Василий

Жил человек, который ел пыль. Не нужно думать, что ему было противно или неудобно, или он ел её, чтобы насытиться. Нет. Он просто её ел. Он разбирался в ней. Знал, из чего она состоит, знал, где лежит повкуснее, где посуше, умел обонять из неё любые самые тончайшие запахи и вкусы. И звали его Василий. Не как Василий Блаженный, а скорее, как Василий Не от мира сего. Он обижался. И это было справедливо. потому что Василий знал о пыли всё. Знал, что нет ничего, что более всего принадлежало бы миру и более всего его составляло, чем пыль. И Василий отождествлял себя с ней. Он говорил так: пыль с миром и я с миром, пыль повсюду и аз есмь пыль. Людей это не трогало. Удивляло, возмущало, но не трогало. Ни один из людей ни разу не задумался понять, что Василий прав. Не прав обыденной правотой утра или росы, или продавца, не сдавшего почему-то сдачи или сдавшего почему-то слишком много, не прав как царь и не прав как раб, нет. Прав абсолютной правотой пыли, её всепроникающей и всё составляющей вездесущностью, прав её тонким помолом и умением покрывать всё суетное и наносное, прав её серой наготой и прав её молчанием, прав всем, что когда-то стало пылью и всем, что всегда ей было. Абсолютно прав. Прав, как бог, которому зашили рот. Который есть, который кричит даже сквозь шов, который давно зарос, и который прав. Как Василий. Как пыль. И как мир. Который давно зарос.