Неисследима, невместима
на чёрном плате россыпь звёзд,
как неизбывна Хиросима –
туманность боли, бездна слёз.
Непостижима степень зверства:
как будто камень в огород,
забросить бомбу по соседству -
и времени надломлен ход.
Всего над океанской лужей
один смертельный перелёт –
и среди звёзд уже не нужен
земной истории отсчёт...
Но потрясая силой атома,
жирует отрасль Геростратова.
Атомный сонет
© Copyright: Зинаида Палайя, 2018
Свидетельство о публикации №118021606318
Свидетельство о публикации №118021606318
Рецензии
Добрый вечер, Зинаида! Перво-наперво скажу о названии. У Юрия Кузнецова в 1968 году написалось стихотворение с похожим названием Атомная сказка.
Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад,
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.
Он пошёл в направленье полёта
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото,
За три моря от отчей избы.
- Пригодится на правое дело! -
Положил он лягушку в платок.
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.
В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.
Привёл я Вам его не для того, чтобы отговорить от такого названия, а чтобы Вы сами взвесили все за и против. Если же говорить о стихе, то утешить Вас мне трудно, и дело не в том, что оно неудачно. Что правда, удачным подоьное стихотворение может быть названным, если ножом по сердцу. В противном случае, это только слова. Если честно, моё стихотворение тоже до цели не долетает, садит в молоко. Не знаю, что нужно сделать, чтобы выразить ту боль здесь и сейчас. Время идёт, раны, в том числе душевные рубцуются, свидетели умирают, и дети, и внуки их умирают, а потом приходим мы, и делаем вид, что всё это произошло сегодня. А ведь задача неимоверно трудная, выразить ужас по поводу фантомной боли, поскольку любая боль и ужас спустя 70 лет будут, хоть и неизбывными, но фантомными. Вот парадокс. И не думайте, что это Вас я учу уму-разуму, уму-разуму я учу самого себя.
Феликс Гойхман 16.02.2018 19:22 • Заявить о нарушении
Эту сказку счастливую слышал
Я уже на теперешний лад,
Как Иванушка во поле вышел
И стрелу запустил наугад.
Он пошёл в направленье полёта
По сребристому следу судьбы.
И попал он к лягушке в болото,
За три моря от отчей избы.
- Пригодится на правое дело! -
Положил он лягушку в платок.
Вскрыл ей белое царское тело
И пустил электрический ток.
В долгих муках она умирала,
В каждой жилке стучали века.
И улыбка познанья играла
На счастливом лице дурака.
Привёл я Вам его не для того, чтобы отговорить от такого названия, а чтобы Вы сами взвесили все за и против. Если же говорить о стихе, то утешить Вас мне трудно, и дело не в том, что оно неудачно. Что правда, удачным подоьное стихотворение может быть названным, если ножом по сердцу. В противном случае, это только слова. Если честно, моё стихотворение тоже до цели не долетает, садит в молоко. Не знаю, что нужно сделать, чтобы выразить ту боль здесь и сейчас. Время идёт, раны, в том числе душевные рубцуются, свидетели умирают, и дети, и внуки их умирают, а потом приходим мы, и делаем вид, что всё это произошло сегодня. А ведь задача неимоверно трудная, выразить ужас по поводу фантомной боли, поскольку любая боль и ужас спустя 70 лет будут, хоть и неизбывными, но фантомными. Вот парадокс. И не думайте, что это Вас я учу уму-разуму, уму-разуму я учу самого себя.
Феликс Гойхман 16.02.2018 19:22 • Заявить о нарушении