Метафора судьбы. О поэзии Валерии Салтановой

МЕТАФОРА СУДЬБЫ

Север – это, мой друг, всерьёз...
В. Салтанова

В созвездии поэтов Севера вот уже почти сорок лет горит, согревая или озаряя читателя, звезда современного поэта Валерии Салтановой. Почему – не поэтессы, как было бы и правильнее, и точнее? А потому что творчество Валерии давно перешагнуло, переросло рамки понятия «женская лирика», да и само понятие «лирика» в её случае представляет собой весьма разнообразную картину. Диапазон от любовной до гражданской берётся Валерией уверенно, охватывая и философскую, и городскую, и духовную... Салтанова с пронзительной откровенностью и точностью смогла воплотить в стихах сиротский, бунтарский, вольный и тоскливый дух девяностых годов, смогла сказать неробкое слово о времени перемен и все последующие годы сохранять в своём творчестве редкое поэтическое качество – современность высказывания, нерв правды, прерывистое, горячее дыхание. Неспокойный, неравнодушный, горячий она человек. И поэт.
Лера Салтанова родилась 11 июня 1966 года в Пятигорске, раннее детство провела в Ростове-на-Дону, а в семилетнем возрасте переехала вместе с родителями в заполярную Воркуту. Уже в краю вечной мерзлоты она окончила школу и, решив стать профессиональным музыкантом, поступила в Воркутинское музыкальное училище. Затем был некоторый период обучения в Петрозаводской консерватории. И вот, в 27-летнем возрасте, уже будучи по сути сложившимся поэтом, но стремясь к совершенствованию на этом поприще, Лера приняла решение поступать на заочное отделение Литературного института имени М. Горького в Москве. Таким образом годы обучения не помешали работе и активной творческой деятельности в родной её сердцу Воркуте, но помогли получить прекрасное образование и профессию литературного работника, отточить мастерство и пообщаться с близкими по духу людьми. В те годы её очень выручила ежемесячная денежная премия Главы Республики Коми для одарённой молодёжи, которую она получала в течение трёх лет. В Москву дважды в год ездить было очень дорого, да и там надо было месяц на что-то жить. Премия дала Лере возможность оказать посильную помощь и соседям по комнате в общежитии: у них был дружный курс, многие помогали друг другу, это было нормально в те годы... В 1998 году Салтанова получила диплом об окончании и вернулась домой, в Воркуту.
Валерия считает, что по-настоящему её сделали поэтом именно тридцать «тяжёлых и счастливых» лет, прожитых в Воркуте. Имея и по материнской, и по отцовской линии казачьи корни, страстную остроту восприятия, яркий человеческий темперамент, Валерия не только смогла приспособиться к Северу, почувствовать особый, трагический и суровый, свет Воркуты, но и от всего сердца полюбить этот город, стать в нём родной, своей и принести ему много пользы. Сама Лера писала об этом так: «Я жила вместе со своим маленьким печальным городом, любила его, отдавала ему всю душу». И это было без преувеличения так: работа в городской библиотеке, многолетнее ведение литературной страницы в газете «Заполярье», руководство городским литературным объединением «Сполохи», вдохновенная концертная, просветительская деятельность, всегда направленная на одно: объединить творческую интеллигенцию, согреть своим дыханием собратьев по перу, сплотить, обучить, поделиться, отдать, отдать...
