Справка

В начале января звонят: «Кузнецову Евгению Михайловичу... Просим выдать справку...»
– Что ж, – отвечаю, – пусть приходит.
– Когда?
– К пяти.
В пять (это я кончаю работать) Кузнецов является. Знакомимся...
Разговор продолжили в ресторане «Коломна». Тут я заметил, что Кузнецов как-то неуверенно ориентируется в меню, и взялся ему помочь. Когда все было выпито и съедено, я методически подверг беспощадной критике то, что нам подали. Я нашел, что сыр суховат, что в салате совсем не было горошка, а майонез не свеж, что куропатка – дрянь, что филе мясное похоже больше на размоченную подметку, а компот – это вообще черт знает что, и его не следовало бы заказывать.
– С ромом нас, безусловно, надули, – авторитетно заявил я. – Если бы не ограниченность времени, следовало бы потребовать экспертизу и как следует их проучить.
Кузнецов согласился.
– И вообще, – добавил я, – в эту харчевню моя нога больше не ступит. Есть рестораны, кухня которых вне подозрений.
Кузнецов одобрительно кивнул головой, и мы решили для сравнения (если, конечно, у меня найдется время) посетить рестораны «Голутвин» и «Ока».
Официантка предъявила счет.
Я медленно потянулся рукой к карману. Но не успела моя рука пройти и половину пути, как Кузнецов положил деньги на стол.
«Не следует торопиться с выводами», – подумал я.
К концу января мы с ним снова встретились. Справку, конечно, я не успел написать. Ужин состоял­ся в «Оке». Компанию поддержал мой близкий приятель. И опять Кузнецов опередил меня.
– Обаятельный человек! Не правда ли? – шепнул я приятелю, указывая пальцем в спину Куз­нецова, покачивающегося на пе­реднем сидении такси.
В феврале Кузнецов наведался еще раз. Справки не было. Идти в ресторан я отказался наотрез.
– Извините, – сказал я, – но без жены подобные заведения я не посещаю.
Вечер недурно провели в «Го­лутвине».
Когда Кузнецов вручал офици­антке деньги, жена укоризненно посмотрела на меня и сказала:
– Ваня, ну что ж ты?
– А что я могу сделать, – раз­водя руками, ответил я.
«Славный парень», – подумал я, пожимая Кузнецову руку при расставании.
В мае Кузнецов зашел ко мне домой весьма кстати. Я подгото­вил «Волгу» к вылазке за город.
– Справка почти готова, – ска­зал я и пригласил его присоеди­ниться к своему семейству.
Он охотно взял на себя обязан­ности стольника.
«Нет, я-таки, видно, не плохо разбираюсь в людях, – размыш­лял я поздно вечером, лежа в по­стели. – Правильно говорится: человека только тогда познаешь, когда на деле его узнаешь».
Месяца два спустя телефонный звонок. Беру трубку. Голос Куз­нецова:
– Простите, я хотел узнать, не готова ли...
– Нет, – прервав его, ответил я. – К сожалению, смогу только к следующей пятнице...
– Спасибо…
– Вы что делаете в воскресенье? Приходите-ка ко мне часа в четыре. У жены день рождения.
– Спасибо, приду.
– В воскресенье Кузнецов преподнес жене шерстяную кофту и парфюмерный набор.
– А этот Кузнецов симпатичен, – сказала жена, когда гости разошлись и она, надев кузнецовскую кофту, завертелась перед зеркалом. – И не без вкуса! Послушай, ему что от тебя нужно?
Я сказал.
– Ты, дружок, сделай все возможное. Он еще может быть нам полезен.
«Такого и поддержать не грех», – подумал я.
– Вы располагаете сейчас временем? – спросил я Кузнецова, когда он явился ко мне в ноябре.
– Да.
– Тогда поедем в магазин, оформим холодильник.
Холодильник оказался превосходным. С деньгами я не совсем рассчитал. Пришлось прибегнуть к помощи Кузнецова.
«Да он ко всему еще и силач!» – мелькнула у меня мысль, когда Кузнецов с шофером втаскивали холодильник в квартиру.
В последующие месяцы мы часто виделись с Кузнецовым: ходили на охоту, вместе встречали Новый год, посещали рестораны. И каждый раз своими поступками, искренностью и непосредственностью Кузнецов все выше поднимался в моих глазах. Дошло даже до того, что я уже решился было подготовить ему нужный документ... Но!
Кузнецов в тот раз был как всегда предупредителен и мил. В выходной день мы вместе решили поехать в Воскресенск на хоккейный матч. Когда стояли в очереди за билетами, я с удовольствием смотрел на его ставшее мне почти родным, чуть осунувшееся и побледневшее лицо.
«Он, пожалуй, не уступит Бобарыкину, – размышлял я. – А Бобарыкин, с моей легкой руки, смотри какого положения достиг! Завтра этот достойнейший из людей получит необходимую ему справку...»
И вдруг, когда окошечко кассы оказалось совсем рядом, Кузнецов пропустил меня вперед и вынудил
уплатить целковый.
От неожиданности я был потрясен.
«Как можно ошибиться в людях! – рассеянно следя за шайбой, думал я. – А я его еще сравнивал с Бобарыкиным... Какая близорукость! Бобарыкин любой праздник не пропускал, чтобы не поздравить меня каким-нибудь подарком... Нет, не тот человек Кузнецов. Не тот!..»
* * *
Странная, непостижимая штука жизнь! Казалось, все шло как нельзя лучше, и вдруг – проверка...
По рекомендации народного контроля за бюрократизм в работе и невнимательное отношение к нуждам трудящихся меня уволили.
«С этой формулировкой, пожалуй, никуда и не устроишься, – растерянно думал я, когда инспектор отдела кадров вручил мне трудовую книжку. – Впрочем, не попросить ли мне у Бобарыкина какую-либо оправдательную справку?..»
* «Коломенская правда», 13 ноября 1966 года.
               
                Вадим Цеков.