Приносил мне сырую черняшку...

* * *
Приносил мне сырую черняшку,
в котелке замороженный суп
расторопный ефрейтор. Затяжку
смачно делая: — ****ь, Николашка,
две минуты. Сучара, ты — труп!

Он старательно бил меня в кунге,
аккуратно, чтоб нос не сломать.
Всё хохмил: — А мозги тебе, суке,
отшибу. Не увидишь подруги.
Ёб твою я жидовскую мать!

А вокруг приуральские сосны
в непролазных увязли снегах.
Капитан был мужчина нервозный,
краснорожий, подтянутый, рослый,
всё в зеркальных ходил сапогах.

Он смеялся, холёный и сытый:
— Наш ефрейтор большой педагог.
Ну и шты ты кобенишься? Шты ты…
— Не боитесь вы Бога, бандиты! —
отвечал я. — Какой ещё бог?

---------------------------------------

Были огненно-алыми выси,
и Чернобыль внезапно рванул.
Не убили. В каком это смысле
дохляком называли? Ну-ну.

Не убили. И славно — могли бы
член отрезать и почки отбить.
Люди — злобные ангелы, ибо
умирают. Таких возлюбить?
Зверовидных? Э, нет уж, спасибо.

Стоп! А если… а может, устало
я пройду по дороге зерна,
где укроет снегов одеяло
прах и слякоть? И всё — белизна!

Словно не было! Всё позабуду:
кровь и голод, грызню и грязцу.
Удивлюсь как великому чуду
человеческому лицу.