Валерии Салтановой очень повезло встретить на пути своего становления таких мастеров слова, как Н. Мирошниченко, П. Столповский и Д. Стахорский, Ю. Кузнецов и Ю. Левитанский, Е. Рейн и Е. Костров, И. Волгин и О. Николаева. К слову, Валерия Салтанова училась в Литинституте на семинаре Олеси Николаевой и Владимира Кострова. Всё, что могли дать молодой воркутинской поэтессе зрелые мастера слова, Лера не только благодарно впитала, но, обогатив собственным жизненным и растущим творческим опытом, щедро отдавала людям. Она подготовила к поступлению в Литинститут четырёх членов ЛИТО, продвигала публикации, редактировала, пробивала, советовала... С увлечением режиссировала и вела вечера воркутинских авторов. Но всё это время она в первую очередь была поэтом, человеком, несомым этой волшебной волной, охваченным магией звуков, слов, образов... Её стихи, ясные по мысли, ритмически чистые, чёткие, легко читаются и слушаются. Их содержание, их посыл от сердца к сердцу напрямую идут к читателю, находя щедрый и благодарный отклик. Именно сдержанная Воркута, часто погружённая в пургу или туман, стала для Валерии Салтановой тем волшебным ларцом, в котором она обрела свои крылья и поверила в своё предназначение поэта. Она сама написала об этом: «Горячая зрительская и читательская любовь к моему творчеству в Республике Коми 80–90-х годов навсегда сделала меня счастливейшей из смертных и привила устойчивый иммунитет против снобизма чиновников и зависти собратьев по перу».
А потом... Потом всё как-то разладилось и в стране, и в судьбе Леры. Последовала череда потерь. В 2001 году трагически погиб её муж... Полугодом ранее смерть унесла старшего товарища по перу – Романа Юнитера, ответственного секретаря газеты «Заполярье», где она работала. С его уходом Лера лишилась серьёзной литературной и моральной поддержки. Она буквально осиротела.
Надо было что-то делать, куда-то двигаться, ведь в газете ей, тянувшей на себе гигантский воз редакторской работы, платили сущие крохи по ставке корректора, и, как говорится, больше ничего не светило. Валерия так рассказала об этом периоде: «Я ушла в частную газету литературным редактором, год проработала, платили плохо (это ж время какое было!), потом газета накрылась. Я хотела редакторской работы, а в Воркуте ничего не было... Многие тогда уезжали...»
Из Ростова ей постоянно звонила встревоженная мама и усиленно звала к себе. Это и предрешило выбор. Воркута закончилась естественным образом, пришло время Ростова. Но это уже совсем другая история...
Член Союза писателей России с 1997 г., Союза журналистов России с 2003 г., Лера Салтанова многого добилась за прошедшие годы. В её послужном списке несколько книг, премии и победы в литературных конкурсах, поэтические публикации в журналах и критические статьи. Работая в крупных ростовских издательствах, она редактировала книги и материалы Личутина и Ганичева, Корсунова, Краснова, Переяслова и других современных писателей первой величины, из местных ростовских писателей: Даниила Долинского, Петра Лебеденко, Юрия Ремесника, Бориса Примерова, Виталия Закруткина, Анатолия Калинина (создателя саги о Будулае) и т.д. Несмотря на то, что Валерия теперь живёт в Ростове-на-Дону, она не утратила с северянами творческих и человеческих связей. Опубликовано множество её поэтических переводов с языка коми, а также написан большой цикл песен на стихи поэтов Севера.
Но главное, к Лере приходят стихи. Это особое состояние настолько же органично, естественно и необходимо для неё, как дышать, думать, как чувствовать...
«Закрывай плотнее уши,/ Ручку в руки – и пиши!/ Никого, поэт, не слушай,/ Кроме собственной души», – напишет Валерия в одном стихотворении с присущим ей лаконизмом и прозорливо скажет в другом:

