после Эвридики

конец истории..
орфей закончил песнь
извечную в тоске по эвридике


Эвридика встретила Его ранней осенью.

Небо обещало скорый дождь, и она торопилась, чтобы успеть на электричку.
К станции нужно было идти лесом, по протоптанной местными жителями тропинке.
Так было быстрее. Где-то неподалеку была асфальтированная дорога, но кто пойдет по ней, когда всегда можно срезать напрямик.

Было совсем еще не поздно, и если бы не предчувствие дождя, и не эта электричка, Эвридика, наверное, задержалась бы в осеннем лесу. Она любила осень, любила ее умиротворенную тишину и печаль, такую невесомую и нежную, красные и желтые листья с их горьковатым запахом. Она не жалела об ушедшем лете и не ждала зиму.
Будь ее воля, осень длилась бы вечно.

Но ей нужно было торопиться, и она неслась к станции, почти ничего не замечая вокруг себя. На повороте, когда оставалось совсем немного, она споткнулась и, вытянув вперед руки, упала, распластавшись, словно вратарь пропустивший мяч,  на скользкую листву. «Как всегда, - подумала она, - как всегда.. Мое вечное везение.. Не успею».

Кое-как поднявшись, она порадовалась, что вокруг не оказалось свидетелей ее постыдного падения (ну как ребенок, ей богу, под ноги смотреть надо, грязная теперь, наверное). Она поняла, что добежать точно не успеет. Болело колено, эта вечная ее проблема, видимо именно больным коленом и напоролась на единственный камень, на тот единственный маленький камешек под ворохом листьев (а может это корень? Да какая, в сущности уже разница).

Она еще надеялась, она еще попыталась, хромая, идти быстрее, но.. Послышался шум подходившей к станции электрички, потом тишина, потом электричка отъехала, несколько минут она хромала по инерции, а затем резко остановилась.
Теперь нужно было ждать что-то около часу, она никогда не запоминала расписания, графики работы и точное время. Ее ощущение времени было очень приблизительным, какое-то околощущение времени.

«Зачем меня вообще понесло в эту дыру. Без зонта. Скоро точно дождь пойдет. И что теперь? Торчать на этой станции час? Какого черта, Эвридика? Зачем тебя понесло на эту галеру?»

Внезапно она успокоилась.

Оглянулась. Ей вдруг показалось, что кроме нее в этом мире нет никого больше. Страшно не было, и обидно не было, хотя она всегда находила повод, чтобы побыть в своем внутреннем замешательстве. Вокруг было тихо, красиво, и как-то даже неестественно.

Тогда-то она и услышала музыку.

Музыка была очень странной. Но почему, Эвридика, не знала. Она просто чувствовала, что музыка странная. Она не особо разбиралась в ней, так... Немного джаза, гаражного рока, и.. просто с десяток приятных навязчивых мелодий.

Не задумываясь, она пошла на звук. Не отдавая себе отчета, что бредет прямо через лес, что может заблудиться, что может попасть в смешную или даже опасную ситуацию. Что, в конце концов, скоро начнется дождь, а на станции есть хотя бы навес. Она просто шла, и колено перестало болеть, и хромать она перестала.
Она вышла на поляну и увидела Орфея.

Он сидел на опавшей листве, и не слышал, как она подошла к нему. Казалось, он просто сидит и о чем-то мечтает. В руках у него не было ничего. И рядом с ним ничего не было.

- Музыка, - сказала она растерянно.
- Что?
- Я услышала песню..
- И?
- Это вы пели?
- Я пел?

Он выглядел растерянным. Эвридике внезапно стало неловко.

- Простите, я вам помешала. Но я просто услышала музыку. Я упала, понимаете, и не успела на электричку, а тут музыка, не знаю почему, я пошла, а тут вы, правда, извините, я не подумала..
- О чем вы? – перебил он ее. – Музыки уже давно нет. Уже очень давно.
- Но я же ее слышала, - возразила она. И тут ее накрыла обида. На все. На погоду, такую неудачную, на колено, помешавшее ей добежать до электрички, на него, утверждавшего, что он не пел, хотя она слышала, она же не сумасшедшая. И вообще…
- Не плачьте, - попросил он ее. – Пожалуйста.

И опять зазвучала музыка. Очень странная музыка. Но если это был не он, то кто же тогда пел?

Орфей ничего не помнил. Он давно уже не помнил ничего. Он не знал, где он, он не знал, что с ним.
Единственное, что он знал, что музыки уже нет. Давно нет.

Он внезапно подумал, что его музыка, когда она еще была, была похожа на эту странную девушку. Она была очень красивая. Темные волосы, тронь мокрой рукой и они завьются, мечтательный взгляд в никуда, по-детски обиженное выражение лица. Она была похожа.. Но он не мог вспомнить.

- Как вас зовут?
- Эвридика, а вас?
- Какое странное имя. Я – Орфей.
- Ну да, конечно. Издеваетесь?
- Почему?
- Знаете, меня и так уже достало, что все, все без исключения, смеются над моим именем. И вы туда же. Орфей! Но все же, эта музыка… Признайтесь, вы просто дурачите меня. Это ведь вы пели!

