К дробь шестнадцать 20

К дробь шестнадцать 1http://stihi.ru/2020/05/23/5819
К дробь шестнадцать 2http://stihi.ru/2020/06/02/1003
К дробь шестнадцать 3http://stihi.ru/2020/06/04/4850
К дробь шестнадцать 4http://stihi.ru/2020/06/08/7246
К дробь шестнадцать 5http://stihi.ru/2020/06/16/7537
К дробь шестнадцать 6http://stihi.ru/2020/06/27/7252
К дробь шестнадцать 7http://stihi.ru/2020/06/29/3643
К дробь шестнадцать 8http://stihi.ru/2020/07/01/5082
К дробь шестнадцать 9http://stihi.ru/2020/07/04/4958
К дробь шестнадцать 10  http://stihi.ru/2020/07/05/5538
К дробь шестнадцать 11  http://stihi.ru/2020/07/09/6411
К дробь шестнадцать 12 http://stihi.ru/2020/07/15/5440
К дробь шестнадцать 13 http://stihi.ru/2020/07/29/7613

К дробь шестнадцать 14 http://stihi.ru/2020/08/21/6040
К дробь шестнадцать 15 http://stihi.ru/2020/09/24/5068
К дробь шестнадцать 16 http://stihi.ru/2020/11/08/5676
К дробь шестнадцать 17 http://stihi.ru/2020/12/19/7509
К дробь шестнадцать 18 http://stihi.ru/2021/01/13/594
К дробь шестнадцать 19 http://stihi.ru/2021/01/27/7656


 Школа жизни — это школа капитанов,
Там я научился водку пить из стаканов.
Школа жизни — это школа мужчин
Там научился я обламывать женщин.
                Федя Чистяков…



ВЫРУЧАЙ КНИГА


Президент Московии Панин прильнул к холодному стеклу прямоугольного окна. Окна встроенного в стену собственного, прямоугольного кабинета. Кабинета, встроенного в собственный сложной геометрической формы Кремль. Кремль встроенный в собственную и такую же сложную в геометрическом плане Московию. Московию, органично встроенную в окружающую её бескрайнюю, бесформенную и смертоносную, всепожирающую пустоту. Последняя, ввиду собственной необъятности, агрессивности и полному свободомыслию, президенту, увы не принадлежала. Хотя, забегая немного вперёд, некоторые, тайные рычаги воздействия на неё он всё-таки имел. И эти неосязаемые рычаги… осязаемо разваливались у него на глазах, в виде клубящихся столбов дыма, уходящих в небо и ввинчивающихся в голубой небосвод серыми, маслянистыми шурупами. Как раз в том самом месте где от «контролируемого» взрыва должна была рухнуть небольшая часть стены. Панин широко раскрыл рот и присосался к пуленепробиваемому стеклопакету губами.

…ука… почему!

Кричал он, одновременно елозя губами по стеклу влево и вправо словно автомобильный дворник, оставляя влажный, изогнутый след.   

Почему! Почему сейчас!

Глас его вопиющий остался без ответа.


Лишь стоящий позади пресс-секретарь Гусев демонстративно закатив глаза, на секунду отвлёкся от открытой папки, из которой голосом заправского Протодиакона, распевающего заупокойную, читал текущий доклад.

