Беглец.. Пролог.. Курбан

ПРОЛОГ


Шестьдесят километров вниз по реке, и они свободны. У Аяна ломило спину после вчерашнего ночлега в гроте. Он никак не мог согреться. Внутренний холод, словно вколотый в него этой ночью (не приход ли это, которого так жаждет Исак?), не давал согреться даже под лучами летнего солнца, нависшего над ущельем. Похожее чувство он испытал когда-то в детстве, когда они с пацанами совершили свой великий заплыв по каналу.. Бирюзовая ледяная вода въедалась в его детскую кожу. Он лежал, зарывшись в горячий песок, его знобило, минутами казалось, что это уже не мороз, а болезненный жар, который теперь не отпустит его никогда. В полуденном воздухе висел запах речной тины, летнего зноя и человеческой мочи. «Почему они купаются в этой вонючей луже, если за забором течет канал?» Он не понимал этого никогда. Даже в тот день.. когда Ленара привела его сюда к пустому бассейну.. Осенняя листва хрустела под их ногами как кукурузные хлопья.. сердце его бешено колотилось.. «Да ты не волнуйся, в это время там никого не бывает. Сходим на Луну посмотрим. Ее оттуда хорошо видно. Сегодня затмение будет».. Ее маленькое тельце пахло зеленым миндалем, она без страха смотрела ему в глаза, как бы случайно дотрагиваясь рукой до его кожи. «Мне холодно, Аян. Обними меня. Вот так. Да, да. Делай это. Мне хорошо.. Продолжай.. Да..».
Вдали играла веселая татарская музыка, по освещенной  танцплощадке беззаботно сновали отдыхающие, пока Луна над ними, скрывавшаяся за земной тенью, словно отраженный в воде блик далекого маяка, дико отплясывала в небе свадебную хайтарму.
 
…

– Еды у нас мало.. и колени болят.

– А ты бенжамина своего пожуй, да и приложи к суставам.. два в одном, как перцовый пластырь будет.

– Пошел ты..

– Эй! Исак.. левей рули!.. сейчас на валун нарвемся.. Руслан, а ты не ной!..

…

И зачем я взял с собой этих двух.. нелепых? А может я лукавлю, и, оказавшись здесь в полном одиночестве, посреди гор.. в безлюдном мире чуждого мне неразумного, испугался бы? Сиротство Робинзона всегда угнетало меня с самых ранних воспоминаний, а тут.. целых две Пятницы, ломающих время недель.. месяцев перед последним ожиданием, чего только.. смерти?.. Альтруизм ради сатисфакции фатально обреченного существования?..
 
Надо бы за ними приглядеть повнимательней, а то глотки перегрызут друг другу.. Исак.. тот хоть и похлипше будет, но убьет.. не задумываясь, если понадобится..

А от погони похоже оторвались, видимо собаки потеряли след у того хлорного амбре на перевале, и если Руслан все правильно сделал, не зря мы всю дорогу мочились в баклажки.. след увел их к трезубой горке..
 
«Вы же тут как бильярдные шары, загнанные в лузу – сказал ему на границе таможенник Елдос – так что сидите пока в своих палатках и не рыпайтесь.. больных селите отдельно, чтобы не передохнуть всем.. а как ваши разрешат – пропустим, нам что жалко, мы что не люди?»

…

Почти что радуга..

Восемь рядов, окрашенных в белое.. стальные двадцатитонники, по пятнадцать в каждом ряду; итого 120 (плюс один амбулаторный синий, плюс четыре красных для тяжелобольных). Полная загрузка 496 зараженных. Четыре метра между рядами. Общая территория чуть больше гектара, обнесенная трехметровым забором с колючей проволокой, за периметром которого с одной стороны мы, с другой: нацгвардия, по-хозяйски лающие овчарки, медицинский персонал – и все (кроме собак, разумеется) в голубых матерчатых шлемах с тонкими плексигласовыми забралами.. прозрачные защитные костюмы.. на зеленых в виде хлопковых коробочек нагрудных шевронах оранжевым шелком выбито  – «karantin»..
 

КУРБАН


– Курбан-ака, а почему Вы ничего не едите? Вам плохо?

– Э-эх, сынок, да разве ж в еде дело, когда дух твой голоден, а питаться ему нечем. Вот ты скажи мне, Исак, какой-такой грех привел тебя сюда?

– Грех? Вы о чем?

– Все ты прекрасно понимаешь.. Ладно, Аллах нам всем судья.. Аян, ну не могу я здесь нужду справлять. Как мне потом на этом месте намаз читать? Придумай что-нибудь, уважь старика.