Быть человеком – мужество,
А быть поэтом – рок.
Разлад их и содружество
Таятся между строк.
Обманчива, изменчива
Стезя тех и других...
А ты что вложишь, женщина,
В судьбу свою и стих?

* * *
Поэтический, образный мир Валерии Салтановой обладает таким редким качеством, как целостность. Драматизм сюжетов и мыслей, парадоксальность и рождаемое ею напряжение, особое состояние лирического героя в переломный момент судьбы только подчёркивают ощущение силы от прочитанного. Кажется, герой (или автор) всё сможет, всё переживёт, потому что он нашёл в этой жизни что-то главное и теперь ему всё по плечу. Но эта сила, что ещё удивительнее, сочетается у Салтановой с детской, абсолютной какой-то беззащитностью. Кажется, что девочка с двумя косичками никогда не покидала внутреннего мира женщины-поэта, пережившей со всей страной эпоху больших потрясений и с гордым достоинством встречавшей тяжёлые испытания своей собственной судьбы.

Без поклажи и оказий
Поверну своё стило
В чистый мир своих фантазий,
В то, что сбыться не могло.

Там события спонтанны,
Всё взаправду, всё всерьёз…
Там подушка лечит раны,
Солона от детских слёз… («Вспоминая детство»)

Или вот, в стихотворении «Бабочка»:

Бабочка, кружева тонкая вязь,
Детства слепящая высь…
Чудо, с какой ты планеты взялась?
Не улетай же, вернись!

Усиков крохотные бубенцы,
Танца нездешний кураж…
Щедрость палитры да горстка пыльцы –
Твой немудрящий багаж.

Невесомое и насущное, философское и мимолётное, гражданское и чисто женское, даже девичье... Парадокс – не только один из излюбленных приёмов Валерии Салтановой, но и свойство её поэтики, её напряжённой гармонии.
Поэтическая строка Салтановой ей подвластна, ритмически подконтрольна, и не она, строка, влечёт за собой поэта, как это подчас бывает, а поэт руководит развитием мысли и образа, направляя их в нужное ему русло творческого замысла. Вместе с тем поэзию Валерии отличает высокая степень свободы. Эта блаженная творческая свобода приходит с мастерством, ей тоже надо учиться. И какими бы яркими и многообещающими ни были первые стихи-озарения, внимательный читатель всегда почувствует это уверенное биение сердца стиха, эту зрелость, проявляющую себя в умении автора отсекать всё лишнее, выбирать из возможного необходимое. И когда этот навык кристаллизации стиха становится частью авторского метода, когда приходит владение формой, звуком, пластикой поэтической строфы, тогда и только тогда происходит раскрепощение поэта и его окончательное становление. Нет, конечно, становление без дальнейшего развития – это стагнация. Так и само слово «становление» предполагает дальнейшее делание, а не некую условную завершающую точку в пути. И настоящее мастерство уже может позволить себе многое: и уверенную рифмовку «кровь-любовь», и ритмические вольные перебои, и поиск на грани риска.
Валерия Салтанова демонстрирует в своих зрелых стихах именно такую творческую свободу – она находит выражение в ритмическом и жанровом разнообразии, в особой мелодике её строф. Но и в некоторых ранних стихах уже присутствует упругий сплав мысли и чувства, как в этом стихотворении:

Наверно, нам не встретиться уже…
Остудит
Вечерняя прохлада жаркий день,
Потом совсем стемнеет.
А тот, другой, всю жизнь пытаться будет
Мне заменить тебя –
И не сумеет.

Завораживающая мелодия звучит в таких обманчиво простых строчках:

Я опять к тебе, мой город,
Я опять в твои ворота,
Плотно застегнувши ворот,
Въеду из-за поворота.

В том вины моей – без злости
Рассуждая – половина,
Что к тебе я еду в гости,
Что мой дом теперь – чужбина…

Легко воспринимаемые на глаз и на слух, её стихи длятся ровно столько, сколько им, стихам, надо, не вызывая утомления и не обманывая ожидания читателя внезапным обрывом после плавного замаха. Они оставляют после себя удивление и чувство свежести, словно от ветра, ворвавшегося в окно, подчас обжигающе острого, но такого чистого. Стихи Валерии Салтановой поражают и жанровым диапазоном: порой вибрирующие на фольклорных частотах, они осваивают пространство от частушки до баллады в народном стиле, живут в пространстве от русской элегии до краткой формы философского высказывания, охватывают, наверное, всю гамму исповедальной женской лирики. Остаётся неизменным только одно их качество: все они живые. Настолько, что кажется, вот-вот и сорвутся со страницы, вот-вот и захватят, озвучат, наполнят окружающее пространство.
Именно энергичность строки Валерии Салтановой придаёт всему её творчеству оптимистический, жизнеутверждающий тон, характер. Драматическое, даже трагическое содержание многих её стихов не обессиливает душу читателя, но словно наполняет её витальной энергией, освещающей серую мглу обыденности.
А какими нежными умеют быть её строки!