По данным ХимБытСнабОгрОбрСервис департамента разрушение стены приняло катастрофические размеры. Вместо запланированных двухсот метров, деструкции подверглось несколько секций общей протяжённостью тысяча пятьсот метров. Хим. Войскам… почти… почти удалось в почти кротчайшие сроки… почти локализовать и почти купировать возможные зоны проникновения инфекции в город.   Почти все, кто находился в эпицентре событий изолированы, особо буйные ликвидированы. В городе паника, но внутренние войска пока сдерживают, поддерживают и подавляют со свойственной внутренним войскам строгой и лаконичной непоколебимостью.  Виновные выявляются и активно наказываются. Да осветит нас своим целомудренным светом орденоносный Будда!
Пистамбар Спицын, ведущий химик-взрывник, ответственный за проект Х исчез. На его рабочем месте обнаружен ящик пустой тары с маркировкой «Водка «Клыки Кремля» 75% содерж. спирт.», колода карт Торо и личный дневник. Над которым работают специалисты дешифраторы. Записи достаточно странные, запутанные… но увлекательные.   Следователи отрабатывают все версии…  от вербовки врагами отечества до банальной шизофрении на фоне злоупотребления этилового спирта различной крепости… 
 Министр обороны Горчичников А.А. пал смертью храбрых… или… как трусливая собака на стене. Наши аналитики отрабатывают оба варианта. В зависимости от текущей политической ситуации, настроений в обществе и, если поиск виновных будет безрезультатным, в ближайшее время ими будет рекомендован подходящий сценарий.
Кто же он министр обороны… герой или предатель?
Наш главный приоритет, первоочерёдные цели имеющие кодовые имена, такие как… объект номер один, объект номер два, объект номер три, женщина и ковёр пропали без вести.  На их поиски были брошены все имеющиеся резервы.  След их теряется у стены. По всей вероятности, воспользовавшись общей неразберихой и возникшим хаосом данные лица проникли за периметр и в текущий момент двигаются в сторону Коровьей Пустоши. Где по нашим оперативным данным с ними должен вступить в контакт связной, связной человека имя которого вы запретили нам называть. С уверенностью можно утверждать, что от них постараются избавиться, как выполнивших свою часть миссии лишних свидетелей.   Преследовать их в данным момент не представляется возможным ввиду отсутствия добровольцев и более серьёзный, текущих проблем в городе.
У ворот Кремля собралась куча народу.  Толпы журналюг, общественников, заинтересованных бизнесменов и всяких голодранцев. Все хотят знать, что происходит?  Что будет? Кто виноват и что собственно говоря вы планируете предпринять в связи со столь трагическими событиями, касающимися напрямую всех жителей нашего великого мегаполиса?

Я?

Панин отлип от стекла и вытер рот. Вытер рот и повернулся. 

Ну, не я же…

Подумал Гусев, но промолчал.

Я планирую выпить, выкурить сигару, сыграть на скрипке, погладить лабрадора, перевернуть угли в камине, укрыться пледом и уснуть…

Всё? Шутник блин! Город в кризисе, а ему всё шуточки.

Вновь подумал Гусев, а вслух разъяснил…

Уснуть нельзя. Обстоятельства требуют вашего непосредственного присутствия. Из камина вы сделали бар с подсветкой. А в плед вы завернули лабрадора которого пристрелили на прошлой неделе и закопали. Скрипку… уж простите меня за фамильярность вы… вы так и не освоили.
Из вас Паганини, как из бабуина дирижёр на репетиции. Вроде и руками машет, и орёт что-то… да всё не в тему. А банан дашь, сядет в углу, поест, кучу навалит и спит.   
Последнее осталось не высказанным и ушло в личную картотеку шуток про шефа   для внутреннего пользования пресс-секретаря по фамилии Гусев.

А вот первые два пункта пожалуйста.

Гусев услужливо поклонился.

Только время ли сейчас для этого господин президент? Народ ждёт вашей пламенной речи. Вы должны его успокоить, вдохновить и направить.  Сказать, что у нас всё под контролем, есть план спасения и всякая такая чушь или…

Гусев мельком взглянул в окно на струящиеся вверх столбы дыма. Такие далёкие и такие близкие. Но… такие огромные…

Нет, пурга про плановые учения здесь явно не прокатит. Нужно, что-то другое.
 

Сволочь ты Гусев. Гнусная сволочь. Зачем про собачку напомнил гад? И про скрипку мог бы помягче как-то… я же старался…

Кубинские?

Неожиданный вопрос хитрого пресс-секретарь отвлёк первое лицо государства от нахлынувшей грусти.  Панин вздохнул и бессильно упал в кожаное кресло.

Кубинские.

Виски?

Нет! Не угадал!  Коньяк древний неси. Тот самый! Последний…

Но вы же сказали выпить его, когда вас с должности попрут?

Удивился и расстроился Гусев.

А ты и губёнки   раскатал пухлые свои! Небось уже представлял, как дружков своих гомохромных на Бдсмчик пригласишь и будите вы мой коньяк хлестать да на плакатах моих предвыборных совокупляться… Представлял, да?

Представлял…

Мечтательно забылся Гусев.

Что? Нет! Что вы! Я… я всецело и полностью за вас!

Опомнился он.

Вы наше всё! Вы и Будда! Молюсь на вас ежесекундно и немного на него. Ну так… чтобы он вас берёг и направлял. А вы уж пригрели бы нас всех под своим победоносным, тёпленьким крылышком. Всех… эээ… кто верен вам без оглядки и до конца. Как я… да… как я…

Знаю я вас… таких как ты.

