Ринта Cюрреалистическая повесть

Ринта
Cюрреалистическая повесть
От автора
Пятнадцать лет назад я мечтала издать   фантастическую повесть  для подростков «Ринта» о проблемах детей из неблагополучных семей. Этот слой нашего общества является самым незащищенным, и ему нужна своевременная помощь, в том числе и посредством литературы. Герои моей книги, воспитывают в себе не только силу духа и твердость характера, но и толерантность, любовь к окружающему миру, к природе, родной стране. Они находят  выход  даже из самых сложных и неприятных жизненных ситуаций. Несмотря на то, что  повесть с агрессивным началом, почти   сюрреалистична, и ее трудно читать даже старшему, поколению, она, на мой взгляд,   будет полезна детям с неустойчивой психикой, с антисоциальным взглядом на мир, а также тяготеющим к суицидам (из числа «готов», «эмо» и т.д.)




Из разговора женщины с дочерью:
- Мама! А почему готы и эмо так ненавидят жизнь?
- Им просто не хватает любви…

Родная Жизнь (Первая ступень)

И капля росы заблистает бриллиантом…

 - Слышишь? Ты – никто! Ты никому не нужна! От тебя даже мать отказалась! Падаль!
- Я нужна папе! – попыталась защититься я.
- Папочка оставил тебя здесь, чтобы не платить алименты.
Хорошенько стукнув  костяшками  пальцев по моей голове, мачеха хлопнула дверью и ушла на работу. Четыре с половиной года просидев дома, она наконец-то вернулась на свою  швейную фабрику. И все это время, все четыре с половиной  года, каждый день, я слышала в свой адрес сплошной мат и  оскорбления. Самыми теплыми словами из ее обращения ко мне были «Эй, ты», «ведьма», «свинья», и «змея». Даже при отце она избегала называть меня по имени.
Если я действительно никому не нужна, тогда зачем я живу на свете?  Может, умереть? Ведь это несложно…
Зарыдав, я упала прямо на пол, уткнувшись лицом в свежевыкрашенные доски.
Боже, если ты есть на свете, забери меня. к себе! Я больше не могу-у!
Через полгода мне исполнится четырнадцать лет. Это много или мало? Но так нечестно.  Каждый день, придя из школы, я мою посуду, полы, затем бегу за  пять километров к бабе Нине за младшей дочерью мачехи и через овраги, по холмам и пригоркам тащу  на руках тяжелого, одетого  в шубку и сапожки, четырехлетнего ребенка  домой.
И все равно я дармоедка и скотина. Я никто. Никто! Нахлебница. Все! Брошусь под машину! Все будут только рады!
Мне показалось, что еще немного, и голова лопнет от боли и горя. Не было ни дня, чтобы мачеха или ее сыночек Игоречек не доводили меня до слез. Игорек младше меня на целых пять лет, но уже сейчас он прекрасно знает , как сделать мне больно и при этом, под крылышком своей матери, остаться совершенно безнаказанным.  Жаловаться-то мне некому. Если сказать отцу, то мне же будет только хуже.
По вечерам, если папа был в ночной смене, мачеха усаживала Игорька и Асю друг напротив друга и при мне громко им втолковывала:
- Вот вы два самых близких, два самых родных на Земле человека.   Всегда помните об этом, помогайте друг дружке!
- А как же Нюта? – наивно  спрашивала Ася, показывая ладошкой на меня.
Ах, как я отчаянно ждала в этот момент услышать хоть одно доброе слово в свой адрес! Как я надеялась!
- Еще чего не хватало! Она вам чужая! Она вам никто! – сердито повышая голос и с  ненавистью глядя на  меня убеждала мачеха своих детей, а потом  снова продолжала ласково их воспитывать, – только вы друг другу родные, только вы!
Такие разговоры  были самой  тяжелой  пыткой для меня. Почему так больно это слышать мне? Почему так больно быть в других глазах полным ничтожеством?
Есть ли на земле люди несчастнее меня?  А ведь я живу в стране, где пионеры  семидесятых  годов поют о счастливом золотом детстве. Где оно золотое детство? Где?
 А-а-а! Боже! Забери меня отсюда! Здесь так тяжко!  Не хочу жить! От ежедневных слез я  уже стала плохо видеть. Даже грудная клетка болит от постоянных рыданий. Невмоготу! Я так устала. Больше не могу!
- Можешь!
Мне, наверное, показалось? Приятный мальчишеский голос. Я точно знаю, что тяжелая дверь закрыта наглухо. С трудом отрываю от пола тяжелую голову. Еле встаю на колени.
- Кто здесь?
- Разве ты меня не видишь? Ведь еще светло.
Передо мной стоял мальчик моего возраста. Красивый. Улыбающийся. Его, словно горящую свечу, окружало золотое сияние.  А может от горя я уже умерла, и это ангел?
- Лицо твое опухло от слез. Возьми платочек, вытри слезы! –  он подал мне платок, пахнущий ландышем и цветущим шиповником. – А вообще-то ты красивая! Длинные роскошные волосы. Выразительные глаза!
Я засмущалась. Никто не называл меня красивой,  мои подслеповатые  глаза – выразительными, а растрепанные волосы – роскошными.  Прямо, как в книжке. Но  почему-то  слышать это очень приятно.  Послушно протерла лицо платочком, и мне стало так легко, будто умылась родниковой водой, будто вовсе не плакала, будто в  школьном хоре пела героическую песню.
- Мальчик, как ты попал сюда? – всхлипнув, произнесла я.
- И она еще спрашивает. Разве можно создавать вокруг себя такое смертельное серое поле, страшную  воронку из гибельных мыслей? Я пролетал мимо, но эти мысли притянули, буквально втянули меня в этот дом.  Такого невыносимого отчаяния я никогда не ощущал, нигде не встречал. Я не смог…бросить тебя.
- Почему?
- Ты убиваешь не только себя, но и родную планету! Так нельзя! – мальчик огорченно вздохнул. - Ох, если Учитель узнает, что я проявился да еще говорил с тобой,  то накажет меня запретом на полеты.
Мальчик в упор смотрел на меня.  Ну что, дочиталась? Сказки я обожаю читать с шести лет. Но то, что небылица  может стоять  лишь  в двух  шагах от тебя, это не совсем естественно.
- Ты… инопланетянин?
- Ну, что-то вроде этого.
- И до тебя можно коснуться рукой?
- Ты уже коснулась, когда брала платок из моих рук. Тебе нужно отдохнуть от депрессии.
- А что это такое?
- Это твоя болезнь.
- А я думала, что  здоровая.  Я каждый день два раза бегаю вниз под гору за водой, и приношу два полных огромных ведра, - неожиданно для себя похвасталась я.
- Смотри-ка, а на вид тростинка.
Я воодушевилась. Меня оценили! Расхрабрившись,  спросила:
- Как тебя зовут?
- Родная Жизнь.
- Разве   жизнь может быть и не родная?
- Ты спросила, как меня зовут. Я ответил.
- Можно, я буду называть тебя Родей?
- Пожалуйста!
- А меня зовут Нютой,  Нюркой, Нюсей. Анной.
- Нюта!  Красиво звучит. Ласково. Ну вот, мы и познакомились. Я приглашаю тебя на прогулку. Я на вашей планете приметил чудное место. Дай мне руку, пошли!
Я всполошилась. Папа всегда говорил, что дружить с мальчиками нельзя. Они плохие. И я вспомнила, как  год назад, когда с подружками пошла в лес за сморчками, на нас напали взрослые мальчишки. Мы разбежались в разные стороны.  Но один из них, самый большой, настиг меня, повалил на землю. И я поняла, что он хочет со мной сделать. Но уже тогда я знала, что я - никто. А раз я никому не нужна, то обесчещенной девочке нечего топтать эту землю. Пойду, - твердо решила я, - утоплюсь. Возможно, я сказала это вслух, потому что парень, собиравшийся меня изнасиловать, зарычал, тяжело встал, рывком поставил меня на ноги и сказал, дыша самогонным перегаром  мне в лицо:
- Еще раз увижу тебя здесь, не пожалею!- и, смачно заматерившись,  побежал за своими дружками. Поэтому в лес я больше не ходила.  Боялась всего.
- Ну почему ты всегда думаешь сразу о плохом?  Неужели я  похож на того пьяного зверюгу, о котором ты вспомнила?
- Ты умеешь мысли читать? И вообще, мне некогда. Нужно вымыть полы, сходить за водой.
- То ты собиралась броситься под машину, а то вдруг работа нашлась. Ничего  не бойся,  да и время остановится.  Мы пойдем в самый ближайший параллельный мир.
- Слушай, Родя, а может ты, как его, галлюцинация? Я просто сошла с ума?
- Нюта! Ну, это же здорово!
- Здорово сойти с ума?
- Смотри! Это интересно!- Родя прямо перед собой разрезал  воздух ладонью, и я, словно через  приоткрытую дверь, увидела цветущий  сад  и  лужайку с огромными цветами. -  Давай думай быстрей, а то бабочки залетят в твой мир. Этого нельзя допустить.
Ничего себе! Открыть другой мир, словно шкаф-купе. Ах! Помирать, так с музыкой! И я, зажмурившись, шагнула за ним, как в лодку на воде.  Открыла глаза.  Голова не кружится, земля не качается. Жужжит пчелка, светит солнышко. Стоят деревья.  Но это не яблони-вишни.   Это же настоящие апельсинные деревья!  Я их никогда не видела  вживую, только на картинке. Оранжевые апельсины висят, словно живые елочные игрушки. Чудеса!
Невдалеке блестит пруд с розовыми и бордовыми кувшинками, но почему-то стебли на полметра возвышаются   над водой.  Я захлопала в ладоши, и мне захотелось исполнить «Оранжевую песню».
- Я же говорил, что тут здорово. Ты, наверное, голодна. Что ты хочешь съесть?
Я по утрам не завтракаю, а в школьной столовой, сегодня был санитарный день. Конечно, я была очень голодная, но в такой обстановке и на такой жаре вовсе не хотелось супа или пирожков с картошкой. Вот если бы арбуза или мороженого…
- Вот тебе пломбир и эскимо. Вот тебе арбуз.
Я оглянулась. На земле - белая скатерть с цветным подносом, а на нем огромные нарезанные ломти арбуза и вазочки с разнообразным мороженым.  Забыв обо всем на свете, я набросилась на арбуз, и стала есть его так жадно, что Родя расхохотался.
- Вот это скорость. У тебя, бедняжка, авитаминоз.
- Не знаю, что такое  витаминоз, честно. Понимаешь, Родя, я давным-давно не ела такого сладкого арбуза.  Присоединяйся!- с набитым ртом пригласила я его к необычному «застолью».
- На нашей планете уже давно ничего не едят. Мы питаемся чистой  праной и светом звезд.
Я подавилась. Как можно отказаться от таких деликатесов. Это же объедение!
- Вы не едите?
- И даже не пьем. И поэтому легко перемещаемся в пространстве. Не бойся, я не робот. Я так же,  как и ты, дышу!
- Без еды я могу прожить два дня, но не больше.  А без воды - часов десять, потом у меня темнеет в глазах, - вздохнула я.
- На вашей планете вы, как растения, не можете без воды и пищи.  Но скоро наступит время, когда некоторые  из вас будут такими же, как и мы.
- Родя, спасибо за угощение. Это было здорово. А теперь я хочу понюхать вон ту кувшинку.
- Это  лотос.
- Я думала, что лотосы росли только в Древнем Египте.
- Ты многого еще не видела, не знаешь, зато  мечтаешь о смерти, как о мороженом. Так и быть, схожу за цветком, хотя я никогда не рвал цветов. Это табу.
 Табу - ха!- очень смешное слово. Интересно, что оно означает?
Взяв красивую вазочку с пломбиром, я наблюдала, как Родя разбежался и прыгнул в воду. Брызги разноцветным фонтаном  далеко разлетелись в разные стороны. Но когда я увидела, как он, вместо того, чтобы поплыть, побежал по воде, вазочка выскользнула из моих рук.  Может, я сплю? Или смотрю мультик про маленького волшебника? А Родя уже бежал назад,  бережно неся заветный  цветок.
- Ты  по волнам бегать умеешь?
- Это же так просто.
- А я даже плавать не могу. Боюсь воды. Быть дельфином или птицей – это нелегко.
- У вас много ограничений. Слишком вы материальны и чересчур много сомневаетесь! - он протянул мне цветок. - Сегодня я нарушил второе правило. Но я знаю, что этот красавец спасет тебя! Прикрепи его к своим волосам. Он уникален, как и ты.
- Спасибо, Родя! – я  с удовольствием вдохнула аромат цветка. Фантастика! А может,  все-таки сон?
