Василий Иванович

      Насколько далеко простираются наши мечты? До порога комнаты или за край вселенной?
      Василий Иванович сидел, утопая в старом кресле, у телевизора. Смотрел долго, не всегда улавливая смысл происходящего на экране. Вскоре голод подсказал ему, что пора отправиться на кухню. Чисто механически, он открыл холодильник и съел первое, что попалось на глаза, а вернувшись в комнату, вновь погрузился в удобное продавленное кресло и задремал.
         Разбудил его телефонный звонок. К сожалению это была реклама. Он всё-таки успел хрипло крикнуть: "Алё!", но раздались гудки, будто человек на другом конце провода передумал
или ошибся. Василий Иванович не удивился, потому что не верил, что кто-то может найти время поговорить с ним, старым,  забывчивым человеком. Да и разговор без любви и сочувствия казался ему тяжёлым и никчёмным.
      Когда сгустились зимние сумерки, а за окном стали падать хлопья мокрого снега, его стало клонить в сон. Добравшись до не застеленной кровати, Василий Иванович перекрестился и лёг, укрывшись стареньким клетчатым пледом. Но едва голова коснулась подушки, как сон куда-то испарился и на смену ему  пришли воспоминания и стариковские мечты, больше похожие на разговор с самим собой.
      Согревшись, он стал мечтать о том, что завтра позвонят его взрослые дети, оккупировавшие дачу, и позовут погулять по заснеженному парку. Потом, вместе, они будут сидеть у камина и слушать его страстный, многословный и сбивчивый рассказ о том, как красив и молод был сад и какие замечательные события происходили здесь, в доме, построенном его руками в прошлые годы.
      Нет, Василий Иванович не стал бы упрекать детей за отсутствие внуков. Они сами были для него детьми и внуками, одновременно, весёлыми, озорными, многообещающими в своих талантах.
         Он мечтал снова дотронуться до тёплых стен своего гнезда, посмотреть в окно на состарившиеся вместе с ним яблони и берёзы. Ещё он мечтал сходить на любимое озеро, где под ветром переливались шелковые пряди прибрежной травы, шуршал высокий камыш и где в жаркое время визг детей сливался с плеском испуганных уток.
        Стараясь потеплее укрыться, Василий Иванович долго ворочался и вздыхал.
Как ни странно, ночь вселяла надежду, манила неизвестностью и давала волю воображению. Картины будущего вставали одна за другой, счастливые и не очень, чёрно-белые и красочные, наполненные неожиданными встречами, голосами птиц и детей... Но это был уже сон.