Панин погрозил Гусеву указательным пальцем. 

А вот вы меня плохо знаете! Лёшка Панин и не из таких ситуаций сухим выходил!

Сухим, это вряд ли… алкоголик чёртов.

Ещё одну мысль Гусева не услышал мир.

Да… и… тут такое дело…

Гусев плавно перевёл русло беседы в другую плоскость.

Вдова министра обороны.

Гони вон! Сына покалечили, мужа убили. Слыхали мы это много, много раз. Вон! Не хочу!

Панин замахал руками.

Вон? Мы посадили её в пятом конференц-зале отдельно от всех под охрану. Она уже интервью собралась давать журналюгам.  За полминуты успела выболтать половину секретов министерства ВнутрДел.

Вот же дура! Неси коньяк! Думаешь я забыл?

Я был уверен.

Мысленно признался Гусев.

Панин стукнул кулаком по столу.

Как прикажите господин Президент!
 
Дверь приоткрылась. Появилось монголовидное лицо охранника.

Господин президент?

Запускай!

Секретарша Танечка вплыла, толкая впереди себя тележку. Левое колесо поскрипывало каким-то внутренним, глубоким наслаждением. 
В центре подноса стояла припыленная бутыль коньяка с сургучовой печатью и потёртой этикеткой.
Вокруг неё словно идеально ровное ГалО пылали приторной желтизной дольки лимона. Гусев жадно сглотнул, обозрев невзрачную бутылку, он был ценитель.   

Ну, что Гусев?

Панин хитро прищурился, потерев ладони.

Наливай! Бутылку надо опустошить. А то ты меня когда-нибудь из-за неё с престола свергнешь. Как говориться нету тела, нету дела.

Я?

Гусев покрылся бледной перевозбуждённостью.

Вы… вы доверяете мне открыть… открыть последнюю бутылку из запасов Наполеона?

Его дрожащая рука потянулась к сосуду.

О нет. Это я погорячился. Давай-ка я сам.

Не на шутку забеспокоился Панин.

А то у тебя сейчас случится затяжной оргазм, а у меня салфетки кончились.

Панин небрежным движением рук и какого-то металлического предмета похожего на открывалку с негромким чпоком победил бутылочную пробку.  В небрежности этой читался большой опыт и глубокий профессионализм. Он быстро разлил по стаканам и не дав опомниться Гусеву, и не дожидаясь его выпил залпом…

Какая гадость… эта ваша заливная рыба!

Поморщился он и закусил лимончиком.

Знал бы, подарил бы это… тебе на день рождение.

Гусев медленно покатал коньяк в стакане, вдохнул аромат и сделал небольшой глоток. Вновь покатал жидкость, но уже во рту и отправил в желудок, прикрыв от наслаждения глаза.   

Боже мой!?

Услышал он язвительный голос президента.

Какие нежности. Может вам пожениться? Такие чувства, я  прослезился. Венчается раб божий Гусев и роба божья бутылка не первой свежести! Аминь! Забирай, дарю!

Гусев, зная переменчивый характер своего шефа, быстро, но аккуратно   запихнул пробку обратно в бутылку и не найдя ничего лучшего засунул её во внутренний карман своего пиджака, который предательски оттопырился.

Ты меня пугаешь Гусев. Ладно…

Панин сжалился над поедаемым внутренним нетерпением Гусевым.

Беги, прячь. Но сначала…

Голос его стал удивительно серьёзным и деловым.
 Безутешную вдову ко мне в кабинет, красного вина, снотворного, гитару и цветы.
Сообщи по всем каналам, что через двадцать минут президент Московии Панин А.В. выступит с экстренным сообщением перед народом!

Но мы… мы не подготовили речь…

Запротестовал Гусев.

Ситуация до крайности серьёзная, народ взвинчен, армия ропщет.   Необходимо правильно, взвешенно и с особой тщательностью подбирать каждое слово. Дабы не обидеть одних, не подстегнуть на волнения других, а главное, чтобы эти крысы аппозиционные, не повылазили из своих нор, усомнившись в нашей силе.   

Не усомнятся.

Успокоил Гусева шеф и погладил ладонью крышку стола в том месте где под ней находились ящики с секретными документами и всякой белибердой.
Я им такую речь дам…

Панин злорадно захихикал.

Что они меня век помнить будут. Помнить будут, а понять ничего не поймут. Да поможет нам Будда-остроумный.