- Мне кажется, что ты хорошо отдохнула. Я рад, что ты  наконец-то улыбаешься. Какая светлая у тебя улыбка! Было бы хорошо, если бы ты всегда мыслила позитивно.
- Это как?
- Даже если тебя сильно обидели,  и у тебя тяжело на душе, нужно думать, что это всего лишь урок, который через полчаса закончится! И ты заранее должна порадоваться этому.
- Ты до сих пор не сказал, как зовут твою планету.
- Радость и Наслаждение  - Тайна Альтруизма.
- Трудное название. Можно, я его укорочу?
- А как?
- «Радость» – эр.  «И»  «Наслаждение» –  и, эн.  «Тайна» - т. «Альтруизм» - а. Получается  РИНТА! Твою планету  я назову Ринтой!
- На мой взгляд, неплохо.
- Расскажи мне, какая она?- я ловила себя на мысли, что не хочу возвращаться домой.  Как хорошо и спокойно мне было с этим мальчиком. Дома я чувствовала себя бесправной рабыней. А здесь я была  ровней.
- Она легкая, светлая, блистающая, похожая на живой драгоценный камень, - с нескрываемой любовью произнес он.
- А наша планета тебе нравится?
- Говорят, раньше она была изумительной голубой  жемчужиной, украшением вашей галактики. А сейчас ее аура превратилась в грязно-серый туман. От этого страдает вся Вселенная. Слишком много негатива, войн, ядерных испытаний, крови, слез, смертей, брошенных детей и таких, как ты…  униженных и раздавленных.
Мне стало стыдно. Я сделала вид, что последнее сравнение  меня не касается.
- А как ты попал сюда?
- Лучшие ученики моей Школы удостаиваются права полета по другим мирам. Но, похоже, это мой последний полет. Мы не имеем права вмешиваться в ход истории планеты. Тем более, вступать с людьми в контакт.
- И что? Я больше никогда не увижу тебя?- предательские слезы закапали из глаз.
- Не знаю, но все равно, - он тряхнул головой, будто отгоняя страх, - пообещай, что ты никогда не будешь думать о самоубийстве, представлять себя разбитой, задушенной или утопленной! Пойми, мысли материальны. Они воплощаются в реальность. Мысль о смерти, как забытая бомба –  никто не знает, когда она взорвется. Без тебя твоя Земля осиротеет и станет еще серее и безобразнее.
Легко сказать «не думай». Как можно запретить себе думать? Дурацкие мысли сами по себе рождаются в голове. Как их выгнать из головушки? Это все равно, что выгнать всех животных и птиц из леса. И зайцев, и белок, и волков.
 Родя продолжал, будто  уже не слышал моих мыслей:
- Лучше  думай обо мне, о Ринте! Читай интересные книги. Какую-нибудь стоящую фантастику. Красивая сказка – это тоже прыжок в будущее. Повторяю, любая мысль материальна, в том числе и хорошая.
- Ты говоришь, как взрослый учитель. А я такая… недоразвитая. Многие твои слова мне непонятны. Я чувствую себя каким-то глупым пингвином.
- Ерунда! Если бы ты родилась на моей планете, то  была такой же, как и я. Но ты выбрала самый тяжелый путь. Совершенствоваться в клетке грубейшего материального мира. Многие не рассчитывают своих сил и погибают. Кто-то от стремления к богатству, кто-то от стремления к власти или  славе и прочее, и  прочее.  И все же для всех нас, живущих на других планетах, Земля – живой образец, как нельзя жить.
- Знаешь, обидно, когда все девчонки из класса красиво одеты, а ты в своей школьной форме пятый год ходишь. А на урок физкультуры идешь  не в спортивной куртке, а в старом изношенном пальто, которое расстегивается от каждого резкого движения. И пока ты, путаясь в лыжах и палках, в десятый раз застегиваешь его на пуговицы, все давно уже у финиша и смеются над твоей неуклюжестью. Даже ты так прекрасно одет, словно принц из сказки,  дух захватывает
- Пойми, Нюта, одежда и прочие вещи – это  только придуманная условность, смешная игра в догонялки, чтобы показать, кто чего добился в жизни, - ответил, словно на уроке Родя.
- А, поняла.  Если Пете купили велосипед, то Коля будет просить себе мопед, А Володя выпросит у родителей модный магнитофон, а родители Сережи будут копить на мотоцикл.
- Когда-нибудь вы поймете, что живете неправильно, и, может быть, наконец, начнете развиваться духовно.
-Знаешь, Родя,  в одной школе мальчик вскрыл себе вены, потому что  у него украли импортные джинсы. Один против троих ничего не сделает.   Подошли  ночью из-за угла, покрутили перед носом ножиком и сняли с него новые штаны.
- Это  Земля. Увы. Каждый мечтает иметь красивый дом, сад, автомобиль и прочие игрушки.
- Да хотя бы простые сапожки, не пропускающие талую воду весной, - вырвалось у меня.
- Нюта! Испытание бедностью – самое легкое испытание во Вселенной. На самом деле человеку не нужен дом, одежда, и еда. На других планетах подобные людям существа  обходятся без этих деревянных или бетонных коробок, транспорта  и тряпок.  Они настолько духовно развиты,  что  лишь силой мысли могут  перемещаться на любые расстояния, не замерзают   ни при каких низких температурах. Почему? Да  потому, что  живут в гармонии с природой.
- Тогда почему ты одет? – растерялась я.
- Мне не нужна одежда, я свободен, как луч, как птица. Я оделся, чтобы не напугать тебя.
- Это… невозможно. Это неправда.  Ты шутишь.
- Невозможно лишь в вашем убогом мире, где царствуют зависть, жадность, и еще раз жадность.  Это же кромешный ад - всю жизнь бояться насмешек, что у тебя нет какого-то съедобного или несъедобного материала.
- Получается, что твой дом – это весь космос?
- Если бы все так жили, не было бы ваших страшных болезней. Ведь люди сами их придумали, своей ненавистью, злостью, жаждой наживы, - выпалил мой светлый принц.
- Что же делать, Родя!
- Начни с себя. Прежде всего, чаще улыбайся, особенно когда ты на улице. Смотри на звезды, облака, а не под ноги. И перестань плакать.
- Откуда ты знаешь, что я плачу каждый день?
- Я понимаю, Нюта, тебе очень тяжело без матери, но через  год или даже через полгода она приедет за тобой и заберет в маленький, красивый городок! Туда, где ты родилась.
- Кентау!- я задохнулась от счастья.- Я вернусь в Кентау! -  Сердце  запрыгало в груди.
Сколько раз одноклассники смеялись надо мной, когда я рассказывала о родном городе. «Его нет на карте!» - смеялись одни. «Абрикосы не могут расти вдоль всех улиц, и чтобы никто их не воровал»,- хохотали вторые.  «Черные и белые лебеди не могут плавать в широких фонтанах и прудах, их давно бы съели!» - издевались третьи.   «Если на каждой городской клумбе круглый год цветут пышные розы, чего же ты приехала сюда? У нас  кроме сирени в палисадниках ничего не цветет! Врешь ты все! Вре-о-ошь!». Я так устала от насмешек, что уже больше никому не рассказывала о городе моего детства и уже сама стала сомневаться, а  не приснился ли он мне?
 Когда-то мы жили в райском уголке по имени Кентау. Но климат не подходил для моих глаз. Врачи посоветовали  родителям  переехать из Южного Казахстана желательно в Россию. Приехали в рабочий поселок городского типа. Построили дом. Потом папа разлюбил маму,  развелся с ней, поделил имущество и нас с сестрой. Конечно, ему пришлось  долго выплачивать половину стоимости дома, поэтому платить алименты еще и за двух детей было бы не под силу. А так он освобождался хотя бы от алиментов.
Папа женился на женщине с ребенком, которая была моложе его на семнадцать лет. И началось. Каждый кусок хлеба застревал у меня в горле, когда мы ужинали вместе. Но было гораздо хуже, если отец уезжал в командировки, и его не было за столом. Мачеха ненавидела меня. Чай мой всегда был   соленым и горьким от слез. Дома постоянно я слышала ее шипящий голос:
- От тебя даже мать отказалась, змея подколодная! И я обязана теперь кормить, одевать, обувать и обстирывать  тебя? Ишь ты! На день рождения ее пригласили! Вот тебе день рождения!-  и фигой тыкала мне в лицо, иногда попадая прямо в глаз, чтобы виднее было.
Я при мачехе боялась надевать очки, потому что она часто сбивала их с моего носа.  Очки отлетали в самый дальний угол комнаты. Просто она боялась, что я сяду за уроки. А это непозволительный  и расточительный отдых. Даже ее сыночек Игоречек мог запросто оскорбить или ударить меня. Один раз «братишка» так стукнул мне палкой  в лицо, что угодил в глаз,  он слезился целый месяц, а потом я стала плохо видеть даже с первой парты. Пожаловаться некому. Папа вечно в командировках, дальних рейсах. Мачеха за своего сыночка так чайником  изобьет, мало не покажется.
- Вылей помои, принеси воды домой и в баню! Вымой все полы! – постоянно отдавала она мне приказы. -  Вот тебе   день рождения! Тварь!
Что ж, я действительно никому не нужна!
- Ты опять неправильно мыслишь!- вдруг закричал Родя. – И зря я на тебя время трачу! Как ты не понимаешь, что нужна Земле, Вселенной! На тебя они возлагают большие надежды. Неужели ты думаешь, что случайно на свет родилась? На твое рождение затрачена колоссальная энергия! Такой энергией можно зажечь огромную звезду, создать новую Вселенную! – он надолго замолчал, притих, словно к чему-то прислушиваясь. – Мне пора домой. Учитель вызывает.
- Прости меня, Родя!- испугалась я. - Не бросай меня! Ты мне очень нравишься!- я осеклась, в любви я еще никому не признавалась.
Зато Родя немного успокоился:
- Как тяжело у вас, на Земле. Даже у детей какой-то базарный, мелочный ум. Уже сейчас каждой вещи, каждой тряпке ты знаешь цену. Какая глупость! – он перевел дыхание. - Послушай, бесценна лишь ты сама, лишь твоя душа! Все остальное не имеет никакого значения.
- А не надо подслушивать чужие мысли, - упрекнула я его.
- Так твои мысли похожи на взрыв – оглохнуть можно!
Ах, как я хотела показаться Роде возвышенной, несправедливо наказанной, безропотно терпящей все трудности и невзгоды Золушкой! Так хотела понравиться ему! А он меня сравнил со спекулянткой,  рыночной торговкой. Наталья Георгиевна – наша учительница по географии – всегда посмеивается над подобными людьми,  очень даже пренебрежительно говорит о них. Мне отчего-то стало совестно.
- Прости меня, пожалуйста, я не нарочно. Не сама по себе я научилась так думать. Меня же растили, воспитывали взрослые люди. Хорошо ли, плохо ли, но вот такою я выросла, - сказала я, рассчитывая,  что он поймет меня правильно.
- Я провалил последний экзамен. Насмешек друзей я не боюсь. Просто я нарушил слово. Надеялся, что ты останешься живой! Эх! Душа в тебе чистая, неиспорченная! Ты могла бы писать сказки и стихи о Ринте.  Кажется, я ошибся.
- Родя, ты так красиво говоришь, аж мороз по коже.  А я, кроме мата и неприятных кличек ничего не слышу. Вряд ли я когда-нибудь научусь говорить так красиво, как ты! Я очень люблю могучую  русскую речь, но слышу ее разве только на уроках литературы да в книжках читаю.
- Нюточка! Никогда не убивай себя мыслями! Это хуже спиртных напитков! Это наркотик!
- Я не знаю, что такое наркотик, но мне кажется, что ты прощаешься со мной! - у меня подкосились колени.
- Я разве не говорил тебе, что ты станешь скоро очень обеспеченной. Твоя мама уже купила  уютную квартиру и даже пианино. Показать?
- Нет. Не надо!
- Через год она приедет за тобой. Ты только дождись!
Я почувствовала грустную радость и страшную усталость, что не удержалась и села прямо на какие-то огромные ромашки. Мне никак не удавалось  успокоиться.
- Выпей воды!-  Родя протянул мне сверкающий стакан воды.- Помни, любое земное желание – это испытание на прочность! Научись прощать, любить даже врага  своего. И если ты когда-нибудь напишешь сказку о Ринте, я буду счастлив.
