ох...

ох… Аннушка пролила молоко
совсем-совсем пролила молоко
так громыхнула банка с молоком
о старенький в заплатинах асфальт
как будто расплескался первый гром
и голуби взметнулись над двором
когда за громом покатился её альт

текла, текла молочная река,
собой переполняя берега,
и трещинки в асфальте, и траву,
и скорбный альт, гудящий на ветру.

прислушиваясь, как она кричит,
собаки собирались у реки,
потом к реке подкрались три кота,
приковыляла голубей чета,
и разношерстным дружеским рядком
лакали-пили, жмурясь, молоко.
на что миндаль цветущий – горек, стар,
и то к реке сочувственно припал
костистой веткой в розовых цветах.
вдруг Аннушка сказала тихо – ах.
и стихло все. такая тишина,
молочная стояла тишина,
лакало-пило, жмурилось зверье,
и Аннушка смотрела на зверье.
такими были Аннушки глаза,
ну как глаза её мне описать...

такими были боженьки глаза
на день шестой творения всего.