Как нам друг на друга с тобой повезло!
Отдав всё, что дорого, горю и тризне,
Мы вырвали годы затишья у жизни
Смертям вопреки и прогнозам назло.

А в прошлом беды – не охватишь рукой…
А нынче – покоя с избытком и воли!
Забудем полынное пиршество боли,
Помянем ушедших – слезой ли, строкой…
...
Да, нам на двоих выпал век непростой,
Но только тесней мы прижались друг к другу
Сквозь лет беспощадных крылатую вьюгу…
Постой на порожке, родная, постой... («Старенькой маме»)

Но особым звёздным полем поэзии Валерии Салтановой является её любовная лирика. Здесь сошлось всё: и многолетние поэтические эксперименты со словом и формой, и афористическая яркость мысли, и любимый ею парадокс, и исповедальная, на грани надрыва, прямота, и непростой чувственный опыт, и неодолимость личной судьбы, и высота нравственного выбора, всегда приводящего сердце героини к прощению, к чуткости, к жертвенности и постепенно приоткрывающего ей следующую ступень духовного развития – любовь в её всеобъемлющем христианском смысле, том самом, о котором апостол Павел в 13 главе Первого послания к Коринфянам сказал на все века: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится... всё покрывает, всему верит, всего надеется, всё переносит». Это обретение никому не даётся просто:

Два полюса: зима и лето,
Любовь и ненависть во мне.
То жажду истины и света,
То прячусь ракушкой во тьме.

Но от судьбы, увы, не скроюсь,
Себе и Богу не совру…
Два полюса. Меж ними – совесть,
Как паутинка на ветру. («Два полюса»)

А пока... пока поэт Валерия Салтанова проводит свою лирическую героиню по всему спектру женских любовных переживаний, от чувств юной девочки («Не зови меня своей надеждою –/Никогда ты не был дорогим./Я себя – молоденькую, нежную –/Раздарила мальчикам другим») до счастья и муки взрослого чувства, от встречи до горькой разлуки и ожидания той, единственной и главной встречи-на-всю-жизнь, которая не заказана никому. Впрочем, чувство одиночества не только не мешает поэту в творчестве, но и позволяет настроиться на волну другого человека, отчётливее расслышать биение его сердца. Оно порой необходимо, как душевная гигиена, передышка, как особая тишина перед приходом Слова. Порой стихи, посвящённые друзьям, так же окрашиваются у поэта в любовные тона, как было, например, у Марины Цветаевой. В этом нет ни надуманности, ни лжи – ведь на языке любви общаются музы. И вообще любовная лирика – тонкая материя, вдохновение идёт подчас извилистыми и непредсказуемыми путями, не имеющими прямых отсылок к реальной жизни. И «чем случайней, тем вернее слагаются стихи навзрыд», как гениально сказал Борис Пастернак.
Вот такому случайному прохожему Валерией посвящено стихотворение (1990):

Незнакомец, мне кажется,
вам я смогла б доверять…
В этой странной игре
никогда не случается первых.
А какие, скажите, в душе
удаляются нервы,
Чтоб уже безболезненно
и оголтело терять?!

Вы не бойтесь меня:
ничего я не сделаю вам.
Не признаюсь, как страшно мне жить,
самым близким не веря.
Только знайте: вы тоже –
поймите: вы тоже – потеря!..
Ваш автобус. Прощайте.
Привет вашим срочным делам.