Эвридика была расстроена. Ее имя. Ох уж, это ее имя. Если бы, когда она родилась, и ее спросили какое имя она хочет для себя выбрать, никогда бы не согласилась на Это, навязшее до оскомины, вечный повод для шуток и острот. Ну почему, почему, мама не назвала ее просто Маша-Аня-Света-Ира, в конце концов, если ей так захотелось назвать ее необычно, назвала бы, например, Жанной. Но почему именно Эвридика? Лучшим уменьшительным вариантом для которой было Дика, а худшим – Эврика. Учителя попросту звали ее Верой. «Лучше уж Вера, чем это непонятное что», - думала она в детстве. Хотя сейчас ей было уже все равно. Все равно как, лишь бы не.. В детстве она часто спрашивала маму, почему ее назвали так по-дурацки, но мама и сама не знала почему.
 
Она родила Эвридику поздно, после случайной встречи в случайном вечернем поезде, в котором возвращалась домой из очередной командировки. А когда родилась девочка, и она одинокими, без единой передачи и записки, вечерами в роддоме лежала в ожидании выписки домой, в свое желанное одиночество, ей вдруг вспомнилось услышанное в детстве: «Ты – моя Мелодия, я твой преданный Орфей…»…» И назвала она свою дочь Эвридикой.  Любила ее разумно, что странно было даже, в таком возрасте и без мужа, и не сходила с ума. Знала всегда, что дочь вырастет и ничем ей не обязана, а просто - радость. А почему Эвридика, ну не из-за Магомаева же, в конце  концов.. Да бог его знает почему..

- Нет, вы ошибаетесь, - ответил Орфей, прервав ее размышления.  – Это не я пел. Это вы.
- Я? – удивленно переспросила она. – Я? Я и петь-то не умею, что вы. Мама всегда говорила, что мне слон на ухо наступил.
- Она ошибалась, - мягко возразил он. – Вы умеете петь. И это ваша музыка.

Почему-то она поверила ему. И почему-то вдруг ей захотелось все-все рассказать этому странному человеку с таким же дурацким, как и у нее, именем. Хотя она никогда ни с кем не откровенничала.

А тут.. И она, сама себя не понимая, выложила ему все, что не давало ей спать по ночам, что мучило ее, что просилось наружу. Что ей уже восемнадцать, что жизнь уже практически закончилась, и ничего, ничего интересного, что она уродина, и мама ее совершенно не понимает, что мальчики, которые ей нравятся, ну вы сами понимаете, кому я могу понравится такая, и вот жизнь почти прошла, а она так и не целовалась еще ни с кем ни разу, и в институте, ох, она так мечтала, что в институте, а все то же самое, у всех вокруг что-то происходит, а у меня, нет, это просто стоячее болото какое-то, а не жизнь, нет, она, конечно, понимает, что сама виновата, и вся какая-то несуразная, и вообще ей никогда не везет, даже сегодня зонт забыла, а мама ведь напоминала, я так люблю свою маму, я знаю, она тоже меня очень любит, но она же совершенно меня не понимает и..

Он поднялся с листьев, на которых сидел, подошел к ней и сказал:

- Ты очень красивая, Эвридика. И у тебя внутри Твоя музыка. Понимаешь?

Она почувствовала, как горит ее лицо, но не от стыда, как это случалось обычно, когда ей казалось, что она сболтнула лишнее или сделала что-то невпопад.  Нет, лицо горело от счастья, от ощущения того, что она уже почти влюблена в него, и что он влюблен в нее, что она не одинока, и что ей..

- Орфей!
- Скоро твоя электричка. Тебе нужно успеть на нее.
- Ты..
- Я пойду за тобой. Только..
- Я не оглянусь, нет, не бойся. Я знаю, что нам нельзя оглядываться. Поцелуй меня. Мне так будет легче.         

Он улыбнулся ей и взглядом указал дорогу.

На перроне музыка, звучавшая в ней,  вдруг прервалась на миг. Она обернулась.

«До чего же безлюдно здесь, - подумалось ей. – Наверное,  погода такая. И как тут люди живут. Даже страшно как-то».
Подъехала электричка. «Надо же, - ухмыльнулась она про себя,  - не опоздала. В кои-то веки пришла вовремя.  Она вошла в полупустой вагон, плюхнулась на скамью, увидела напротив симпатичного парня и улыбнулась ему.

Орфей проводил взглядом уходящий поезд. Он знал, что внутри этой девочки теперь звучит музыка. Он вспомнил, как она вздрогнула, когда еле уловимый ветерок зашуршал листьями. «Здесь нет змей, милая, уже осень, и моря здесь тоже нет, здесь только деревья, с которыми ты умела разговаривать, пока еще была.. А они всегда отвечали тебе..»

Орфей посмотрел на небо.

Где-то за тучами сияли звезды, они смотрели на него глазами его Возлюбленной. Иногда он разговаривал с ними. Он знал, почему он обернулся тогда, но даже если б он и не обернулся.. Он помнил тот путь, он помнил надежду, которая одна только поддерживала его в этом абсолютном мраке и безумии страха. Он помнил и верил, что вот-вот, еще чуть-чуть.. Да, он обернулся..

Он понял это. Что Эвридики не было, когда он шел..

Она была музыкой в его сердце, а потом.. когда он еще надеялся и верил, что может вернуть ее, музыки уже не было.
Все это он понял потом.
Что ее никогда больше не будет.
Только звезды, с которыми он теперь станет говорить.

Я обернулся, милая.. Какая разница почему. Музыки уже никогда не будет.. Она ушла вместе с тобой..