Отец

Мой отец не был композитором, писателем или ученым, он был рабочим, но все, что он делал, он делал хорошо. Его уже давно нет, а я понял, что самое мучительное во всей его истории, это то, что он себя не реализовал. Когда я был совсем маленьким, мы ходили на Оленьи горки в Измайловской парк, ездили на Птичий рынок и ловили дафнии в окрестных прудах, и всегда ходили на демонстрацию, это уж просто всегда. Иногда я не особенно  с ним ладил, но я ему очень благодарен: хорошо, когда в семье есть мужик, вот что! С пятого класса я начал все решать сам: началось с того, что я никому ничего не сказал, поехал на Ленинский проспект, сдал экзамены и поступил в математическую школу №2, это знаменитая школа, попасть туда было практически невозможно. Но я не перевелся, и были причины, впрочем, от матшколы мне не удалось убежать: в седьмом я пошел в школу №444.
     Отец был человеком странным, по нынешним временам, не то, чтобы особо идейным, но старался, бегал с работы на работу, для семьи, для детей. Называл нас «мы», имею в виду страну. Хорошо, что он не видит того, что происходит сейчас. Да он бы и не понял, не принял бы. Вначале мы жили на   1-й Парковой улице, наш дом был крайний к лесу, никакого метро конечно не было. Это была страшная двухэтажная хибара, и мы жили на 2-м этаже в коммуналке. Деда контузили еще перед войной, и он был парализован, отец тоже каким-то здоровяком не был: в 46-м он служил в Германии и его подтрелили. После госпиталя комиссовали, он вернулся и начал работать мраморщиком на Метрополитене. Уже когда я стал постарше, он объяснял мне, где какой мрамор использовался, на каждой станции свой со своей историей, он знал даже,  откуда его привезли. Потом он работал на опытном производстве, мы ходили на демонстрацию, хотя я понимаю, никаким сторонником  коммунистической идеологий он не был, да  и вообще, не понимал, что это.  И песня   «зато мы делаем ракеты, и перекрыли Енисей…» тоже не про него. Просто он жил в потоке таких же людей, все мои родственники с обеих сторон воевали, и когда собирались братья деда, или мы были в гостях у Пяточкиных, разговоры были не о подвигах, или сражениях, но я понимал – да, эти люди видели кое-что на этом свете, и их не сломали. Отец был просто продолжателем, он был точно таким же. О нем много можно что вспомнить, и грустного и забавного. Но я расскажу об одном праздновании Нового года. Это было празднование коллектива его завода и института, от которого и был этот самый завод (сейчас бы сказали, что это был корпоратив). Происходило все это в Доме Культуры Строителей   Мне было лет пять, и мне было очень интересно. Мать была дома, скорее всего с маленькой моей сестрой. Понимаете, отец был из таких, которые думают, что все вокруг его друзья. А я понимал, наверное, это было очевидно, что иногда он ждет от людей такого же отношения, какое у него самого к ним.  Я не знаю, зачем он меня притащил в эту компашку, может быть – похвалиться, не исключено. Народ, после какой-то речи, веселился - кто во что горазд. За столами раздавали бисквитные пирожные, лимонад, какие-то конфеты. Спиртного не помню, кроме Шампанского в самом начале. Потом были танцы, бенгальские огни и наконец – беспроигрышная детская лотерея, детей-то много было,  только постарше меня. Каждый вынимал из стеклянного барабана билетик и видел, что он выиграл. Супер-призом был большой плюшевый медвежонок. Мне сразу же достались карандаши, но отец сказал, чтобы я пока не забирал и пошел к победителю. Счастливым победителем оказался высокий мужчина с модной шевелюрой. Я так понимаю, он отца отшил, действительно, с какого хрена отдавать медведя и получить детские карандаши? И вроде бы, насколько я понял, отец ему объяснял, что медведь ему не нужен. Но нет, мужчина с шевелюрой был непреклонен, и тут же подарил медведя какой-то девушке, и сказал только: Ну вот, а говоришь девать мишку некуда. Песня при этом была такая:

Мишка, Мишка, где твоя улыбка,
Полная задора и огня?
Самая нелепая ошибка -
То, что ты уходишь от меня.

Это уже потом я узнал, что пел Утесов – очень тогда популярный. Вот такая грустная история. Теперь я точно знаю, что настоящих друзей может быть 4-5 за всю жизнь, да и те: либо со школы, может – с института или армии, все остальное – так, от лукавого.  С отцом произошло самое неприятное, друзья и работа растворились, как будто и не было их. Был 1993 год, все залезли в свои улиточные домики.
Фото: примерно 1954 год.