Сергей Брель. Экспертный выбор. Март-2020

ШОРТ-ЛИСТ

АЛЕКСЕЙ БУРКО «Теперь-то мы знаем...»
http://www.stihi.ru/2020/03/19/1190 номинатор "Термитник поэзии"

Когда мы чертили проекты побега,
нам было по двадцать.
Нехватка деталей в конструкторе лего –
когда же удастся

сбежать по карнизам, уйти между льдами
индейскою лодкой...
Сковали себя, получается, сами
кандальной колодкой.

И так получается, нас одурачил
насмешливый ментор,
когда искушал в поцелуях чердачных:
«Дождитесь момента

и вам повезет, ведь на дальних маршрутах
есть тайные страны,
и если живут здесь одни лилипуты,
то там – великаны.

Там гордо сияют небесные скалы
в свободном полете,
и если здесь хлеб добывать вам пристало,
то там – расцветете».

Мы верили слепо, подобно баранам,
куда же деваться –
мы верить хотели, ведь было тогда нам
всего лишь по двадцать.

Теперь-то мы видим, что нет исполинов –
все больше пигмеи,
а вместо летающих глыб-цеппелинов –
воздушные змеи.

Теперь-то мы знаем, что мир как идея
везде одинаков,
но были наивны, и нами владели
коварные знаки.

Пора бы уняться, закончить на этом –
зима на пороге,
но мы не уймемся, и чертим проекты,
и долбим пироги.


ИНТЕРЕСНАЯ история – история поколения в метафорах.
Возражения:
Бараны все же не верят никак, даже слепо. Поэтому если уж подобно баранам, то вообще без подобных понятий.
Знаки скорее вели, чем владели.
Уняться – уймемся, я бы глагол нашел другой.
Чертят все же не проекты.
Ощущение ритма и мелодики остается, хотя не все слова ложатся ровно.



ТУРГУТ ЭЛЛ-МАКБАК «Тридцать лет спустя»
http://stihi.ru/2020/02/18/4679 отборочный тур

Приходит с рёвом, уходит с писком,
Из мглы белёсой в туман и даль,
Уносит горечь и радость списком,
Проходит сорок восьмой февраль.

Лавинный грохот, орлиный клёкот —
Лишь в мёрзлых мыслях или во сне.
Весна и близко, и так далёко,
Что, может статься, не быть весне.

А он лишь, оком кося незрячим,
Принявши посох у января,
То пламя, что мы всю зиму нянчим,
Задует молча. Всё, значит, зря.

Достанет с неба холодной ваты,
Наложит вьюгой и гипс, и бинт.
И невиновный, и виноватый,
И Ариадна, и лабиринт.


Видно очень много ассоциаций, узнаваемых конструкций и мелодики, включая бардовскую (восемнадцатый февраль). Тем не менее, эта комбинация не кажется грубой поделкой, а пережитым интертекстом, событием личной биографии.



ГЕННАДИЙ РЯБОВ «И представить себе не могу...»
http://www.stihi.ru/2020/03/01/8440 номинатор литературный портал «Улица Неспящих Фонарей»

                "От всего человека вам
                остается часть речи..."
                И. Бродский

И представить себе не могу:
Жизнь уходит по капле, по крохе...
Я хочу умереть на бегу,
На подъеме, на взлете, на вздохе;

Не на койке в больничной палате.
Не приемлю больниц и темниц:
Милосердные лица сестриц,
Рык охранника, штык или шприц –
Несвободу в любом ее платье.

Лучше пусть, на недолгом веку
Испытав и изведав немало,
Я внезапно умру за штурвалом,
За рулем, на лету, на скаку...

Катаклизмами тело круша,
Чтоб обмякло оно, не дыша,
Бей судьба меня снова и снова:
И на волю рванется душа
Частью речи – Божественным Словом.


Тема сейчас выглядит актуальной, но больничные акценты не затменяют более высокого смысла. Неравномерно работает лексика, иногда царапая слух, но ощущается энергетика высказывания, трагизм, героизм, попытка встать над бытом.



СЛАВА БАШИРОВ «В ночном глухом саду, который снится...»
http://www.stihi.ru/2020/03/01/8396 номинатор литературный портал «Улица Неспящих Фонарей»

                Рустему Сабирову

В ночном глухом саду, который снится
неведомо кому, стояла тишь,
в живой листве не трепетала птица,
не копошилась в мертвых листьях мышь,

в ночном саду, с лицом белее гипса,
стояла обнажённая с мечом
или веслом, ошибся сном, ушибся
плечом о ветку, и во сне чужом...

итак, в ночном саду, где не кончалось,
казалось, никогда в чужом бреду
не кончится, туманилось, качалось,
чуть брезжило в предутреннем саду,

в котором, как безглазые гадюки,
сплетались корни, корчились кусты,
корявые надламывались руки
и хари склабились из темноты,

в саду, где после исступлённой пьянки
зрак воспалённый продирал восток,
стояло утро, темное с изнанки,
откуда потаённый сквознячок...

туманилось, просвечивало, листья
ржавели, опадали, голый сук
торчал из синевы примитивиста,
качая солнце на ремне от брюк...

в саду стояло молодое утро,
холодное и чистое, как стыд,
здоровое, как гипсовая дура,
которая вон там, в углу стоит,

и старый белый пес с лицом сатира
хвостом своим вопрос изображал:
быть может, всю живую прелесть мира
больным дыханьем кто-то надышал?


Многое не показалось органичным, но отсылки к жестокому миру природы Заболоцкого прочитались, возможно без желания самого автора. Может быть, и ранний Пастернак тут играет отдельными красками.
Пес с лицом сатира как раз из Заболоцкого, но и не только.
Последние две строчки, возможно, слишком противоречивы. Возможно, противоречие и рождает смысл.



НАТАЛЬЯ МАТВЕЕВА 5 «Не ошибусь»
http://stihi.ru/2015/04/09/7536 номинатор Ильдар Харисов

Не ошибусь и впредь материком,
пустым двором, прокуренным подъездом.
Переведу дыханье на шестом,
ныряя в однокомнатную бездну,

где твой предел – запущенный уют.
Сквозняк раздует нити паутины.
Сосед, рассерженный на курс валют,
займёт до вечности трояк с полтиной.

И на закатном кухонном окне
хвосты павлиньи занавесит время,
когда поймём, что были мы вдвойне
несчастливы так долго и не с теми.

А с теменью больнее во сто крат
пролистывать изношенные даты.
"За всё, что с нами было, виноват!" –
прошепчешь и услышишь: –"Виновата!"

И рухнет сон, как старый Карфаген
с его телячьей резаною шкурой,
и будет полночь цитадели стен,
таранить, устыдясь архитектурой,

нас уверяя: –"Прошлое не в счёт!"
А небо расплескается рекою.
Огни дежурный бакенщик зажжёт,
задев звезду небритою щекою.


Фрагменты или отдельные слова звучат значимо и свежо. Однокомнатная бездна сейчас звучит очень актуально. Но не просто пугает, ведет в мир символов и мифов. Фрагменты некоторые однако застревают, не проходят, перекашиваются. Ночь – Карфаген – избыточно. Телячья резаная шкура – как-то очень рвано. Может ли что-то расплескаться рекою – протечь рекою, лечь рекою?
А вот бакенщик, задевающий щекой звезду – это уже красиво, и это от Маяковского и дальше, в сказку.