Доппельгангер

Проснулся утром – в зеркале не я.
И обстановка (вроде) не моя,
и (в падеже) совсем не много смысла.
Висит большое светлое внутри,
снаружи злое тёмное горит,
и белый свет намылился и смылся.

Вот этот свет – зачем он, для чего? –
и эта тьма предела моего
на свет и тьму как будто не похожи.
Зерцало завихреньями идёт,
как по реке идёт весенний лёд,
и смотрит из воды чужая рожа.

Нечистый бес сведёт меня с ума!
Он взламывает мыслей закрома
и отсыпает льда бедняге Каю: 
«Для духа твоего горит тюрьма,
для тела твоего висит сума –
не отрекайся и не зарекайся».

Здоровый скепсис – вечный мой конёк,
и я возвёл глаза под потолок,
и истинному в сущем помолился:
«Изыди, бес, сегодня я не твой,
не стой искусом чёрным над душой,
ведь даже свет намылился и смылся».

А он стоит себе – ни в зуб ногой,
опасный, незнакомый и другой,
прикинувшись в душе дешёвым шлангом. 
И я разбил проклятое стекло.
Оттуда в Божий мир полезло зло.
И гнусно усмехнулся доппельгангер.