Я  выпила воду, похожую по вкусу на березовый сок.  Потом стакан  почему-то смешно задрожал в моей руке и легко растворился в воздухе. Оглянувшись, я не нашла и скатерти-самобранки.
- Запомни состояние полета!-  Родя схватил меня за руку, и мы взлетели.
Солнце скрылось за облако. Подул легкий ветерок.  Воздух был сладкий, теплый,  наполненный ароматом роз, апельсинов и лотосов. Сердце замерло в груди, горло перехватило, а потом стало так легко, словно в летний зной я сбросила тяжелую мокрую шубу и валенки. Теперь я была соткана из лучей. Я никогда не была такой счастливой.
 Мы летели над непривычно прекрасным садом, прудом с цветущими лотосами - теперь я знала, как пахнут лотосы! Летели то медленно, то обгоняя удивленных птиц. Потом спокойно приземлились прямо в луговые цветы.
- Я люблю тебя,  Мир!- раскинув руки и захлебываясь от восторга, заорала я, едва ногами коснулась земли.
- А теперь крикни, что ты самая счастливая на свете! – засмеялся Родя.
Тут я вспомнила ненавидящий взгляд мачехи и,  сжавшись, неуверенно сказала:
- Наверное, я самая счастливая.
- Нет, так не пойдет! Нужно кричать воодушевленно, как будто ты находишься в полете, и думать только о том, что тебя обычно радует всегда.
Я призадумалась. Что меня радует всегда? Наверное,  ничего.
- Нельзя в это время думать о плохом!- Родя с надеждой смотрел  на меня. – У тебя есть, например…  любимые подружки, за которыми ты пойдешь и в огонь, и в воду? А?
- Конечно! Люба и Надя! – сразу ответила я. – Я их люблю так, что не жалко и умереть  за них.
 Родя облегченно вздохнул:
- Ты счастлива, что они есть у тебя?
- Еще бы! Я не знаю, как бы я жила, если их не было бы у меня.
- Так покажи небу, что ты рада этому подарку!
- Я самая счастливая на свете! – закричала я в небо, будто от этого крика зависела жизнь Любы и Нади.
В этот момент я действительно чувствовала огромную, как небо, радость.
- Получилось! – захлопал в ладоши Родя. – С этого дня твоя жизнь будет улучшаться! С каждым днем все быстрее и быстрее, если ежедневно ты будешь повторять этот урок.
- Даже если услышу, что я никто?
- А чего тут гордиться собой? – усмехнулся Родя. – Радоваться надо, что тебя так воспитывают.
- Что-о-о?- я ожидала услышать от  моего светлого ангела что угодно, но только не это!
- Ты всего лишь крохотная капля бесконечного океана Любви.
Я недоверчиво посмотрела ему прямо в глаза. Неужели издевается? Но Родя смотрел на меня  совершенно честными глазами. Я опустила голову:
- Лишь капля?
- Как ты думаешь, сколько капель в этом озере?
- Ну и вопрос. Откуда же мне знать? – вздохнула я.
- Озеро по большому счету – большая капля.  Но если ты стукнешь ладонью по воде, столько брызг взметнется в небо! Представь теперь, что одна из этих капель – ты!
- Любая капля  должна упасть  обратно в озеро.
- То-то и оно. Ты очень сильная, когда ты в озере, и слабая, когда упадешь на какую-нибудь другую поверхность.
- Так и высохнуть недолго, - вздохнула я.
- Каждый из нас приходит на землю из Бесконечности и в конце пути возвращается  обратно к Богу, в старый океан Любви, - продолжал мой ясный принц, словно не слыша меня. – Хотя, конечно, можно жить и бесконечно долго.
Робея от того, что ничего не знаю, я  пролепетала:
- А нам с первого класса говорят, что Бога нет, души нет, и человек произошел от обезьяны
- Все гораздо сложнее. Когда- нибудь земляне это поймут и посмеются над атеизмом, как смешной научной гипотезой с долькой истины.
- Мне это неинтересно.
- Понимаю…Ты любишь фонтаны? – ни с того, ни с чего  спросил Родя.
- Обож-жаю!
Ах, какие фонтаны били в парках Кентау. Когда мы с папой входили в детский парк, я, в первую очередь, подбегала к голубым брызгам каждого встречного фонтана, ловила руками живые бисеринки и смеялась от счастья. Лишь потом мы шли к кассам за билетами на всякие там карусели.
Родя, напоминая о себе, дотронулся до меня рукой:
- Я научу тебя  становиться сильной,  когда  кто-то несправедливо обижает. Представь себе два круглых фонтана.
- Представила.  Один - с синей струей, другой – с фиолетовой.
- А теперь один фонтан переверни и поставь его над другим.
- Смешная картинка. Какой-то шатер из разноцветной воды.
- А теперь представь, что из фонтанов бьет не вода,  а потоки  любви  Неба и Земли, - таинственно произнес Родя.
- Разве так бывает?
- Всегда. Просто у вас мало кто об этом знает.
- А дальше что делать?
- Поставь себя в середину шатра так, чтобы «любовь Земли»  струей  проходила сквозь тело снизу вверх, а  «любовь Неба»  -  сквозь тело сверху вниз. Их любовь и так всегда в тебе, просто ты не обращаешь никакого внимания. Просто почувствуй! Это легко.
Я представила, что ногами вдыхаю «любовь Земли», и сразу ощутила, как  внутри меня  быстро побежали два ярких потока: один вверх, другой вниз. Я чувствовала! Мне стало весело:
- Мурашки по коже…
- Когда захочешь кому-нибудь понравиться, включай свои фонтаны, и этот человек зарядится твоей силой и обаянием, а главное, пойдет тебе навстречу.
- Так просто?
- Каждый день тверди одно и то же: сегодня я живу лучше, чем вчера, а завтра - лучше, чем сегодня. Помни, все мысли уходят в небо.
Честно говоря, я слабо верила  в то, что в небе живет Бог, и он когда-нибудь услышит  и пожалеет меня. А Родя  укреплял мою веру:
- Небо – это зеркало, в котором отражаются твои мысли и плохие, и хорошие.
- Мысли невидимы. Разве небо сможет их увидеть?
- Нюточка, оно не только видит, а увеличивает твои мысли в тысячи раз и возвращает их тебе обратно. И если ты говоришь, что ты счастливая, оно соглашается с тобой и одаривает тебя счастьем и подарками, о которых ты мечтала  вчера.
- Родя! Но так бывает только в сказках!
- Понимаешь, твой мир – это страшная сказка, придуманная тобой. Не удивляйся. Ведь каждый день уже с утра ты начинаешь бояться -  заранее! - что тебя сегодня будут обижать и оскорблять больнее, чем вчера, а завтра хуже, чем сегодня. Так?
Я съежилась:
- Откуда ты знаешь?
- И с такими мыслями ты просыпаешься изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Не так ли?
- Ты прав, - как ни стыдно было мне, призналась я.
- Попробуй наоборот. Проснись и скажи себе: «Вчера было здорово, я получила отличную оценку. Сегодня я получу две пятерки. А у мачехи будет отличное настроение, ведь я включу свои фонтаны счастья. Она  будет намного добрее ко мне».
Я посмотрела на свои мозолистые ладони:
- Что-то не верится.
- А ты не сомневайся, а делай, - улыбнулся мой принц.
- А если не получится?
- Все равно действуй! Главное – это веселое настроение, чувство полета!
- А я могу представить себе, что  живу с мамой? – сдавленным голосом проговорила я.
- Конечно, глупышка! Скажи себе: «Я намерена жить с мамой!» И что-нибудь сделай для этого: отправь письмо или как-нибудь извести ее об этом. Вот и все, - без труда выдал мне новые знания Родя, словно даря волшебную палочку.
Все, что казалось мне в жизни  невероятно сложным, невозможным, недостижимым  становилось  вдруг легким и простым делом. Будто я заказывала волшебнику свои желания, а он их с радостью выполнял, пусть медленно, но выполнял. Я радостно встрепенулась, но тут же вспомнила усмешки домашних:
- Письмо…  А вдруг и  для мамы я тоже никто.  Мне мачеха часто об этом говорит.
- Зря ты. Твоя мама очень переживает за тебя.
- Не верится, - засомневалась я.
- Представь, что ты с ней, что все у вас хорошо, и ты живешь в самом прекрасном городе на свете, гуляешь в его парках…
От этих слов дух захватило. Город-сказка с радужными фонтанами и волшебными каруселями. Жар-птица счастья, мираж, затерявшийся в далеком  солнечном детстве.
Я представила мечту в самом ярком свете и прошептала, словно великую тайну:
- Это чудесно!
- Теперь ты знаешь, как жить в красивой сказке. Чаще представляй себя в любимом городе. Можешь в нем  мысленно  петь, плясать, кружиться на карусели и даже  прыгать в новой квартире до потолка.
- Я уже пляшу, прыгаю и пою! –   и на самом деле запрыгала на одной ножке, словно играла с новыми подружками в «классики».
- Твоя ошибка в том, что все свои внутренние силы ты тратишь на пустяки. Боишься и настоящего, и будущего.
- Да?- не зная, что ответить, я села прямо на землю, на веселую, теплую, мягкую травку.
- У твоей сказки должно быть счастливое продолжение, - Родя присел рядом, ласково провел рукой по изумрудной траве. Живой коврик будто засветился, стал зеленее и душистее.
- Зря ты доказываешь мачехе, что ты лучше Игорька. Глупая борьба. Пусть она считает, что ты никто, если ей  так хочется или нравится. Согласись с ней,  внутри себя согласись. Признай ее правоту и больше не оправдывайся ни перед кем. Ведь ты согласилась со мной, что ты капля.
- И ты тоже  – всего лишь капля?
- И я. Поэтому я такой сильный.
- ???
- У тебя тоже хватит сил изменить свою жизнь. Исчезнут все твои страхи и чувство вины.
 - А нам классная руководительница говорит, что все девочки должны быть уверенными в себе, чтобы могли  всегда постоять за себя.
- В такую игру можно играть, когда  в семье все в порядке. Но в твоем случае нужно экономить силы души. Ведь ты ведешь неравную борьбу со взрослым сильным человеком, от которого зависишь всецело.
- Грустно.
- Наоборот, интересно. Ты малая капля, но в тебе живет память о бесконечном Океане. В любую минуту ты можешь зарядиться от него силой и здоровьем.
Родя вздрогнул. Его лицо стало вдруг озабоченным. Он побледнел и спокойно сказал, глядя в небо, будто отвечая кому-то:
- Да, я знаю, мне нет прощенья. Но, слышите, я счастлив! Я спас ее, - и  спокойно посмотрел на меня. -  Снова зовут. Я буду рад, если ты запомнишь мои слова и воспользуешься  советами, - он встал.
- Подожди, еще немного!
- Понимаешь ли ты, чего я лишаюсь ради тебя?  - грустно спросил Родя.
- Я никогда не забуду твоего подвига, - тихо ответила я.
- Будь взрослее взрослых. Они никогда не испытывали того чуда, которое ты  уже испытала. Прости их! И знай, есть такая планета, где живу я, пусть уже без права полетов. Я скажу Учителю, что мне не жаль своих «крыльев». Я подарил  их тебе. Мне пора.
- Родя! Еще одну секунду! А если тебя простят, мы увидимся еще?
- Как ты там любишь говорить? Это невозможно даже в нашем мире.
- Но… ты же говорил, что все изменяется во Вселенной. Или мне показалось?
- Я не хотел тебя обидеть, но ваша планета - всего лишь детские ясли для трехлетних малышей. А мы уже заканчиваем институт. Вам все прощают, даже убийство животных и людей. А нам нет. Мы не имеем права на ошибку, потому что любим свою Вселенную, и она нам дарит колоссальные возможности, -  Родя замолчал, глядя на меня с мольбой и жалостью.
 Я не знала, что нужно сделать, чтобы задержать его хотя бы на пять минут.  Поднялась с травы, протянула ему руку, он крепко пожал ее и печально продолжил:
- У тебя всегда есть право выбора.  Научись быть счастливой! Только тогда мои «крылья» подчинятся тебе.
Знакомым жестом руки он разрезал пространство перед собой. О, как я не хотела прощаться с этим удивительным  существом.
- Родя! Я люблю тебя! – слезы хлынули из глаз, как я ни запрещала себе этого делать.
- Ты еще очень маленькая, Нюта! Когда-нибудь ты  вспомнишь, что вселенная – это воплощенная любовь, только поэтому она вечна. Она тебя очень любит!

