Старуха

Старуха пересчитывает мелочь,
мелькают серебристые мальки
в руке её, сухой и онемелой,
и ветер дорисовывает мелом
невидимую часть ее руки.

Тоской вовнутрь, и прожитым наружу
надет покой и перешита нудь,
с изнанки этот день темней и глуше,
старуха наступает прямо в лужу,
которую нет сил перешагнуть.

Витрина в распечатанном конверте
пустого магазина, как листок,
в осенней, неучтенной летом, смете,
старуха каждый вечер просит смерти,
но бог дарует жизнь ей, он жесток.

Прохлада поднимается чуть выше
стены демисезонного пальто,
и пояс серебристой нитью вышит.
Старуха ничего почти не слышит,
не видит, но не ведает о том.

Ей кажется, что неземные брашна
несет она в своей пустой сети,
которая дрожит, как день вчерашний.
Старухе почему-то очень страшно
подъезд свой, среди прочих не найти.

Осенний ящик пуст и несгораем,
в квартире, что не больше шалаша
старухе снится сон, что там, за краем
её страданий, тело умирает,
и вылетает в форточку душа