червоточное

Я люблю ходить по двору и смотреть на ветки
трёх деревьев, что к ноябрю возвращаются из разведки.
Они видели много тепла, солнца, любви и пыли,
но теперь стоят и молчат, как свидетели чуда, что позабыли.
 
Нету жестов в кривых ветвях. В голых кронах не стынут птицы.
В черных трещинах вязкий яд смольным выступом не бугрится.
Под корой нет дрожанья жил, нет жужжанья досужих пчел –
ничего в их сведеньях нет такого, чтоб я прочел
и понял про жизнь, и притих хотя бы малость.
Я смотрю с состраданьем на них – им так досталось:
пережить рецидив весны, зацвести, наливаться плодом…
Очень страшно должно быть жить так вот год за годом.

Но теперь мы четверо здесь стоим во дворе одном.
У меня тоже вести есть, и тоже все не о том:

Мир успел прогореть на треть и на четверть спятить. В той стране, где был прежде дом - накрывают скатерть, из горячих к обеду бед несут отовсюду блюда. Ни друзей, ни знакомых нет – гости новые бьют посуду. Бьют посуду везде и всюду – и в каждом дворе граница. И гордиться нечем – им тоже пришлось родиться не под тою совсем звездой – без правды, баз прав, без веры. Изуверы им точно те же самые шьют химеры. Те же им лают псы, те же каркают им вороны в министерствах кнута и лжи и в ведомствах обороны.

В той самой стране, где мне никогда не бывали рады,
пожирает зверьё людей, и быстрее растут ограды
и внутри, и вокруг. И тут же средь наших растут потери, 
и герои, как мухи, мрут рядом с теми, что все стерпели.

А понятно теперь лишь то, что у нашего Бога планы
фаршированы фарсом - эй, скорей подставляй карманы.
Как же лихо он все сложил - без зла, без страха.
Вот ходил ты как старожил, а нынче - птаха,
что летит за моря - в края, где каждую ночь хинкали,
песни и салют. Только вот не тебя послали,
не ты сам захотел туда по капризному зову сердца,
а просто тебе совсем никуда не деться.

Тебе в Польшу или Литву на лету открывают визу.
А тебе все одно каюк, вот такой вызов.
Тебе не о чем больше петь, не спится и не с кем спиться.
И не лебедь ты, не канюк - а без рук синица.

Потому я иду на бетон балкона зимой без тапок - так точней фантомная боль корней достает лопаток. Выхожу и смотрю в упор на трещину у розетки.
А в душе я иду во двор и смотрю на ветки.