Баллада о негерое

Август. Солнце в зените. Сухая жара.
Злую пыль отступления глотала «махра».
Поредевшие роты устало брели,
Оставляя противнику пяди земли.
Замыкая собою одну из колонн,
Шел боец. Неказистый, невзрачный был он.
За собою катил на вожже пулемёт,
Видно, в прошлых боях весь был выбит расчёт.
Короб с лентой последней висел на ремне
Через грудь. Гимнастёрка его на спине
Вся пропитана потом. Усталость в глазах.
Всяк посмотрит и скажет: «Ну, всё! Дело – швах!»
Вот село на пути. На пятнадцать минут
По колонне – привал. Немцы следом идут!
Площадь сельская стала приютом бойцов.
Хоть чуть-чуть передышка, в конце-то концов!
Пулемётчик присел в благодатную тень,
Ноги ныли, спина – намотался за день.
Пролетели минуты, команда: «Подъём!»
Кто-то тронул его за плечо: «Всё, пойдём!»
Посмотрел он на землю, сказал: «Хорошо».
Но, оставшись один, никуда не пошел.
Жестким взглядом он площадь вокруг оглядел,
И кивнул себе – значит, нашел, что хотел.
В куст, что возле дороги, втащил пулемгёт,
Вышел, спереди глянул – не видно, сойдёт!
В листьях выщипал щель, открывая обзор,
Вставил ленту в «максим», передернул затвор…
Пролетели спокойно с десяток минут,
А потом вдруг отчётливо понял – идут!
Пёрли нагло «хозяева» нашей земли,
Ничего не боялись – «иваны» ж ушли!
Пулемётчик уже различал без труда,
Как в ущелье заборов вливалась орда...
Сто шагов, пятьдесят – чуть ещё подождал,
Усмехнулся в прицел, и гашетку нажал…
Пулеметный свинец бьёт смертельно под дых.
Ну, а если в упор – прошивает троих.
Полторы сотни тварей остались в пыли –
Как шагали колонною, так и легли…

А когда, сплюнув ленту, «максим» замолчал,
Никуда убегать пулемётчик не стал.
Повернулся на спину, на небо взглянул,
И улыбку последнюю солнцу послал.

...Его били, кололи, стреляли в упор,
Но улыбку ту так и не стёрли с лица.
Умирать так спокойно – совсем не позор,
Если всё, что хотел, завершил до конца.

...А душа обретала бессмертие своё,
Чтоб у Бога в ладонях бриллиантом играть.
Шла душа в небеса, и встречала её,
Копья чуть преклонив, солнца Белая рать…