Открываю глаза. Лежу на полу, уткнувшись в крашеные доски. Слезы душат меня. Но откуда этот аромат? С головы слетел цветок лотоса. Это не сон! Ринта – это не сон!  Родная  Жизнь – это не сон!
Прости меня, лотос!  Ты, погибая, спасаешь меня. Знаешь, у меня есть большая книга, о которой все забыли. Я засушу тебя в ней. И, когда мне будет невыносимо тоскливо, я открою страницу, на которой лежишь ты, и начну рассказывать тайну о Ринте.
Да, когда я вырасту, я стану сильной и смелой. И буду делать много добрых дел!
Спасибо, Родная Жизнь! Спасибо тебе, Ринта!

Любовь и Надежда  (вторая ступень)

Как-то на уроке литературы  Мария Алексеевна сказала, что  давным-давно, люди,  наши предки, говорили немного, потому что придавали словам огромное значение. И верили: то, что скажешь вслух,  обязательно сбудется, так как в слове заключена огромная сила. В те древние времена Солнце называли Ра, что означало свет истины. Это уже намного позже, в Древнем Египте бога Солнца назвали Ра.
 Я подумала тогда: действительно, если в слове есть две буквы  «р»  и «а», то в нем живет  кусочек солнца или, наоборот,  по какой-то причине отсутствует.
Я всегда любила сочинять сказки: сначала для Игорька, кстати, когда он слушал их, то становился тихим и спокойным, а потом - для маленькой Аси.
         Однажды вечером никто не мог успокоить малышку, тогда я подняла ее на руки и зашептала на ушко: «Если перестанешь капризничать,  я расскажу тебе самую веселую сказку про утро, где много-много света!» Усевшись поудобнее, я стала ее баюкать, и, качая на руках,  начала свою детскую сказку
Рассвет.
А на дворе была прохладная  ночь. И в лесу была ночь. Но вот тихо-тихо подкрался  рассвет. Над горизонтом сверкнул первый радостный луч зари. Такой озорной, праздничный  луч. Он помчался прямо в лес, балуясь и страстно хлопая ладошкой по веткам деревьев:
-  Просыпайтесь! Просыпайтесь, листья, просыпайтесь пчелки, просыпайтесь! Пойте песни – я уже пришел!
Первой проснулась самая крайняя  юная березка и очень обрадовалась:
-Ай да моя кора! Кто украсил ее бисером – капельками росы?
- Ура! – рассмеялась лесная жгучая крапива. -  Какая сладкая роса!
- Утро наступило!  - робко зашелестела листьями  молодая острая осинка. С нею сразу согласились и все зеленые дубки и, словно на концерте, под песню ветра захлопали крепкими ладошками- листочками.
- Посмотрите! Заря похожа на радугу! -  громко защебетали птицы.- Половинка зари, как половинка красного яблока.
- Красота! Пора на работу! -  разжужжались  пчелки.
- Скоро жар-ра! Скоро жар-ра! – громко предупредил старый жук.
- Здравствуй, Солнце! Здравствуй, самый красивый край на земле! – закукарекал в  ближайшей деревне петух -  Поздравляю с новым днем!  Тетя Клуша, выводи своих цыпляток! Им пора играть!
И  только трава молчала, потому что боялась  нечаянно стряхнуть с себя волшебные росинки. Ведь в каждой капельке  отражалось  щедрое прекрасное солнце! Ему совсем не жалко было своих славных лучей.
Добрые лучики гладили каждую травинку и тихо шептали:
- Здравствуй, радость моя!