В любовной лирике Салтановой словно сплелись две генеральные традиции: вечно вопрошающий огонь Цветаевой («Мой милый, что тебе я сделала?..») и мудрая отрешённость Ахматовой, её полуприкрытые глаза («Я научилась просто, мудро жить...»). В некоторых стихах мне будто слышалась интонационная перекличка двух великих женщин, не случайно и появление эпиграфов из их стихотворений. А иногда они непостижимым образом обе возникают над плечом Валерии Салтановой, словно ворожа на её строку:

Не желала я того
Чёрным вечером бездонным,
Чтоб из дома моего
Ты ушёл навек бездомным…
Не приманивала зла,
Не пророчила в скитальцы.
Это ночь тебя взяла
В леденеющие пальцы;
Будто ведьма, увлекла
Взглядом жадным,
Ветром вещим…
Знал ли ты, как я ждала
Каждый вечер,
Каждый вечер?!

Но эта перекличка традиций, словно смешивание дыханий прошлого и настоящего русской женской лирики, отнюдь не нарушает поэтическую самобытность Валерии Салтановой – она её, на мой взгляд, обогащает:

Я знаю, милый, ты привык
К другому дому.
Другой уклад, другой язык –
Всё по-другому.

Там по-другому не спалось…
Со мной не схожи
Ни привкус губ, ни цвет волос,
Ни запах кожи.

На всём, что плод и суть ума –
Другая мета.
Я знаю, милый. Я сама
Прошла сквозь это.

Или вот такие строки, в которых, говоря словами Олеси Николаевой, уже вполне «преодолены другие поэты»:

От тебя ко мне
Будто ток бежал.
Я сидела подчёркнуто прямо.
Мир деля на два,
На столе лежал
Старый томик Омара Хайяма.
Долистать его
Не успела я…
Закружилась над нами галактика!
Власть несмелая,
Неумелая
Голубого льняного халатика… («Шаги к любви»)

За любым настоящим поэтом стоит определённая литературная школа или ниша. Лере довелось общаться с Юрием Давидовичем Левитанским в стенах родного института. Его неназойливые творческие уроки оставили в её душе глубокий след. Возможно, именно Юрию Левитанскому, и как педагогу, и, в первую очередь, как поэту, обязана она поэтическим бесстрашием, готовностью идти на риск и провалиться, но и ни с чем не сравнимым ощущением собственной правоты и независимости, то есть – творческой свободы. Это великое счастье, когда зрелый мастер не куёт из одарённых молодых людей снаряды «своего» калибра, а учит их высоко летать, опираясь на собственные крылья. Ведь как однажды написал сам поэт:

Пусть останутся при мне
эта мука и томленье,
это странное стремленье
быть всегда самим собой!..
Ю. Левитанский

Верность этому «странному стремленью» позволит Валерии однажды так написать о себе самой: «Я вообще с годами стала всё вернее, всё отчётливей угадывать это самое «моё». Иногда я уничтожаю или же сразу не записываю даже вполне приличные стихи на том только основании, что по какой-то мистической убеждённости они – абсолютно «не мои». Вряд ли это убедительно объяснишь на бумаге, не докажешь и на словах – я так чувствую, и этого достаточно».

* * *

…Вещий фонарь качнётся,
Свет зальёт подреберье…
В. Салтанова

Главу книги «Мой век», в которой собрана философская и гражданская лирика последних, уже постперестроечных, лет, Валерия начала циклом стихотворений с изумительным по красоте названием – «В тиховодье сонных царств». Собственно, уже только звучание этого слова – тиховодье – настолько гипнотически действует на читателя, то есть меня, что он (то есть я) разом оказывается выключенным из окружающей действительности с гудящим Садовым кольцом под окнами и обнаруживает себя на берегу сонной реки, перед зарослями осоки или камыша, в тягучей и прекрасной тишине, прерываемой только свистом крыльев взлетающих уток да треском ветки в недальнем лесу под лапами какого-то неведомого зверя... Тиховодье! Какая дивная, какая объёмная метафора древней Святой Руси! Как утопию, как прекрасный сон воспринимает её поэт и не хочет возвращаться в своё сегодня, колыбеля чудесное творческое состояние посреди миров, промежуточное состояние между явью и правью:

Сны такие не помнят...
Только снилось вчера:
В душегубицу комнат
Просочились ветра.