Аян сидит на кровати, пытаясь включить своего «китайца», за которого на границе пришлось отвалить почти всю наличность. «Ага, вот.. Хороший мальчик.. В Монголии чума.. Ну надо же..»

– Руслан, ты у нас самый сильный. Попробуй решетку из окна вынуть. Похоже она не та чем на самом деле кажется.

Руслан Корчаев – крепкий молодой мужик, без полутонов, с накаченным торсом, бритый налысо, купленным еще в прошлой жизни немецким триммером, постоянно голодный и немного мрачный тип, нехотя встает и подходит к единственному окну в их законопаченном контейнерном домике.
 
– Аян, а вдруг охрана?

– Их в это время днем с огнем не сыщешь. Если что беру на себя. Ломай.

Корчаев, упираясь правым коленом в гофрированный металл, отставив левую ногу как тяжелоатлет цепляется толстыми пальцами за стальные прутья.. его лицо медленно раздувается как перекаченная кислородная подушка.. раз.. два.. легкий скрежет ломающихся шурупов.. Есть! Тело Руслана отбрасывает назад, но он готов к этому и не падает.. пошатываясь, с раскрасневшимся и счастливым лицом гордо демонстрирует всем выломанную металлическую конструкцию.

– Пи-здеть не мешки таскать.. – тощий Исак улыбаясь во весь свой щербатый рот, смотрит на него с презрением.

– Тихо народ.. Ну-ка давай на место приложим. Теперь у нас свое окно в Париж будет. Милости просим Курбан-ака, в туалет за юртой.. Идемте я вас подстрахую. С сегодняшнего дня всем терпеть до вечера..

…

Аяну в эту ночь приснилась не Ленара.. Он шел по темной и склизкой пещере. Ее розово-алые стены дышали мяклой податливостью, с волнистого потолка стекала густая кислятина.. Аян отчетливо слышал, как где-то, в конце тоннеля, тихо вибрировал картавый клич ворона, скользя по влажным стенам этой странной, почти одушевленной шахты.. Его мутило от едкого запаха и.. все же влекло дальше, вглубь.. ему казалось, что там, на дне ее недр притаилось Нечто.. Сладкой истомой нарастающий внутри его тела вороний клекот, пытаясь не увязнуть в мягкой субстанции грота, повелевал над ним – «кар-ба-а..».. Аяна обволакивала кисло-соленая слизь, он задыхался в ее органических испарениях.. пока вдруг.. сон не оборвался..
 
Он лежал, свернувшись калачиком, на железном полу у своей кровати в липких и мокрых трусах..

«Вот же бл..! Под звездным небом в полоску.. Три недели без водки..
Отёк..
головного мозга..»

…

– Аян! Курбан-ака умер. Хрипел еще минуту назад.

Исак стоит у кровати старика как пес возле хозяина и нервно скулит.

– А ну отойди! – Аян подбегает к телу и сжимает пальцы на шее умершего – Берись за матрас с той стороны.. стягивай его на пол! Руслан! Не стой как чучело! Стучись в дверь!

Худое тело Курбана, прибавившее в весе килограммов двадцать, мягко опускается на дно контейнера.

– Запрокинь ему голову назад. Да не так сильно! Он что тебе баран? На счет четыре дыши ему в рот полным выдохом.

Раз.. два.. три.. четыре.. Раз.. два.. три.. четыре.. Руки Аяна выставлены над грудью старика, под его ладонями хрустят переломанные реберные сочленения, а в мыслях умирающий отец, в машине скорой помощи, его затухающий голос по сотовому  – Я не могу дышать.. Аян – Раз.. два.. три.. четыре..

Шум на улице. Лязг дверного шпингалета. Джурахон!

– Остановка! Зрачки узкие. Адреналин. Дефибриллятор!..

Минуты растягиваются в часы, часы уплывают в вечность..

Аян в мокрых трусах стоя на коленях, просит Бога, в которого не верит, спасти старика хотя бы на этот раз..

…

– Откуда я тебя знаю, доктор? Ты, наверное, с моим Кенжебеком учишься. Скажи, ведь  он умный парень?

– Лежите Курбан-ака. Вам сейчас нельзя волноваться.

– А почему один пришел?. Где мой сын?. Его что не пропустили?.

– Да.. сюда не всех пускают. Джура.. разрешил по старой памяти..

…

«Представь себе, Аян, семнадцать минут клинической!.. такое у меня впервые.. Два адреналина внутрисердечно.. Четыре разряда по 300.. Мало того, что уже через шесть часов стал сопротивляться аппарату.. (пришлось ночью экстубировать), так он с утра пришел в сознание!.. Если б не сам тащил  – ни за что не поверил бы.. мистика какая-то..