Малышка уснула с легкой ангельской улыбкой на губах. По-моему, в этой крошечной сказке я не менее двадцати раз произнесла слог «ра».
Мачеха с папой удивленно смотрели на нас. Они никогда не узнают о Ринте и о магии слова.
***
Прекрасная Ринта! Где ты? В каких просторах Вселенной  затерялась? Увижу ли я когда-нибудь Родю? Интересно, если я расскажу кому-нибудь о нем, меня засмеют?
Но ведь это не сон. Решено, я расскажу о своей фантастике Любе и Наде! Это мои любимые подружки, самые добрые, самые красивые. Им я могу доверить любой секрет.  Только им можно пожаловаться на мачеху и  Игорька. Только они могут утешить меня, когда я плачу от горькой боли. Иногда они плачут вместе со мной. Но никому моей тайны не выдают.
Люба и Надя – двойняшки. Когда я увидела их в первый раз, мне они сразу понравились своей искренностью.
Сначала я познакомилась с Любой. Никогда не забуду самую первую встречу с нею!
С раннего детства я любила петь и насвистывать любимые мелодии. В то время  бабушка еще  жила с нами,  и она ругала меня за это. Мол, будет пожар или деньги исчезнут в доме и прочее в том же духе.  Но, когда я  училась в первом классе, по телевизору  показали художественный фильм «Старая, старая сказка» с красивым Олегом Далем в роли солдата, тогда я  влюбилась  и  в него, и в сказку. Бесповоротно и навсегда.
С той поры я просто обожала подражать ему: так же, как он маршировала по улицам, возвращаясь из  школы или магазина, беззаботно  пела и  лихо насвистывала обожаемую мелодию. Между прочим, мама любила слушать мои песни. Это сейчас я не пою для себя. Когда слезы постоянно душат горло, не до песен как-то.
 В то лето мы поехали в город, где раньше жила мачеха, к ее родственникам в гости.  На окраине этот город мало отличался от поселка: улицы из обыкновенных деревянных домов, длинных заборов, за которыми прятались яблоневые садики. Там же проживала тетя Майя -  родная старшая сестра моего папы. Это был первый год, когда папа женился на мачехе, и она относилась ко мне  еще сравнительно мягко. Я направлялась к тете Майе, громко напевая, наверное, уже в последний раз лишь  для себя  «Песенку солдата». Вдруг слышу звонкий голосок:
- Хорошо поешь! Девочка, подойди ко мне!
Я оглянулась. На высоком, крашеном  зеленой краской заборе сидела худенькая девчонка с огромными голубыми глазами.
Я подошла к ней:
- Это моя любимая песенка. Как тебя зовут? Меня Нютой.
- А я - Любаша, Любовь. Заходи во двор, я тебя яблоками угощу.
Я как-то боком вошла в чистый ухоженный двор. От высоких ворот до крыльца дома вела неширокая, выложенная плоскими камнями дорожка. Люба сразу повела меня в сад:
-Это «Золотой налив», это  «Белый налив», эта прелесть - «Грушовка». А ранетки и «Антоновка» еще кислые. Ты какие любишь?
- Сладкие.
- Ну, тогда вставай возле этой яблони,- и, обхватив ладошками ствол,  сильно затрясла его. Яблоки весело посыпались на меня и на землю. - Угощайся!
Схватив эмалированный тазик, она быстро собрала яркие плоды.  Я не заставила  долго упрашивать себя и с удовольствием захрумкала сочными фруктами.
- Знаешь, Люба, скоро мы продадим свой домик в поселке и переедем сюда, возможно, купим дом возле второй школы. И будем жить с мачехой.
- А где же твоя мама? – удивилась моя новая подружка
- Она разошлась с отцом и уехала в другой город. Очень далеко отсюда.
- А у меня умер отец. Он фронтовик. Всю войну прошел, - вздохнула Люба. - Пойдем в избу, я тебе фотографии покажу.
Мы вошли в ее дом.  И сразу из сеней попали   в кухню. Затем она проводила меня в остальные  две комнаты. Чистые, светлые. На полах лежат выстиранные разноцветные    половики. Посередине самой большой комнаты  стоит круглый стол, накрытый вышитой скатертью, а по углам -  две тумбочки: под телевизор и радио. На большой кровати спала девочка.
- Это моя сестра Надя.
- Ух, ты! Как она на тебя похожа!
- Мы двойняшки – гордо ответила Любовь.
Я рассматривала  фотографии на стене, Люба  все громче отвечала на мои вопросы, а потом стала тормошить сестру:
 -  Надя! Свари какавку!
Мне стало смешно. Какавка - это какао, что ли?
Сердито усевшись на кровать, Надя проворчала:
- А кто табун пойдет встречать? Ты?
- Надех, ну ты свари сначала,  напои нас, а потом мы с Нютой встретим твою корову. Идет? -  пока Надя раздумывала, Люба продолжала тараторить.- Знаешь, Нюта здорово поет! И свистит, как мальчишка!
- Я еще и по-соловьиному могу, - и, не спрашивая разрешения, я просвистела трель соловья.
- Здорово! Научишь? А «Цыганочку» ты умеешь танцевать?- спросила Надя и, неожиданно резво  спрыгнув с кровати,  подбежала к старой огромной радиоле, зарядила ее пластинкой, напялила какую-то большую пеструю юбку, как-то криво повязала на голове платок с кистями. Потом подлетела ко мне и протянула руку ладошкой вверх: «Бриллиантовая моя! Позолоти ручку!»
Я разинула рот от удивления, вывернула единственный карман кофточки. Как удачно залежалась карамелька! А Люба уже пела вместе с пластинкой:
«Ты в поход, поход скорей собирайся!
Ой, да-ну, да-ну, да-ну, да одевайся!»
И под песню трио «Ромэн»  девочки заплясали  шаловливую «Цыганочку». Я от восторга захлопала в ладоши. Настоящий концерт.  Не по телеку, а рядом, наяву. Для меня! Дух захватывает! В два голоса поют, как настоящие артистки!
- Эй, красавица! Давай погадаю! Дорога у тебя будет счастливая! И встретишь ты богатого принца на белом коне.
Как хорошо, что в июне такие длинные вечера. В этот день я была  самым счастливым человеком. У меня появились две подружки! Не было ни одной, а тут сразу две. И Любовь, и Надежда.
В ту осень мне крупно повезло. Мы переехали в город Любы и Нади. Купили старый домик прямо возле школы. Я стала учиться вместе с ними. И все четыре с половиной года, которые они были со мной, преданные подружки пытались не просто как-то скрасить, но  даже окрасить мое серое детство в розовый цвет.
Любочка! Наденька! Вся моя любовь только для вас! Все свои слезы я делю только с  вами.  Ну, конечно, я расскажу вам о  Ринте.
Скоро закончится последняя четверть седьмого класса, скоро каникулы, которые я терпеть не могу, потому что мачеха выйдет в отпуск, будет больше издеваться надо мной. За то, что я не родная.
Я всегда пыталась доказать, что я хорошая, послушная,  всегда по первому слову была готова выполнить самую тяжелую грязную работу. Сколько камней перетаскала на животе   для огромного трехметрового фундамента нового дома, чтобы папа смог сэкономить на цементе! Сколько ржавых гвоздей выдергивала гвоздодером из старых досок, чтобы папа сэкономил на стройматериалах! Сколько раз по бедным моим пальцам попадала я молотком, когда выпрямляла гнутые гвозди! При этом - почти ежедневно драила железной щеткой   полы,  которые раньше были неокрашенными,   бесконечно меняя воду в ведрах, чтобы доски приобрели цвет яичного желтка. Но как бы я не старалась, мне  никогда не  удавалось угодить мачехе, тем более стать для нее родной. Никогда не могла спросить у нее совета, поделиться мыслями.
 Надоело быть молчаливой тенью! Мне тоже есть что сказать. Хорошо, что у меня есть Люба и Надя!
И я решилась. Как-то в воскресенье, выполнив всю работу по дому, я смогла улизнуть  к своим сестричкам. Чтобы никто нам не мешал, мы побежали во двор, спрятались в холодной старой баньке, и я раскрыла девочкам свою тайну.
Надя круглыми от удивления глазами,  долго всматривалась  в меня, трогала мой лоб, не горячий ли:
- Ну, ты и фантазерка, Нютка!  Всегда любишь придумывать сказки.
- Да…  В школе все твои сочинения училка читает вслух всему классу, - добавила Люба.
- Вы мне не верите?- слезы навернулись на глаза. -  Я  вам верю всегда! Кроме вас мне и рассказать–то некому.
- Перестань, Надя! Ты можешь не верить, а я поверила. - Люба обняла меня и поцеловала. Она всегда защищала меня от всех, в особенности, от насмешек одноклассников. -  Подумаешь, Родя! Я  недавно посмотрела фильм «Вий» - вот страху натерпелась.
- И я тоже  три дня спать не могла, -  скороговоркой проговорила Надя. -  Вообще-то  я очень люблю красивых мальчиков! Если еще раз твой принц  появится, познакомь меня с ним!- и тоже обняла меня.
- Спасибо, девочки, что не обсмеяли меня, - воскликнула я.
- Мы просто очень любим тебя. Ты самая хорошая подруга! – заглядывая мне в глаза,  прошептала Люба.
- А давай мы твоему Роде письмо напишем, а ты ему передашь, - вставила свое веское слово Надя.- Мы напишем ему, какая ты хорошая.
Но Люба перебила ее:
- Пусть лучше она сама напишет ему стихи. У нее хорошо получится.
- Эх, девочки, он сказал, что нарушил табу и что больше никогда не придет! Да и мачеха может найти это письмо. Вообще подумает, что я сошла с ума.
- Нарушил что?- Люба почесала затылок.
- Табу! Оглохла что ли! – закричала Надя. -  Никому ничего не надо рассказывать и писать! Об этом нужно пока молчать!
Ради нашей общей дружбы мы поклялись никому ничего не рассказывать.
- А теперь пошли домой. Я печеньки испекла. Сдобные,  сладкие,  не то, что магазинные, -  сжав мою ладонь, Надя вывела меня из баньки.
- Да и Вера  вернулась из больницы!- добавила Люба, выходя за нами. - Мы познакомим тебя со своей старшей сестрой. Только не удивляйся, что она маненько некрасивая. Такою уродилась. Она часто ездит лечиться в психбольницу. Но ты не думай,  она не совсем сумасшедшая, как Варька-дура, а очень добрая и платья нам шьет.
Я вспомнила эту Варю, которая ходила по улицам, и, блаженно улыбаясь, иногда у прохожих просила конфетку. Люди вытряхивали из карманов мелочь, совали ей в руку и старались побыстрее  убежать прочь. Несмотря на внушительный возраст, она вела себя как трехлетний ребенок, не обращая никакого внимания на спущенные чулки или развязанные шнурки на ботинках. Все ее жалели, никто не смеялся. А Вера? Какая она?
Я робко вошла в дом. На кухне хлопотала тетя  Софья – мама моих красавиц. Стол уже накрыт. На столе красовались новый, блестящий самовар и  красно-оранжевые чашки с нарисованными ягодами рябины.  К чаю выставили мед в яркой широкой посуде, горячий хлеб, блинчики с творогом, сметану в белой фарфоровой миске, карамельки в красивой стеклянной сахарнице и, конечно, гордость Наденьки - домашнее печенье.  Восторг!
Когда мы сели за стол, я шепнула Любе:
- У вас самые красивые на свете имена.
- Еще бы! Мама говорит, что  в стародавние времена жила святая женщина Софья, у которой были три дочери. Одну звали Вера, вторую – Надежда, третью – Любовь. И мама решила, раз ее зовут Софья, значит, она тоже  своим дочерям даст эти замечательные имена.
 Напротив меня посадили их старшую сестру.
- Вера! Знакомься! Это наша любимая подружка Нютка! – твердо  сказала Люба. - Она сочиняет стихи, которые показывает только нам, и хорошо поет. После обеда мы обязательно покажем тебе концерт!
- Мне? – очень полная взрослая девушка вдруг  радостно  рассмеялась..-  Я люблю концерты!
В тот день мы  сначала  вместе, потом каждая по  отдельности пели песни, показывали школьные сценки про тимуровцев, танцевали «Цыганочку» с выходом, причем я уже выступала в роли  цыгана. Меня два раза заставили спеть «Лесного оленя» и «Песенку солдата», чего я  давно уже не делала   вне школы.
 В школу ходить я всегда очень любила, потому что она была для меня  тем убежищем, где я отдыхала душой, могла фантазировать, отвечать на уроках, получать ту дольку любви от взрослых, которой мне так не хватало дома. Я бегом выполняла все просьбы или поручения   учителей и чувствовала  их признательность за это. Когда мне нужно было выступить на городских смотрах с какими-нибудь  патриотическими стихами, меня одевала вся учительская. Классная руководительница  приносила симпатичную  белую  блузку, преподаватель по трудам снимала со своего образцового стенда  самую модную юбку, делала прическу,  а завуч по воспитательной работе вручала  - мне! - свои французские туфельки. К  микрофону я выходила такая красивая, что  наши мальчишки восхищенно цокали языками: неужели это Нюта?
За такое отношение ко мне  не жалко было отдать учителям, если бы они попросили, даже свое детское сердце!