Распахнули все створки,
В поднебесье маня,
И от корки до корки
Прочитали меня...
(«В тиховодье сонных царств»)

Но такое состояние полуяви не может длиться вечно. Большой ошибкой было бы считать Леру певицей утопического, иллюзорного мира. Как сильная и витальная личность, она чужда всякой мистики, предпочитая ей поэзию, и умеет видеть поэзию и красоту в обычной жизни.
Валерии очень важно быть понятой, «прочитанной», что в её контексте – нечто большее, чем признание, известность, это как быть оправданной в главном своём притязании – притязании на Слово. Своё творческое, лирическое я поэтесса ощущает неразрывно связанным с реально существующим, но незримым небесным отечеством. Её стихи очень трудно делить по тематическим разделам, относительное исключение составляет любовная лирика, но и она непостижимым образом окрашивает всё мировоззрение В. Салтановой. И стихи о Севере, и философская, и гражданская, и любовная лирика составляют некое единое духовное пространство поэта, где всё – важно, всё первостепенно и всё проживается до самой глубины сердца, порой на его разрыв. Лера имеет право, говоря о себе (порой горько, всегда – искренне) сказать в стихах: «умирала не навсегда». Мотив возвращения к жизни, к её постижению на новом витке опыта и познания окрашен у неё радостными весенними красками:

Уметь смеяться чаще, чем грустить,
И злую пчёлку гнева отпустить –
Какая нега!
«Уметь смеяться чаще, чем грустить...»

А говоря об утреннем пении птиц, она употребит в отношении них неповторимое «июньи»!

Робкие певуньи,
В пять часов утра
Песенки июньи
Начинать пора.
«Утренним пташкам»

Именно личностная неповторимость искреннего чувства отличает её лучшие стихи о России. О России она пишет и тогда, когда слагает стихи о Севере или говорит о роли русских сказок в сознании народа, осмысливает перестроечные годы или с горьким сарказмом говорит о тех, для кого Родина – всё равно что разменная монета... Она признаётся, что осталась верна самому главному в себе в программном стихотворении «Автоэпохальное»:

Чтоб уцелеть в эпоху лисью
Под гнётом слов и дня грозой,
Сама я стала дном – и высью,
И словом стала, и слезой.

Её «высь» нерасторжимыми духовными корнями связана как с Севером, так и с Россией в целом... А Россия – это и её поэты, певцы, сумевшие связать Словом два отечества – земное и небесное. Для меня совсем не удивительно, что в стихотворении, прямо обращённом к России, Лера наследует Сергею Есенину и в прикровенно-исповедальной интонации, и в использовании поэтических средств. Но это, если так можно выразиться, есенинская синь, расплёсканная на северный пейзаж, проникнутая северным духом с его коротким летом и ранней осенью со жгуче-холодными ветрами, срывающими листья с деревьев, как «жабью шкурку»!

Как я люблю тебя, горькая, стылая,
Невероятная синь!
Песня заветная, Родина милая,
Поле – камыш да полынь…

Родина милая… Кто это мается
В жизни, в любови, в окне?
Родина лечит. Глядишь – оклемается,
Закопошится к весне…

Платьице осени скинуто, сброшено,
Шкуркою жабьей легло,
Чтоб по весне вновь светло и непрошено
Высь поманила крыло!

Снова душа о туманы исколется,
Песнею русской полна.
Вереска цвет медоносный. Околица.
Жимолость. Нежность. Весна…

Я обратила внимание на то, что тема России почти всегда находит у Леры выход в тему весны: выздоровления, оживления и обновления. Как бы трагично ни звучали её слова, они светлы. Тема России связана у неё и с темой жизни и смерти. Поэт закономерно задумывается и о своём уходе... и всеми силами души выбирает жить.

