Херсонес Таврический

Закатное солнце по маковкам леса
скользит, оставляя узоры свои.
Хожу по дорожкам степным Херсонеса,
ищу самоцветы любви.

Врывается ветер морской на руины
таинственной Таврии, скрытой во мгле.
И пенятся волны, и стелется винный
пьянящий, густой аромат по земле.

Здесь тысячи лет подымалось светило,
сквозь тысячи лет уходя в окоём.
И снилась таврийцам античная сила
коней, уносящихся в бой напролом.

И слышались гуннов надрывные крики,
и стены крошились от града камней,
но снова вставали – сильны, светлолики –
мужи-херсониты, гранита прочней.

И вновь возрождались бойницы и башни,
и вновь укреплялись дома и дворы,
цвели кипарисы и сеялись пашни,
на рынок товар свой несли гончары.

Минуты и дни превращались в столетья,
рождались и рушились царства в веках,
но город стоял и сквозь все лихолетья
был верой и родиной в мудрых сердцах.

Таврийцы, как прежде, пути освещая,
врата отворяли для мирных гостей,
и, новые храмы свои освящая,
любили друг друга, растили детей.

Но непредсказуем огонь постоянства,
он быстро сгорает, как пламя свечей.
И падали храмы, иконы, убранства
под злобным ударом ордынских мечей.

И всё. Через сотни годов неприветных
видны черепки, оловянный браслет,
горсть бусин из мутных камней самоцветных
и несколько медных истёртых монет.

Рассветное солнце из маковок леса
восходит, глаза озаряя твои.
Хожу по дорожкам степным Херсонеса,
ищу самоцветы любви.