Уже вечером, когда девочки провожали меня домой, Люба  ни с того, ни с чего  предложила:
- А давайте мы про Родю сочиним частушки. Сочиняли же мы про Петьку с Ленькой на Восьмое марта.
Я обиделась:
- Ты, Люба, ничего не поняла! Он не похож ни на Петьку, ни на Леньку, он вообще ни на кого не похож. Он инопланетянин! Красивый, добрый, щедрый! Вот вы сможете без своих яблонь из воздуха создать фрукты?  Нет! А он может. И летает он лучше птицы.
 - Тогда давай сочиним про него песню. Хорошую, - дружелюбно вставила Надя, доставая из кармана курточки блокнотик и обгрызенный карандашик. 
А Люба уже начала:
Как-то я брела по лесу,
Прыгала, неслась по лесу,
Пела  «Песенку солдата», вдруг
На зеленой  на опушке,
Возле старенькой избушки
Засверкал тарелки круг.

- Да не нужны ему тарелки, - попыталась сопротивляться этой песне я. Но тут уже Надя вдохновенно продолжила:
И, сияющий, как вспышка,
Звездной красоты мальчишка,
Удивительный парнишка там,
Улыбнулся очень смело,
И сошел на Землю нервно,
Мне он подал руку сам.

Как я не хорохорилась, но и  я не выдержала, слова сами срывались с моих губ:

Звезды падали с небес,
Звезды капали с небес,
И с качелей прыгала Луна!
- Я тебе ужасно рада,
Ты, моя мечта-отрада,
Забери с собой меня.

Мне пора домой обратно,
И уже ругают братья,
А тебе желаю счастья я!-
Рассмеялся, растворился,
И туманом лес накрылся,
Плачу громче соловья!

Тут встряла Люба:
- А припев будет такой:
 Инопланетянин! Инопланетянин!
Эту сказку повтори! Снова сказку подари!

Что-то в этой песне мне не нравилось, какая-то корявая, царапала  слух. Нет, недостойна она Роди. Я даже расстроилась. Как это я могу «плакать громче соловья»?
- Кажется, неплохо получилось!- подвела итог Надя. - Между прочим,  наш Вовка хорошо поет под гитару. Я ему отдам слова. Вот  песенка  и готова.
Вовка – это их старший брат. Вообще-то вся их семья прекрасно пела, но абсолютно все слегка картавили. Люба говорила, что у них короткие языки, а у меня длинный, оттого я и не картавлю.
-  Девочки! Песенка какая-то детская и грустная, - промямлила я. – Не стоит позориться перед Вовой.
- Не горюй, Нюточка! Дети тоже умеют красиво грустить. Тем более, песенка про тебя, - успокоила меня Любаша.
- И мы на ближайшем празднике в классе снова займем первое место, если выступим с нею, -  размечталась  Надя.
Школьные вечеринки со своим классным руководителем мы обожали больше всего на свете. Люба с Надей всегда к ним очень тщательно готовились и старались в каждую песню, каждую сценку на самом последнем этапе, почти перед выступлением, ввести и  меня. В школу мы приходили за час до вечеринки, Люба надевала на меня свое самое новое синее платье, а Надя  распускала мои косички и делала мне красивую прическу с золотой восьмиобразной заколкой и даже глаза мне подкрашивала дефицитной «Ленинградской тушью». Каждый наш праздник  проходил очень весело, как-то неожиданно. Ребята очень любили слушать наше верное трио, и каждое наше выступление проходило на ура.
Девочки проводили меня почти до дома. Я представила себя в  фонтанном шатре и, улыбаясь, вошла в дом. Сразу же ко мне подбежал Игорек и заискивающе попросил:
- Реши задачку, у меня никак не получается!
Зато у меня получилось! Меня никто не ругает, что  так долго гуляла. Вот так фонтаны!  А задачку я решила за две минуты. Родя, я честно выполнила твое домашнее задание!

Ночью мне приснилась Ринта. Мо-о-ре! Зеленое!  Доброе! Радостное! Оно будто приглашало войти в него и окунуться в радость и счастье, и стать такой же счастливой, как оно. О, этот запах морской воды! Свежий, неповторимый, удивительно приятный… На горизонте розовое небо сливалось с зеленой водой. Это вставала звезда – бордовое солнце Ринты. Я, утопая ногами в теплом песке, не решалась войти в море, волна сама ласково коснулась моей ноги. И я услышала, вернее,  ощутила слово «здравствуй». Ух, ты! Я понимала язык волны!
- Здравствуй, море Ринты! – громко ответила я.
Оно заколыхалось,  обрадовано задышало и стало нашептывать то тихо, то вполголоса  детскую светлую сказку. Я предчувствовала, что у нее   шумный  и  счастливый конец, блистающий и непредсказуемый, словно салют на Девятое мая!
 Вдруг сказка  стала вырисовываться и оживать. И я  увидела, как то ли бегут, то ли летят ко мне  загорелые девочки с длиннющими развевающимися волосами.  Самую изящную девочку догонял… Родя. Сначала мне показалось, что все раздеты, но чем больше они приближались, тем более одетыми оказывались.  В какие-то красивые полупрозрачные розовые, фиолетовые накидки-разлетайки.
«Это Родя их одел специально для меня», - почему-то подумала я.
Вот они уже совсем близко от меня и, наконец,  я услышала знакомый голос:
- Нюта! Нюта! Приветствую тебя! Как хорошо, что ты пришла к нам!
Толпа ребят, просто пышущих  красотой и счастьем, окружила меня.
- Ничего себе! Что здесь делает землянка? Родная Жизнь! Это ты ее пригласил?- строго спросил юноша с волнистыми   каштановыми волосами  до плеч и пронзительно зелеными глазами. – Она же  слишком привязана к материи и не сможет здесь жить!
Я смотрела на ребят. Сколько оценивающих глаз разглядывало меня! Мне очень хотелось понравиться им, но это у меня  никак не получалось!
- У нее слишком низкие вибрации. Вибрации нашей планеты убьют ее! Сейчас же отправь  домой! Неужели ты забыл, как я заступался за тебя! Учитель простил тебя в последний раз! Повторяю, отправь ее  на Землю!- тихо, но тоном, не терпящим возражений, приказал строгий юноша.
- Счастье Света! Неужели ты не видишь, что она сама дотянулась до нас! Это просто ее сон!- только и смог ответить Родя.
- Родная Жизнь! Смотри, ее тело уже темнеет. Разбуди скорее! Иначе она не проснется больше никогда,- проговорила поразительно  красивая  девушка, стоявшая ближе всех к Роде.- Ладно, сам думай! Мы побежали в море! Ты с нами?- Родя молчал. -  Как знаешь, - хмыкнула она.
- Заря Любви, вы все,  идите! Я догоню, – наконец, вымолвил Родя.
- Ты в ответе за нее! Потом не говори, что  не знал! – суровым  голосом, но с какой-то болью в глазах  пригрозил красавец, которого я про себя назвала Сашкой.
- Идите, идите, - приветливо замахал руками  Родя  убегающим ребятам, и обернувшись, он почему-то с сожалением посмотрел на мои босые ноги. - Когда-нибудь Земля изменится. Она станет более тонкой, более возвышенной, более легкой, чистой. И вы будете слышать ее и тоже станете легкими, светлыми. А пока…
- Родя! А давай мы еще полетаем!
- Только чуть-чуть. Тебе много нельзя. Да, спасибо за песню. Он улыбнулся. – К счастью, мне не нужны летающие объекты.
- А как ты узнал про песню?
- Полетели… инопланетянка! – его прохладные пальцы коснулись моей руки,  и мы понеслись по воздуху в сторону поющего и цветущего огромными  душистыми цветами леса.
- Ах, как красиво! Какие цветы! – рассмеялась я. – Осталась бы здесь навсегда!
- Тебе необязательно появляться на Ринте. Просто научись на Земле слушать деревья, траву, цветы. Мне кажется, что ты равнодушна к животным.
Мы приземлились, хотя здесь это называлось бы приринтились, и я неохотно ответила:
- Ты прав, я больше люблю деревья и цветы. Особенно лес! Потому что деревья дарят нам жизнь – кислород  просто так. Понимаешь,   отдают даром. Мы дышим бесплатно!
Конечно, Родя услышал мои мысли, но продолжал тоном учителя:
- Ты должна понять, что являешься частью своей планеты. Она меняется, и ты обязана меняться. Разве ты не чувствуешь этого?
- Нет.
Родя с огорчением смотрел на меня:
- Ты не ощущаешь ее пульсации?
- Нет.
- Ну а весной, когда деревья пробуждаются, какое чувство ты испытываешь?
- Когда я вижу первые клейкие листочки на тополях и березках, мне отчего-то становится веселее, легче на душе. И я не знаю, откуда берется эта радость, даже если до этого горько плакала.
- Хоть что-то. Ты хотя бы научилась чувствовать Ток  Радости. Подсознательно.
- Родя, ну когда ты будешь со мной говорить так, чтобы я тебя понимала?
- А ты и так все прекрасно понимаешь и все знаешь, просто  знания глубоко скрыты в тебе. Они спят.
Потом мой прекрасный Принц задумался и вдруг с  неожиданной  злостью произнес:
- На вашей планете я больше всего ненавижу мат. Раньше я старался  не обращать на него внимания. Но он убивает огромное количество живых клеток мозга, как ваш вонючий этиловый спирт.
- Самогон что ли? – я знала, что это такое, потому что однажды к приходу гостей мачеха «гнала»  в алюминиевой фляге этот заменитель водки и называла его валютой.
- Я не понимаю, почему у вас так коверкают слова. Лучше промолчать, чем говорить, что попало, и наносить вред красоте и гармонии Вселенной.
- Родя! Разреши мне остаться здесь, с тобой! Ринта – это лучшая мечта и  чудесная сказка.
- Ты сама выбрала свою планету, свою Землю. Ты сама захотела  стать чистильщиком навоза. Когда ты вырастишь, ты научишься приводить этот хаос из ужасных мыслей и поступков   в относительный порядок. Хотя бы вокруг себя. Для себя.
- Я снова останусь одна?
- Знаешь, на хорошо унавоженной почве любят расти земные розы. Это уже здорово. Ищи таких людей, как  ты сама. Делись своими мечтами с теми, кто хочет слушать и слышать тебя.
Я чувствовала, что наступает момент прощания. Слезы бессовестно капали из моих глаз.
- Люди с высокими вибрациями чувствуют друг друга на расстоянии. Рано или поздно они сталкиваются друг с другом, - он запнулся.- Ты опять плачешь? У нас на Ринте никто никогда не плачет, – и нежно вытер ладонью мои слезы.
Сколько красивых, нежных признаний  хотелось произнести  мне  Родной Жизни. Но хватило сил только на пять слов:
- Я буду  тосковать по тебе. Страшно.
- Понимаю, малышка, тебе просто не хватает любви. Скоро у тебя появятся новые друзья. Даже  вдвоем или втроем можно сделать много добрых дел. Просто научись прощать  обидчиков!  И… не замыкайся в себе!
Мы  снова взмыли … к звездам.
И тут я проснулась. Это мачеха трясла меня за плечо
- Вставай! Уже пять утра. Ты вчера плохо отмыла пол. Мой сейчас.  Там, где пол некрашеный, ототри железным ежиком, чтобы доски были желтыми, как желток. Я посплю.
 Как не хочется со сна возиться с  холодной водой. Чтобы сэкономить газ, греть для полов воду запрещено. Но со мной Родя! И мне радостно. За три  часа я все  успею!
 Добежала до школы без пятнадцати восемь. В    школе меня ждал сюрприз. Не дожидаясь праздника,  Люба и Надя притащили Вову с гитарой. У него был какой-то отгул. Втроем перед всем классом они пели… нашу песню. Только  Володя  дал ей название «Инопланетянка» и переделал слова так, как будто именно  к нему прилетела красотка- инопланетянка, свела его от счастья с ума и улетела. Через пятнадцать минут весь класс охотно пел эту песню. Мы чуть не сорвали урок математики. Нам повезло, что сама Виктория Ивановна  была прекрасным балетмейстером.  Некоторые наши девчонки занимались у  нее в районном доме культуры. И  в танцах побеждали на всех  школьных смотрах.
Виктория Ивановна  снисходительно подождала, когда мы допоем новую песню:
- Так, урок пения завершен, приступаем к проверке домашнего задания, - и вызвала меня к доске.
Хорошо, что   перед сном я   успела решить все примеры, заданные на дом.

