Карантин

 
      Потерявшим своих родных во время эпидемии

Тогда нас всех опутала война
с невидимыми шариками, в них
на тонких ножках жадные присоски
своими жерлами пытались вездесуще
проникнуть, и  сам воздух
живых дыханий заменить в кисель.
Панически теряя окоём
огромного и тонущего мира,
вам было суждено цедить
оскал неумолимой смерти.
Мы не могли над вами замереть,
склониться и припасть к рукам поникшим,
и взглядом, словом, жестом поддержать
тускнеющий,  бессильный ваш уход.
Нас всех как будто устранили сразу,
лишили прав и признаков родства.
А вы, наедине с медперсоналом,
захлёбывались лёгкими своими,
утратившими воздух,  в хриплых свистах,
мокротой, потом, стоном изойдя,
опутанные трубками и болью,               
свалявшимся и мокрым целлофаном,
почти в бреду, и лучше, если в коме, -
уже совсем не мыслящий тростник.
А мы не видели, как в муках вы пытались
сквозь морок водянистый докричаться,
позвать  дочь, сына, брата ли,  сестру, -
из самых близких, самых недоступных,
запретных, затаившихся в   квартирах,
в домах, блокированных жёстко, с опозданьем,
режимом антивирусной ЧС.
И мы, утратившие шанс на встречу  с вами,
отвратно, мерзко, вяло  ощущали
предательство и подлость своего
здоровьем пышущего  бытия
с возможностями спать, читать и есть,
играть во всё,  смотреть весь день TV,
торчать в беспечных «зумах», в  «удалёнках»,
выгуливать собак, бежать трусцой,
спешить в аптеку или супермаркет,
хватая наспех то, что есть,  по списку:
недельный свой паёк, и маски, маски,
которых нет, или втридорога платить…
А там, где  нарушения режима,
расценивались строго, как измены,
как лик эгоистичный вероломства, -
в среде отчаявшихся медиков, которым
их долг и клятвы  быть велят в аду,
в больницах, там,  за гранью, вопреки,
был фронт развернут неотложных действий.
Шофёры, фельдшеры, медсёстры и врачи,-
все те, кто призваны спасать, лечить,
с несчастными глазами очевидцев,
с отёками на лицах, синяками
от въевшихся очков, ремней  и фильтров,
с набрякшими усталостью руками,
не чуя ног, разбухших и венозных,
в скафандрах -  если в центре, и без масок - 
в провинциальных клиниках, где нет
и не было  всего того, что нужно,
чтобы своих хоть как-то  уберечь.
Они лечили вас,  не видя  месяцами
детей, мужей, рискуя как в бою,
от вас же незаметно  заражаясь,
и, так же без прощанья, уходя.
А ИВЛ – не стал для всех спасеньем.
Тонули люди, гибли. Кислород
их не вытягивал наверх, слепил
и в шторм забрасывал последний.
На этом фоне жутком, неизбывном,
чьи вектора жестокие пронзили
не только страны, но материки,
несли потери все, отгородившись
в том карантине зримо, как стеной.
На всех ни средств защиты, ни надежд,
ни веры в щит Господень,
над Землёй простёртый,
не хватало.
Все морги переполнены, мешки,
гробы складируют на тротуарах
и вывозят ночью
армейскими колоннами машин.

Мы, не прощенные  и не простившиеся с вами,
ушедшими за тёмный край бездонный,
где вас сожгут наверняка,  и  пепел
с землей  смешав во рву,
забвения задернут покрывало
над жертвами той вирусной войны,
над пандемией Зла,  кровавой жатвой
короновавшей Мир, -
Мы будем жить.
Но как?

7-23 мая 2020