Ты только недолго там, хоть и в костюме, но мало ли чего, вдруг кто нагрянет.. закроют меня точно.. камеры там везде.. да и слаб он еще..следи за монитором .. похоже вчера фибрилляция была..»

…

– Троих красавиц она мне родила. Украл я ее совсем девочкой, перед выпускными экзаменами. А что родня?. все по казахским обычаям сделал.. у нас таджиков такое редко, но тоже бывает. Да и мои долго не противились..  только когда рожать дочерей стала приуныли как-то..

В те времена всё советское было, это сейчас по новой и землю и воздух под небом делить стали.. да все к Аллаху тянутся.. с утра намаз читать, а по ночам водку жрать да девчонок лапать..

Долго я молился.. всю жизнь свою жил по законам чести.. любил Ее.. принцесс своих.. а когда Кенжебеком забеременела понял, что знак мне послан Всевышним.. Врачи запретили ей носить, убрать хотели,  мол, старая ты уже, младшей нашей тогда под двадцать было.. первого внука в тот год в школу собрали.. а мы как будто впервые друг друга встретили.. в поликлинике ей сказали: мальчик.. вот ведь чудеса.. А потом.. вдруг – многоводие.. что там у нее дамбу прорвало что ли, я не понимаю.. как увезли в пятницу, так ничего мне не рассказывали.. до воскресенья.. Помню когда в последний раз ее видел все говорила мне: «Обещай мне его Кенжой назвать.» Дурак я был не понимал, что все она тогда уже знала. Молился и радовался милосердию Аллаха.. Вот и родился Жадигер.. но я ее волю исполнил, никого даже Бога на послушал.. назвал его.. Кенжебеком.

…

– Отец, может ты не пойдешь? Смотри что пишут. Болеют все вокруг. Домулло то от пневмонии умер. Народу там будет сам знаешь сколько. Один пойду я.. молодой, люди поймут.

– Нет, Кенжебек. Нельзя так. Единил он нас с Аллахом, с тем и ушел к Нему. Надо отдать последнюю дань.. человеку..

Жара над городом. Сотни провожающих заполоняют собой узкую улицу, на которой происходит церемония прощания. Люди стоят вплотную друг к другу.. каждый хочет дотронуться до «табыта».. прикоснуться к святому.. Полиция пытается создать подобие упорядоченности в этом хаосе обезумевшей толпы, собравшейся у медресе.. Кто-то пробует раздавать маски.. «Аллаху, акбар! Убери от меня свой шайтанский намордник!». Отец с сыном двигаются в мутном водовороте двигающихся силуэтов. Бледное, непроницаемое лицо Курбана.. зоркий и злой взгляд Кенжебека.. «Что за похороны такие, когда стариков толкают?» Стараясь сберечь свои силы отец погружается в воспоминания, впадая в бесчувственный транс..

– Уйдем отсюда Ата! Не прощание это, а бесовство какое-то..

…

– Ата-ата! Кенжике бредит. Тебя зовет.

Курбан вскакивает как молодой джигит на свою лошадь и бежит через ночной двор.

– Скорая уже приехала. Они его забирают. А еще там люди какие-то в белых костюмах говорят всем нам собираться. Я не хочу никуда ехать. Ата, скажи им..

– Отец, мне сегодня Анайка приснилась. В белом платье. Все Жадигером меня называла. Просила сказать тебе, что любит тебя..

…

– Бежать отсюда будем, Исак. Сегодня на рассвете. Одна только просьба к тебе. С Русланом примирись. Слаб он духом, видать молод еще..

– За периметр как выйдем?

– Джуры братишка сегодня в карауле.. Десять минут у нас будет.. Пока у них пересменка.. Лейтенант пьяный на КПП спит..

– Курбан-ата здесь хоронить будут?

– Не знаю..

…

И сколько ещё ждать мне встречи с вами мои любимые? Почему Аллах снова не дал мне умереть? Для чего эти юноши издевались над моим изможденным телом.. зачем пытались вернуть меня сюда, в этот мир, где меня уже ничего не держит?

Курбан смотрит на уснувшего в углу красного контейнера, упакованного в стерильный скафандр мальчишку, и думает о том, как славно заканчивается его жизнь.. легко.. без принуждения.. Он осторожно отсоединяет катетер слева под ключицей, вишневая кровь с прихлюпыванием истекает из него и этот звук напоминает ему проваливающуюся в кухонную воронку воду.. Он пошатывается и, обливаясь кровью, встает, выдирает один из шнуров кардиомонитора, наматывая его на ладонь, подходит к железным дверям, завязывает один конец за верхний шпингалет, другим обтягивает свою морщинистую шею и.. прыгает в свою последнюю пропасть…


http://stihi.ru/2020/07/15/4546