Я надеюсь господин президент, что она будет не хуже вашей предвыборной речи. Её до сих пор цитируют, анализируют, а постичь глубины так и не могут.

Всё будет Гусев… всё будет.  Да и скажи нашим шаманам пусть ракеты в небо запустят. Хочу чтобы был дождь! Ливень! Буря! Больше ракет, больше! Пусть всех смоет с улиц! Ну… и я буду смотреться солидней у трибуны под зонтом. Как ты считаешь?

Считаю.

Согласился Гусев и вышел.

Через некоторое время принесли вино, цветы, гитару и ввели рыдающую вдову. Красивую ещё женщину, успешно ещё сражающуюся с подступающей тихой поступью старостью. Глаза у неё были большие, голубые, а губы пухлые, ненатуральные.   

Дорогая моя… Елизавета Петровна!

Панин распростёр руки и крепко её обнял. Медленно опустив их чуть ниже талии.

Горе-то какое! Горе! Я как узнал, сразу за вами послал. Поддержать хотел, успокоить.

Вдова принялась вырываться.

Что же вы не дождались?  Что же вы этим журналюгам изворотливым наболтали. А главное зачем? Вы бы ко мне сразу шли…

Я…

Открыла она рот, но тут палец президента придавил её пухлые губы к белокафельным зубам.

Знаю, всё знаю. Всё что на сердце у тебя.  Как цыганка вижу, и хлопоты, и дом казённый, и пикового вольта. Будущее твоё, как на ладони.

Вы… вы…что… угрожаете мне?

К заплаканным глазам присовокупилась краска на лице.   

Я?

Удивился Панин.

Да, как я могу? Тебе? Мы же с батей твоим… мы же с ним, вспомнить так… эх!  Как он кстати?

Умер!

Язвительно ответила Елизавета Петровна.

Какая досада. А вроде крепкий такой был всегда.

Болел несколько лет.

Продолжила язвить она.

Вот же стерва!

Подумал Панин.

А я думаю, чего он мне не звонит? Куда пропал? Обиделся может на что?

Парализован был, полностью!

Сучка! Отодрать бы тебя! Присмирела бы сразу!

Что?

Горе-то какое говорю. Горе! Друга лишился! А давай выпьем? Помянем, чтобы все!

Вы в своём уме!

Встрепенулась новоиспечённая вдова.

Вы… ты убийца! Мужа моего послал на стену и… и…

Она часто-часто задышала, грудь часто-часто заколыхалась.

Панин не моргая уставился на колыхание. Синергия вздохов и трепетания плоти манила, обещая райских наслаждений.

Вдова заметила куда он смотрит и ещё сильнее покраснела.

Я не буду! Я пришла чтобы все узна…

Панин вцепился в её плечи пальцами и силой впихнул в кресло.

Сядь говорю! Вот цветы! Соболезную утрате!

Он сунул ей в руки букет белых роз, схватил со стола бокал заряженного снотворным и галлюциногенами вина и просто влил его в рот вдове, придерживая её подбородок свободной рукой. Та, отхлебнув добрую половину закашлялась, извернулась и хлестанула Панина букетом белых роз. Цветы разлетелись, остатки вина пролились на пол.

Да как вы смеете! Со мной!

Смею!

Рявкнул он.

Она попыталась встать, он не дал ей этого сделать.

Смею!

Повторил он.

Ещё, как смею! Муж твой собака! Думаешь на стене родину защищал? О нас, о тебе думал? Он мне главное говорит…

Панин на секунду задумался, вспоминая чего загодя напридумывал и продолжил…
Говорит он мне, мол… Елизавета моя захворала, совсем плохая, до утра не доживёт. Ухи просит. Отпусти меня, отпусти. А сам на стену… 

Что?

То! С секретаршей моей он там кувыркался! Вот так вот! Усладу сердца моего совратил! Цветочек сорвал, что для себя я берёг! Такую рану мне нанёс! Такую рану! А я что? Я добрый. Вы же мне…  аки детей малых, неразумных. Думаю… ну раз любят друг друга пущай женятся… ты все равно помрёшь, а ему какая никакая отдушина.   Да и моложе она… тебя… в два… или в три… раза…

От неожиданно обрушившейся на неё информации, Елизавета Петровна впал в кратковременный сомнамбулический ступор аккумулируя силы для последнего, решительного броска и этот момент настал. Панин отлетел к столу, перекатился по нему и упал на пол.

