Усталый сын земли, из края чёрных гроз...

Усталый сын земли, из края чёрных гроз,
Как много ты искал средь тёмных гор и грёз!
Гора звала тебя; и тихие долины
Хранили пены бель и солнечное пиво.
Там воздух ты испил, мечтою осиян,
Сам свежестью его, вечерней тьмою пьян;
И нелюдиму ночь в далёких тех ночёвках
Клала алмазы инея, что полыхал в верёвках.
Как снадобье от ран, консервов свежих запах...
Как йети, вечер сам качал тебя на лапах,
И сказкой тишины, угрюмый сам, баюкал;
Лишь ледоруб, ожив в руках, по мгле хрустальной стукал.
В твоих руках он -- всё; сражён ты чистым льдом!
И каждая верста, та, что далась с трудом,
Твой выстраданный дар, как сладкий вкус ликёра,
И прядей смоль из детских грёз, их чёрные озёра.
Ты смело в гору лез, во тьму и пустоту,
В слепящей цепи спящих гор ты не нашёл Мечту.
Туман разгладил козью шерсть хитона одиноко,
А может быть, что в небесах глаза ты видел Бога.
И с искренной душой ты шёл к горе своей,
Ты шёл не покорить её -- а быть, а слиться с ней,
С любовью, той, простой, прекрасной и не внешней,
Как и к родной сестре, с тем обожаньем нежным.
Ты смело в гору лез, но вот вершины блеск!
...Задумчивых вершин рассветный флёр исчез,
Песнь вышины слепой неясна, не душевна,
Покровы мрачных гор земны и не волшебны.
Мечты ты не обрёл; эль не нашёл лучей,
И мучает тебя один вопрос: зачем?
Ты здесь взошёл на пик, но не обрёл покоя,
Волос сиянья чёрного, глаз матери, иконы!
Зачем держал свой путь в отчаянной золе?
Оставил дома ты уют, и ламп огни в тепле!
Но станет светлым вдруг лицо твоё: "Я чту
К мечте прекрасный путь, хоть не нашёл мечту.
Я видел, как заря искрилась высью белой,
У горной вышины как разливалась пеной,
Из поисков Мечты я жизнь свою сложил:
Жизнь не была пустой. Была Мечта! Я жил!"