременно: «Пошли стать» и вернулись к  своим лежанкам.  Спать мне осталось всего несколько часов, так как поезд приходил в мой город довольно рано, около 8 утра.  После холодного воздуха, я вырубилась. И проснулась, когда проводница уже активно тормошила меня и Петра, потому что до приезда на вокзал «Воронеж-1» оставалось не более 30 минут. Юрику тоже пришлось вставать, чтоб вытащить вещи Петра из ящика под своей полкой. Я выходила из вагона последней, Юра провожал меня, нес мои лыжи. Выйдя, я оглянулась. Алекса не было, но он мог давно уже выйти. Петр навешивал на свои плечи кучу связанных пакетов и коробок, а потом стал спускаться в подземный переход. Юрка выпрыгнул из вагона, я мысленно сказала ему вернуться, а то замерзнет. Он ответил: «Ничего, потом досплю». Потом, все таки, прыгнул в вагон и помахал мне рукой, я ответила своим маханьем в ответ. Надела рюкзак, взяла в руки лыжи и подойдя к подземному переходу, оглянулась с поразившей меня грустной мыслью, что я никогда больше не увижу этого умного парня. Он пока стоял в дверях вагона. И чтобы не задерживаться долго на печальной мысли, я начала резко спускаться по ступеням подземного перехода. Все больше и больше понимая, что все, что было со мной совсем недавно: горнолыжный лагерь, Ростов и встреча с тетей, поезд со своим сюжетом и ночной разговор, все это уже где-то в прошлом, в которое вернуться невозможно. Меня поразило бесконечное понимание единственности каждого дня, которое ранее так контрастно не ощущалось, невозможность задержать мгновение, вернуть его и что-то в нем изменить.
          Мироздание любит шутить. И тасуя колоду судеб
          Нас пытается научить, что мы вечно в пролете будем.
          А теория относительности будет попрана и растоптана
          Мистицизмом живой действительности, да законом подлости скомкана.
          Тот волшебник, собравший каждого и пасьянс, разложивший в поезде,
          Потирает ручонки радостно   от своей неписанной повести.
          Было скучно сидеть: в окошечко на пейзажи лесные пялится?
          Поиграйте теперь немножечко, чтоб сквозь слезы смеясь, печалиться 
          Для кого из нас представление? Все мы зрители и актеры…
          Есть ли главный игрок? В сомнении…Кто спустил свои планы в прорубь?
          Посмеялось лишь мироздание создавая и разрушая,
          То расцвечивая желания, то в пахучую грязь макая.
          Расскажи ему о надеждах длинным списком. А вдруг поможет….
          Мирозданье откроет вежды, усмехнется: «А что? Быть может»….

Р.S. Одна моя приятельница, литератор, прочитав рассказ, увидела в нем то , что не видела я. Это история ни отдельного случая в поезде, а история страны, разрушения СССР. Ольга- это Россия(русский народ), вечно ждущая любви и вечно все тащащая сама, все бытовые  тяготы, Петр - это власть, хамская, ни с кем не считающаяся, иногда выдающая подачки, чтоб задобрить идиотов. Алекс- это Запад, Это наши республики Прибалтики, которые решили не связываться больше с Петрами.(Хотя с другой стороны те же Поли и Паули со своей подлостью.) А все вместе фантасмагория смеха, лиричности, черного юмора и сарказма. Когда вроде как смеешься с ощущением ужаса продолжения. И конца у этого, достойного выхода нет. Вечное ожидание, вечная надежда и вечное продолжение.