Проститутка !!!

Зарычала Елизавета Петровна, вскочила на ноги и бросилась к двери в проёме которой появилось встревоженное азиатское лицо охранника. Тонкие, растопыренные пальцы с ногтями цвета золотые брызги полуденного солнца Gold Rush Couture от Models Own между прочим… присосались к неожидающему такому повороту событий, да ещё в таком месте лицу ФСОшника, как лицехват из фильма Чужие.

С дороги тварь!
 
Тварь улетела в приёмную туда же исчезла и Елизавета Петровна. Послышались звуки борьбы и женский визг…
 В это время в кабинете на столе появилась одна рука, затем другая и наконец выплыла удивлённая голова президента.

Бабы эти генеральские вообще шуток не понимают.

Он встал, поправил костюм, сел в кресло, достал сигару, откусил кончик, прикурил и стал ждать. Пуская в потолок густые клубы дым.
В кабинет вбежала Тяня(секретарша), держась за голову обогнула стол и спряталась за высоким креслом Панина.
Алексей Вячеславович спасите! Она меня убьёт! Она сошла с ума! Что я не так сделала!? Я не понимаю.

В двери появилась разъярённая, сгорбленная, с широко расставленными ногами и клоком чужих волос в правом кулаке Елизавета Петровна. Она мотнула головой разгоняя подступивший туман. Галлюциногены начали действовать.

Ооо! Елизавета Петровна!

Помахал ей приветливо рукой Панин.

Давно не виделись. Как у вас дела? Вы главное успокойтесь. Мы всё решим.

За её спиной появился охранник с расцарапанным лицом. Панин падал ему знак, чтобы тот ничего не предпринимал.

Постойте!

Удивилась собственной, такой ясной и простой мысли Елизавета Петровна.

А как же она выжила? Был же взрыв страшной силы.

Почему он умер, а она нет?

Панин повернулся к секретарше и строго на неё посмотрел.

А действительно? Как ты выжила? Расскажи-ка нам… Танечка. Тебя же Танечка зовут? Мы с Елизаветой Петровной очень хотим это знать?

Я… я не понимаю…что вы от меня все хотите?

Таня уронила лицо в ладони и зарыдала.

Так! Развели бардак!

Панин постучал пальцами по столу.

Виктор! Ты всё должен знать, ты же мой личный охранник, скажи нам?

Панин посмотрел на охранника. Охранника звали Хван, но он сразу сообразил, что обращаются именно к нему.  Он так долго шёл к этой должности, столько сложных тестов и умопомрачительных экзаменов, что… сразу понял…

Очередная проверка! Проверка его профпригодности!

Я… эээ…я…

Ну… что ты Виктор? Мы ждём!

Панин и две женщины уставились на Виктора-Хвана. Хван смотрел только на президента пытаясь в его проницательном взгляде отыскать правильный ответ.

Ээээ.. если вы….

Ну?

Вы так говорите, то конечно…

Продолжай.

Я узнаю…

Панин молчал, продолжая пронзительно смотреть в его глаза.

Я буду знать…я знаю! Да! Я знаю всё! Всё, что прикажите! А чего я не знаю, того либо не существует, либо вы мне подскажите чего я должен знать, и я сразу буду это знать. А чего не должен знать, то я сразу забуду. Если надо будет что-нибудь забыть, вы только скажите. Забывать у меня лучше получается. Я вообще могу всё забыть. Вы прикажите. Я даже могу забыть, как меня зовут.

Виктор тебя зовут. Я точно помню.

Заплетающимся языком сообщила Елизавета Петровна. Её качало из стороны в сторону.

Вот видите, а я думал Хван. Хван Пак. Вот так как-то.

Хван Пак Вот Так Как То? Странное какое-то имя ?

Панин почесал подбородок.

Надо сократить. Будешь Виктор Цой.

Цой?

Да, это тоже самое, но на киргизском.

На каком?

Неважно, забудь!

Уже забыл!

Что забыл?

Не помню.

Молодец Хван!

Кто?

Его Виктор зовут! Что же вы все такие тупые! Ой! Что-то у меня голова кружится. 

Кого, меня?

Да Хван, тебя и ты любишь Елизавету Петровну, а она тебя.

Я? И давно?