Эх, Родя, Родя! На твоей планете я была инопланетянкой. Жаль,  что мы не сможем быть вместе! Ты чудо, в которое хочется верить. Для меня ты реальнее всех! Реальность…  Раньше я не любила это слово. Гораздо красивее звучит «фантастика».
 «Нюточка! Нельзя читать только фантастику!- почитай Анатолия Алексина, других современных  интересных писателей», - говорила мне любимая учительница   по литературе и русскому Мария Алексеевна.  «Ты будто живешь в другом мире. Спускайся на землю, - редко, но достаточно серьезно поучали Люба и Надя,– а то собьют, как утенка из пушки, и перьев не соберешь».
Даже Люба с Надей не понимают, что если я буду жить только проблемами мачехи и ее семьи, я просто умру.  Для меня важны друзья, книги и звезды. Они меня спасают от меня же самой. Они учат мое израненное сердце ценить даже самую малую  крохотульку радости. А этих крохотулек  у меня было так мало! Зато обид было очень много. Ни за одну мою работу мачеха никогда меня не хвалила, наоборот, старалась как-нибудь больнее ущипнуть. Ей это доставляло необъяснимую радость. Высшей похвалой было, если она после проверки очередной моей работы, молча отходила от меня. За пять лет я с трудом привыкла к такой оценке.