Что же такое, братцы?!
Я не хочу на выход!
Мне ещё зёрна сеять,
Складывать звуки в песни;
Слов золотых монисто
Тихо низать ночами…

…Вещий фонарь качнётся,
Свет зальёт подреберье…
«На выход без вещей»

* * *
Разнообразно творчески развивавшаяся с детства, Лера Салтанова очень любила рисовать. Сама она считает, что ей не повезло развить способности к рисованию, хотя любовь к этому занятию осталась, и она даже использовала свои рисунки для оформления книги «Два полюса». Я позволю себе с ней не согласиться. Художественный талант отнюдь не был зарыт ею в землю, просто теперь она рисует... словом. Только глаз истинного художника мог уловить такие детали, дать такие сравнения:

А клин журавлиный,
как брови царицы Востока.

Или, говоря о весне на Севере:

Не видно птиц. Закончен их полёт.
Хрустит земля под быстрыми шагами.
Но праздничен и весел зимний вид!
С помолодевших улиц скинут смокинг.
И кажется, что за окном стоит
Природа
в белых валенках
высоких. («Предзимний мир уже морозов ждёт...»)

И ещё – о весне в Воркуте! Цитирую стихотворение полностью и понимаю, что нанизывать строки Валерии Салтановой можно ещё очень долго...

Подстриг весну мороз-цирюльник.
Девчонка встала на коньки.
А на окне зацвёл багульник –
Сиреневые огоньки.
И вот уже пробились листья
Вокруг кокетливых цветков.
А у девчонки – шапка лисья
Поверх упругих завитков.
Она без устали по снегу
Выписывает кренделя…
И всё ж к зелёному побегу
Уже готовится земля.

Тема Воркуты, Севера, души человеческой в суровых условиях жизни и климата являются, на мой взгляд, наиболее ярко, неповторимо раскрытыми в творчестве Валерии. Возможно, кто-то смело поспорит со мной и приведёт в пример другие темы, другие строки. Я только обрадуюсь этому: значит, есть ещё один человек, нашедший в сердце своём отзвук на стихи поэта – и я знаю, что таких людей много! В последние годы читательская аудитория Салтановой ощутимо выросла благодаря новым возможностям свободных публикаций, что нам даёт Интернет.
А ещё я с искренней радостью вновь и вновь перелистываю на экране компьютера макет новой книги Валерии с необычным, драматично, манко звучащим названием – «Гололёд», вступительное слово к которой она доверила мне написать. Само название книги уже переносит нас в мир снегов и ветров, предваряет непростой разговор о пути духовных поисков автора. Как это здорово, что к юбилею поэта родилась и воплощается в жизнь идея издания её, на определённом этапе, итоговой книги! Обращает на себя внимание выверенность, продуманность концепции, та тщательность, вообще очень свойственная её характеру, с какой Валерия подошла к составлению нового сборника.
Книга словно призвана познакомить читателя с этапами становления Салтановой как поэта, погрузить в сложный и яркий душевный мир нашей современницы. Вместе с автором читателю предстоит осмыслить и вновь пережить болевые и страшные дни 90-х годов, окунуться в чувственный мир лирических стихотворений, погрузиться в размышления о жизни и судьбе человека, о поисках Бога и своего пути к нему. Предстоит заново открыть и полюбить всем сердцем такую сокровищницу духа и красоты, которую представляет собой Русский Север. Глава, посвящённая Северу, носит название-признание: «Теперь мне всюду снега мало!»
Один из разделов книги озаглавлен «Метафора беды». Помнится, мы не раз обсуждали с Лерой его название... Меня тревожил словно некий знак, содержащийся в этих словах и вызывающий холодок по коже. На это Лера ответила очень просто и мудро: любое творчество – это метафора беды, способ преодоления боли, так устроен творческий процесс. И я с ней согласилась.

Ольга Флярковская
5 сентября 2021 года. Москва