Всю жизнь! Всю жизнь вам этот распутник в погонах испортил. Но Будда не падла, знает, когда надо! Вот и на вашей улице праздник. Обними её. Обними я сказал!
Хван осторожно обнял Елизавету Петровну. Та не сопротивлялась и даже поцеловала его в щёку.

Чувствую себя прямо отцом. Дочь отдаю в хорошие руки.

Панин взял в руки гитару, что стояла прислонённой к столу и перебирая пальцами струна сыграл несколько аккордов.

А как же мой бывший муж, похороны, поминки?

Панин улыбнулся.

Всё беру на себя, хоть эта собака и не заслуживает такой чести. По этому поводу у меня есть даже песня. И он запел.

Двадцать пятого числа
Сего месяца
Дворник старый во дворе
У нас повесился.
Но не будем мы о нём горевать,
Дворник старый,
Молодым вперёд шагать.*

Шагайте дети мои в гараж. Витя скажешь там нач. гаражу… Принцесса Диана-туннель.

За чем это?

Насторожился Хван.

За тем…

Панин отложил гитару и поднялся с кресла.

Вам выдадут лучшую машину из моей коллекции, ты покатай невесту по городу, часик другой, пусть проспится. Потом отвези к себе. А завтра, когда всё поутихнет…. Лови её! Она уже падает. Когда вы вернётесь, я назначу тебя ВРИО министром обороны. У такой невесты должен быть солидный муж. Не хухры-мухры.   

Хван, поднявший на руки спящую красавицу, чуть не выронил своё счастье от счастья. Он хотел сказать, какие-то слова благодарности за столь стремительный взлёт своей карьеры, но в голову решительно ничего внятного не лезло. На руках его похрапывала Елизавета Петровна и мешала продуктивно думать.

Бегите дети мои, бегите! Чтобы через пять минут духу вашего не было в Кремле!

И они побежали.

Вот и славно. От этих избавились. Теперь народ.

Панин открыл верхний ящик стола и достал оттуда потрёпанную книгу в непрозрачной обложке.

Моя эпическая речь! Моя выручай-книга!
И он нежно погладил книгу. Без стука в кабинет вошёл взволнованный Гусев.

Господин президент!

Начал он.

Всё готово. Я помню, вы мне говорили, что сами подготовите речь… но… я взял на себя смелость и проконсультировался с аналитиками и … мы… тут…эээ… на всякий случай, как запасной вариант, если вдруг… вот она.

Он положил на стол папку.

Гусев, дорогой мой.

Панин снисходительно улыбнулся.

Сверни это трубочкой и засунь это в зону своих личных интересов. Договорились?

Я вас понял господин президент.

А теперь пошли.

По окну забарабанил дождь.

Это ваша речь?

Спросил Гусев указав на книгу.

Угадал.

Согласился Панин.
….

Чёрные тучи сковали небо и обрушили накопившуюся в их черных утробах влагу на город. Разогнав большую часть неидейных, недовольных, но имеющих тёплые квартиры, недовольных жён и остывающий обед на плите людей с улиц, поближе к телевизорам. Дымящиеся столпы у разрушенной стены осели под напором дождя и растворились.
 За эбеновой трибуной стоял Панин. Один из телохранителей держал над его головой огромный, чёрной зонт. Кабинет министров чуть в стороне вытянулся в идеально прямую линию. Зонтов им не выдали и распоясавшийся дождь хлестал их по пухлым щекам. Единственный, кому перепал кусочек укрытия от непогоды был Гусев. Он стоял за спиной президента и заглядывал ему через плечо, пытаясь рассмотреть таинственную книгу.  И Панин раскрыл её, и на секунду Гусев узрел титульный лист. Ужас горячей волной ударил ему в лицо.

Нам п****ц!

Там было написано витиеватым шрифтом Даниэль Дефо Робинзон Крузо.

Усугубляя момент, Панин наугад, одним быстрым движением перелистнул добрую половину книги и ткнув пальцем в текст начал свою речь.

Нам точно п****ц!

Жалобно простонал Гусев.