Дом
Когда папа решил на месте старого дома построить новый, то самой неприятной для меня работой было перетаскивание тяжелых камней с улицы во двор.  Папа привозил их на своем грузовике  почти каждый день. Фундамент для нового дома с трех сторон должен был быть очень высоким, почти трехметровым, так как стоял на склоне холма. И чтобы на бетон ушло поменьше денег, в опалубки мне нужно было, как можно больше накидать валунов. Нелегкая работа, после которой всегда болит живот.
Как-то после школы, как обычно, я перетаскивала  до смерти надоевшие  камни, и ко мне подошла соседка тетя Маня. Она  спросила меня о своем сыне Юрке, с которым я училась в одном классе:  «Хорошо ли  ведет себя на уроках?» Тут же подбежали  Игорек с мамочкой. Как она не любила, чтобы я бездельничала! Тетя Маня спросила мачеху:
- Ну, закончит  Нюта  школу,  куда  дальше пойдет учиться?
 - Еще чего!  После восьмого пойдет в ГПТУ, потом  на фабрике поработает  швеей. А после  - отдам ее замуж за кого-нибудь вдовца.
И мне  представился тогда толстый старый дядька, за которого меня насильно выдают замуж. Я отвернулась, потому что, как  ни кусала свои губы, как ни сдерживала дыхание, слезы помимо моей воли полились градом.  А мачехе с Игорьком только это и нужно.  Привычно засмеялись, лукаво переглядываясь.
- Зачем так обижаешь сиротку?- спросила соседка.
- Какая сиротка? От нее даже мать отказалась! За все время ни одной посылки, ни одной тряпки не прислала. Не нужна ваша сиротка никому! Тьфу!
Вспомнив эту картину, я снова заплакала. Хорошо, что  сейчас я одна, и никто не видит. При мачехе я стараюсь не показывать свои слезы, правда, не всегда мне  это удается. Ладно, может, Родя и прав, и я  дождусь,  наконец- то,  своей родной мамы. Ах,  Родя, как трудно считать себя счастливой, когда кошки скребут на душе. Как трудно убедить себя, что завтра будет лучше, радостнее, чем сегодня  и быть уверенным в том, что Небо заботится обо мне. Кто бы знал!
* * *
Скоро лето наступит. А мне грустно. Шесть  часов вечера. Сидим  всей семьей  за столом, едим лапшу.
- У нас на работе предлагают путевки в пионерский лагерь. Надо бы Нюточку отправить, - отец вопрошающе  посмотрел на мачеху. - Семнадцать рублей путевка стоит.
Я чуть не  лопнула от счастья, так оно переполнило меня. Два раза папа  дарил мне путевки после третьего  и пятого классов! А сейчас я заканчиваю седьмой.  Ах, неужели мне можно будет отдохнуть от упреков, унижений, грязной работы во  дворе, и Золушка сможет отправиться на бал?
- А дома кто будет за ребенком смотреть, заниматься уборкой, огород поливать? Обойдемся как-нибудь. Тем более,  с деньгами туго.
У меня совершенно пропал аппетит, хотя я со вчерашнего дня ничего не ела. Не доев свой суп, и едва сдерживая слезы,  я пробормотала:
- Спасибо вам, папа и мама за обед. Было очень вкусно.
Мачеху я называла мамой с первого дня. Об этом меня попросил папа, а папу я любила больше всех на свете. Но как трудно  было каждый раз произносить  слово «мама»! Никто никогда об этом не узнает.
Обидно, когда только на меня  не хватает денег! Подумаешь! Кроме старого  платья в клетку и школьной формы я ни во что больше не могу нарядиться. А вчера нашей малышке Асе мачеха купила  вязаное  импортное платье за двадцать четыре  рубля. И сказала, что это дешево. Индийская вязка.
Мне тоже недавно в комиссионном магазине купили  школьное платье  огромного размера за шесть рублей, чтобы сразу  до выпускного вечера хватило. Учителя в школе постоянно сравнивают меня с братцем Игорьком: мол, он одет, как барон, а я, как попало. Очень обидно.
Стоп! Родя сказал, что  у меня базарный ум.  Стыдно, Нюта! Докажи, что ты не базарная баба!  Красивые вещи – это мелочь, ерунда. Можно и без нарядных  платьев быть счастливым человеком!
И все же, как хочется, чтобы тебя любили, ценили,  и лично  у тебя был собственный  уголок в доме, где только ты хозяйничал. Хотя и это не главное. Я просто хочу быть равноправной в семье. Вот это настоящее счастье!
Знаешь, Родя, я часто говорю с тобой мысленно. Мне  – честно-честно! - стало легче дышать. И даже в самые пасмурные дни в окно моей души стало заглядывать солнышко. Я уже меньше реагирую на издевки Игорька и его мамочки, тщательнее отмываю и крашеные и некрашеные полы в новых комнатах. И, кажется, - тьфу, чтоб не сглазить!- стала меньше плакать. Может, ты и нарушил какие-то запреты, но у меня появилась мечта. И настоящая вера, как у Ассоль. Только я жду не алых парусов, а  золотистое  воздушное сияние, в котором появляешься ты.  Кажется, именно так, силой мысли, перемещался Маленький принц в сказке Экзюпери.  Ах, если бы научиться летать, как ты, мыслить, как ты, и не нуждаться в еде и одежде. Родя! После  полета  с тобой  у меня ощущение, что я придавлена к Земле тяжестью, словно неподъемным мешком с камнями. И все-таки,  Родя, не обижайся, но ты – ангел, за которого, однако, можно крепко держаться. Ты – луч  волшебного света,  по которому струится любовь Вселенной. Я люблю тебя! И мне начихать, что я никогда больше не поеду в пионерский лагерь. Ведь я уже взрослая,  Тем более, ты научил меня заряжаться силой от Вселенной. И я помню все твои уроки.
* * *
Сегодня  вечером я перемыла полы  во всех комнатах в доме у младшей сестры мачехи тети Тани. И сени, и крыльцо. Холодной водой  отмыла от грязи все калоши и резиновые сапоги.
- Нюся, ты сегодня заработала чай с яблочным вареньем. В сарае стоит большая кастрюля. Открой крышку и положи варенье в эту чашку,- велела мне тетя Таня. -  А то самой идти неохота.
 От холодной воды я  вся промерзла, но все-таки пришлось пойти в темный сарай за вареньем. Я всегда боялась этого сарая. Там бегали огромные крысы. Эх, я обошлась бы  и без варенья. Жаль, что я не одета в теплую кофту.. Ай, нечего, - уговаривала я себя, - быстренько сбегаю и принесу.
Мы попили чаю, и я осталась ночевать у тети Тани. Утром я проснулась от удара в ухо. Оказывается,  плохо закрыла крышку кастрюли, и крысы полакомились вареньем.
Соскочив с постели под ужасные вопли тетки Игорька,  я наспех оделась и побежала домой. Заливаясь слезами,  я рассказала мачехе, почему ни свет, ни заря прибыла назад. И получила кулаком в другое ухо.
-  Что ты натворила, дармоедка! Бездельница! Еще отец хочет  отправить ее в лагерь!  – и с размаху кукишем ткнула мне в лицо, попадая в глаз. – Вот тебе лагерь! Игорек две смены будет отдыхать в школьных лагерях! А ты гнутые гвозди выпрямляй молотками. А то на отца гвоздей не напасешься, - и привычно меня обматерила.
Да-а-а! Мат я знаю от «а» до «я»  и даже в рифму. Интересно, сколько клеток моего мозга заполнено этим матом?
Доползла до школы. Еще целый час до первого урока! А что, если мне поехать к сестре моей мамы  в рабочий поселок? Быть может она мне даст мамин адрес? Вполне возможно,  что мачеха меня обманывает, и я хоть чуточку нужна родной мамочке?
 Где же взять деньги? Вообще-то вчера всем в классе объявили, что должен прийти фотограф, и всем необходимо принести по два  рубля. А Люба с Надей очень любили фотографироваться. Может, мои  названные сестренки мне помогут? У них и без того много фоток. И цветных, и простых, и объемных в пластмассовых шарах.  Я вспомнила, как гордо объясняли они мне волшебные свойства необычной дорогой вещицы: «Это фотографии с голографическим эффектом. Мы тоже не лыком шиты».
Время будто застряло на одном месте. Еле дождалась их прихода. Друг дружке они все утро делали шикарные начесы - сейчас это так модно. И вообще самыми красивыми девочками в классе  были  именно они.
Внимательно выслушав меня, сестрички отошли и долго совещались. Решалась моя судьба. Наконец, вернулись ко мне. Чтобы никто не мешал, мы вместе вышли в школьный сад.
- Нюта! Ты много страдала, целых пять лет. Но мы очень, поверь, ужасно не хотим, чтобы ты от нас уехала, - захныкала Люба. -  Ведь если за тобой приедет мама, ты от нас уедешь?
-  Уедешь, и мы никогда не увидимся?- сухо  спросила Надя.
- Но если я останусь, я умру. И на Ринте я жить не могу. А тут я жить не хочу и не буду!
Мы обнялись и в три голоса заплакали. Я заметила, как один первоклашка, бежавший в школу, вдруг остановился и стал удивленно смотреть на нас.
-  Иди отсюда!- прикрикнула на него сквозь слезы Надя.
Испугавшись старшеклассницы, малыш убежал
- Я так не могу,- наконец,  выговорила Люба. – Я должна отпустить тебя в небо, как самую прекрасную райскую птицу, а не ждать, когда тебя съедят.
Она разжала ладонь, в ней лежала смятая пятирублевка. Целое состояние!
- Бери, Нюта! Мы хотим, чтобы ты стала большим человеком! Ты добрая, талантливая, искренняя и умная. Только не забывай нас, - Надя крепко поцеловала меня.
- Даже самый страшный фильм рано или поздно должен закончиться. Мы будем скучать по тебе,- Люба платочком вытерла мои слезы.
- Беги на вокзал! Мы скажем, что ты заболела,  и тебя никто до вечера искать не будет.
Сердце разрывалось. Кровь шумела в голове. Руки дрожали. Я схватила пятирублевку:
- Никогда не забуду вашу любовь и доброту. Вы самые лучшие подружки в мире!- и побежала на вокзал.
* * *
Какое счастье! Я успела на  утренний автобус! Кондуктор проверяла билеты. Плача, я протянула ей пять рублей.
- Ладно, езжай так. Федя!- обратилась она к водителю. - Эта девочка едет бесплатно. У меня нет размена.
 Всю дорогу я молча плакала. За пять лет обида, сидевшая глубоко в сердце, превратилась в такую огромную иглу, что было просто удивительно, как усталое сердечко до сих пор бьется и все никак не остановится. В самые тяжелые моменты игла будто поворачивалась в сердце и причиняла не выразимую словами боль. А сегодня она беспощадно  и часто протыкала мое бедное сердце, в котором светилась слабая надежда на помощь родной тети Феклы.
 У меня плохая зрительная память, и я не помнила, где находится ее дом. Поселок-то очень большой. За пять лет много чего понастроили.
Рядом со мной сидела скромная симпатичная студентка. Когда стали подъезжать, я заставила себя успокоиться и, волнуясь, обратилась к ней:
- Девушка, помоги мне, пожалуйста, найти дом тети Феклы.
- А на какой улице она живет?
- На Колхозной.
- Может, на Совхозной? Я как раз живу на этой улице. Пойдем,    провожу тебя. Только не плачь.
Раньше я не понимала, как это язык до Киева может довести. Теперь все ясно. Может.
На мое счастье, тот домик, к которому мы направились с вокзала, оказался именно домом моей тети.  В детстве она меня всегда долго  ругала, когда на вопрос: «Кого ты больше любишь: маму или папу?» я отвечала: «Конечно, папу!»
Как она меня сегодня встретит? А вдруг выгонит? С замиранием сердца я открыла калитку и постучала в  дверь. Тут же вышла тетя.
- Кто ты?
От слез я не могла говорить.
- Поняла, что лучше мамы на свете никого нет? Ты за ее адресом пришла?
Я отчаянно закивала головой и вошла в чистую горницу.
- Ну что же, вот ее адрес. Если хочешь, попей чаю. Я сейчас схожу на работу, вечером вернусь.
- Я не хочу чая. Мне надо отправить телеграмму маме.
- А ты помнишь, где почта? Пошли, я тебя провожу.
 Ругая меня  по дороге  (почему я осталась с отцом?),   тетя все-таки проводила до почтамта. Я привыкла к тому, что меня всегда ругают. Но выбор сделан: я посылаю телеграмму в Кентау. Потому что в меня верят и Родя, и Ринта, и Люба, и Надя.
Я вошла в почтамт и сразу обратилась к телеграфистке:
- Мне нужно отправить самую срочную телеграмму.
- А у тебя, девочка, есть деньги?
- У меня пять рублей.  Хватит?
Чернилами и  какими-то ужасными  перьями  я трижды  переписывала свою длинную телеграмму, то вычеркивая, то вставляя слова.   «Мама! Если я тебе нужна, приезжай за мной. Буду ждать    три дня. Нюта»
Три дня я как-нибудь  подожду. А потом будь, что будет, но к мачехе я не вернусь.
* * *
Конечно же, на следующий день  в дом тети пришел  милиционер. Оказывается, папа искал меня и в школе, и даже вместе со всем моим классом -  в лесу. Бедному  классу устроили настоящий допрос: кто меня видел в последний раз и т.д. и т.п. И мои подружки не выдержали: все рассказали директору школы. А он, разумеется, отцу. Вот так меня и нашли. Папа приехал за мной, забрал домой. Много упреков я услышала от отца, очень много. Зато  целых пять дней со мной все домочадцы обращались почти как с  родной. Только один раз мачеха сорвалась-раскричалась на меня, будто я хочу разрушить ее семью. Но это не в счет. Раньше она называла меня и распутницей, и любовницей отца,  соседям открыто об этом говорила. Иногда  даже  при мне! От этой бесстыдной лжи я всего лишь горько плакала. Самое обидное, что я не могла оправдаться. Может, все-таки, люди чувствовали мою беззащитность: ей в ответ лишь недоверчиво качали головами, редко поддерживая эти побасенки. А сейчас  я отнеслась к ее истерике спокойно, чувствуя, что в моей жизни наступила новая полоса. Счастливая.

 Райхан  (третья ступень)
Через две недели я уже была в самом жарком и  самом драгоценном для меня  городе на свете Кентау! Сколько лет, мой любимый город, я тебя не видела! Только там, далеко-далеко от твоего света, я поняла, что такое тоска по Родине и что такое красота, созданная руками людей! Да и как   не влюбиться  каждому  детскому сердцу в эти превосходные,   вымытые  поливальными машинами улицы, где порхает  сладкий аромат  чайных роз! В новые, чистые пятиэтажки!  В арыки с прозрачной водой вдоль  почти всех тротуаров.  В эти зеленые-зеленые,  аккуратно подстриженные кусты и  деревья!
 Деревья же здесь  не простые,  а плодовые: миндаль, вишня, алыча, абрикосы. Парки  -  это, прежде всего, бьющие  хрустальными свежими брызгами фонтаны. И … цветы, цветы, цветы – на каждом  шагу -  сказочные благоухающие клумбы с сортовыми розами, красной геранью и другими городскими цветами. С какой нежностью посадили  их чьи-то руки! Эта любовь отражалась в каждом цветке!
 Кое-что изменилось за девять лет. Появились новые улицы, большие магазины со стеклянными витринами. Как жаль, что я не могла  эту  ненаглядную красоту показать Любе и Наде, мальчишкам-одноклассникам, которые не хотели верить  в существование моего города.  Ну и что, что его нет на карте, он живет по своим законам, как Москва или Ленинград, как я или любой  другой  человек. Моя детская сказка!
 Мне хотелось расцеловать каждое дерево, каждый пятиэтажный дом по улице Коммунистическая, на которой я родилась. Я чувствовала себя принцессой, выгнанной из своего королевства на долгие  годы за границу,  а  потом вновь вернувшейся   в родной дворец.
 Я вернулась к маме!  И все родственники ласково приняли меня, простили мою любовь к отцу. Согласие и душевность, доброта и гармония окружали меня. Я была оглушена  долгожданным счастьем.(Продолжение  следует)