Речь…

Какое игралище судьбы человеческая жизнь! И как странно меняются с переменой обстоятельств тайные пружины, управляющие нашими влечениями!
Сегодня мы любим то, что завтра будем ненавидеть; сегодня ищем то, чего завтра будем избегать. Завтра нас будет приводить в трепет одна мысль о том,
чего мы жаждем сегодня. Я был наглядным примером этого рода противоречий. Я - человек, единственным несчастьем которого было то, что он один среди безбрежного океана, обреченный
на вечное безмолвие. В самом разгаре моих страхов, когда я бросался от предположения к
предположению и ни на чем не мог остановиться, мне как-то раз пришло в голову, не сами ли мы раздуваем всю эту историю.
Конечно, я постарался уверить себя, что так оно и было, и что в этом происшествии мы разыграли дурака, поверявшего в им же созданный призрак, испугавшегося страшной сказки, которую он сам
сочинил.
После этого я стал приободряться и выходить из дому, - ибо после сделанного мною злосчастного открытия я не высовывал носа из своей крепости, так что начал даже голодать: я не держал дома больших запасов провизии, и у меня оставались только ячменные лепешки да вода. Меня мучило также, что мои козы, которых я обыкновенно доил каждый вечер, остаются недоенными: я знал, что бедные животные должны от этого страдать, и, кроме того, боялся, что у них может пропасть молоко. И
мои опасения оправдались: многие козы захворали и почти перестали доиться.
Итак, ободрив себя уверенностью, что мы испугался собственной тени, я начал снова доить коз. Но если бы вы видели, как несмело я шел, с каким страхом озирался назад, как я был всегда начеку, готов в каждый момент бросить свою корзину и
пуститься наутек, спасая свой живот, вы приняли бы меня или за великого преступника, который не знает, куда ему спрятаться от своей совести, или за
человека, только что пережившего жестокий испуг (как оно, впрочем, и было).
Но после того, как я выходил и не открыл
ничего подозрительного, я сделался смелее. Я положительно начинал приходить к заключению, что мы сами насочиняли себе страхов.
К каким только нелепым решениям ни приходит человек под влиянием страха! Страх отнимает у нас способность распоряжаться теми средствами,
какие разум предлагает нам на помощь. Поэтому первой моей мыслью было переломать изгороди всех моих загонов и выпустить весь скот, затем перекопать оба поля и таким образом уничтожить всходы риса
и ячменя. Этот план сложился у меня по возвращении моем экспедиции на тот берег, под неостывшим еще впечатлением сделанных мною новых открытий. Страх опасности всегда страшнее опасности уже
наступившей, и ожидание зла в десять тысяч раз хуже самого зла. Для меня же всего ужаснее было то, что в этот раз я не находил облегчения в смирении и
молитве. Я уподобился Саулу, скорбевшему не только о том, что на него идут
филистимляне, но и о том, что бог покинул его. Я не искал утешения там, где
мог его найти, я не взывал к богу в печали моей. А обратись я к богу, как
делал это прежде, я бы легче перенес это новое испытание, я бы смелее
взглянул в глаза опасности, нам грозившей.
Так велико было мое смятение, что я не мог заснуть всю ночь. Зато под
утро, когда мой дух ослабел от долгого бдения, я
почувствовал себя гораздо лучше. Теперь я
начал рассуждать спокойнее, и, вот к чему я пришел.
Наш остров, был,
конечно, не до такой степени заброшен людьми, как я воображал до сих пор, и представлялось мне весьма вероятным, что дикари с материка приезжали на него иногда в своих пирогах.
Но так как за пятнадцать лет, которые я управлял островом, я до последнего времени не открыл и следа присутствия на нем пришлых людей,
то, стало быть, если дикари и приезжали сюда, они тотчас же снова уезжали и
никогда не имели намерения водвориться здесь.
Следовательно, единственная опасность, какая могла нам грозить, была
опасность наткнуться на них в один из этих редких наездов.
Значит, нам нужно было только обеспечить себе безопасное убежище на случай их высадки на наш остров. И вот, подумав, я решил построить вокруг еще одну ограду,
на таком расстоянии от прежней стены, чтобы выход
пришелся внутри укрепления.
 Так я и сделал.
Теперь наша крепость будет окружена двумя стенами.
Но наши труды не кончаться на этом. Огромную площадь за наружной стеной
я засажу похожими на иву деревьями, которые так хорошо принимаются.
Через два года здесь будет сад!

Панин закрыл книгу и продолжил.

Мы отвоевали у бездны ещё немного пространства! Ура товарищи! Ура!

Гусев поражённый до глубины души, упал на колени, обнял левую ногу президента и как знамя поцеловал край его штанины.

Вы великий человек, вы гений! Я… я люблю вас…

Тоби фу!

Президент потрепал по загривку Гусева и попытался высвободить ногу.

Пр. след

*автор песни Ф.Чистяков