Стихи Борца Сумом

   1.

Пренебреги прощальными кругами,
лети, птенец из рода Оригами,
крылом бумажным синеву кромсай;
теснО гнездо на дереве-бонсай.

Под сакурой охотник узкоглазый
прищурился, прицелился, промазал,
махнул рукой, сказал япона-мать,
и вдругорядь уже не стал стрелять.

Лети повыше, времена жестоки;
используй восходящие потоки,
потокам нисходящим веры нет.
На стапеле, из утренних газет

уже заложен новенький кораблик
и мы с тобою встретимся, журавлик;
меня легко узнаешь по саке
в одной руке и во второй руке.

   пR2

Вышло глупо и некстати
(говорили ж – не глупи) –               
разругался «R» в квадрате,
в пух и прах, с соседкой «п».               

Сразу стало не до смеха,
помириться – выше сил.
Как теперь глагол «подъехал»
заменить на – «подкатил»?

В бесконечном шуме-гаме
нем укор из-под бровей –
не могу ходить кругами
возле любушки своей.

То ль округа угловата,
то ли дурень угловат.
Это всё из-за квадрата – 
он и будет виноват.

   3.

Собака с кошкой дружат,
играют у крыльца,
потом попьют из лужи,
опять играются.

А ты со мной не дружишь,
всё обижаешься,
одна стоишь у лужи
и отражаешься.

   Карусель

Конь за лошадкой мчит на карусели,
несправедлива жизнь на самом деле,
всё время цугом, а охота раком.
Какая жизнь жестокая, однако.

   Спектр 

Тихой сапой, без огласки,
без опаски, под шумок
белый цвет ворует краски,
только чёрную – не смог.

Оглядишься – зимний вечер,
ледяная пустота.
Белым снегом белый ветер
запечатает уста

и затихнет до рассвета
разговор о мелочах.
Зыбкий контур силуэта
с белым небом на плечах,

распростёртые объятья,
неизменный тет-а-тет,
но они совсем не братья – 
белый свет и белый цвет.

Ни словечка укоризны
я воришке не скажу,
принесу большую призму
все цвета освобожу.

   6.

Бобслеист по кличке Боб
к саночнику Сане
на Ниссане едет, чтоб
взять у Сани сани.

Он на тройке захотел
покатать зазнобу
потому что надоел
стылый жёлоб Бобу.

В нём высокие борта,
неизбежный финиш,
воздух свищет мимо рта
и отлить не выйдешь.

   7. Пуговка

   7а.

Рубашка с воротом апаш,(косого ворота винтаж)
мурлычу песенку;
у горла пуговка …шабаш –
не хочет в петельку.

Её пластмассовая плоть
проворней ласточки;
мои угрозы: отпороть –
вообще до лампочки.

И дверь на петлях, и окно
ей удивляются:
как это скользкое говно
сопротивляется.

   7б.

Солнце в небе. На земле
дальняя дорога.
Если кончу жизнь в петле,
не судите строго.

То-то вся моя родня
спляшет на могиле.
Нужно только, чтоб меня
крепче не пришили.

Нестерпимо мне смотреть
на сверканье "молний".
С ниткой бы перетереть -
оторвусь по полной.

   8.

Бабочка капустница
на капусту спустится
раз её сторонится
бабочка лимонница.
Словно с крылышками страз
пролетит павлиний глаз –
нимфа Ио. Чёрно-ал
носит траур адмирал;
хоть прекрасен и казист,
но врождённый пессимист.
А семья домашней моли
что-то жрёт на антресоли;
вот куплю им нафталину
…ишь, устроили малину.

   9.

В парике по реке
я плыву на лодочке.
У меня в рюкзаке
есть бутылка водочки.

А 0,5 на одного –
это вам не шуточки.
Больше нет ничего…
и зачем-то удочки.

   10.

А хорошо ль душе без тела?
А плохо ль телу без души?
Смотри, фанера полетела.
Какой Париж в такой глуши?

Футболка с Эйфелевой башней.
Ах, вот она какая связь.
Душа, как грач, парит над пашней.
И о фанеру эту хрясь.

   Эффект бабочки

Бабочка два усика сунула в розетку,
и сгорела бабочка, как сухая ветка.
А мораль, какая здесь? Никакой морали.
Просто ходит человек, бродит по спирали,

как и в те года, когда не было розеток,
а сейчас пришла беда – искры из фасеток;
от эффекта бабочки жди теперь напасти;
слишком много дал господь насекомым власти.

   12.

Спустился к морю. Выпил пива.
Подумал. Пиво повторил.
Сидел у моря, ждал отлива.
Отлива не было. Отлил.
Поднялся в горы. Выпил чачи
не в первый, не последний раз.
Ждал сдачу, не дождался сдачи –
не Альпы и не Апаллачи –
я узнаю тебя, Кавказ.

   13.

Две дамы чеховского вида,
у правой дамы – бультерьер,
он стережёт её либидо
и густо удобряет сквер.

Он гадит, словно гадят в душу,
мы с бультерьером не в ладу;
его не будет – я не струшу,
рискну собой и подойду.

Мне нравится фигура дамы,
её в облипочку штаны;
у правой дамы килограммы
как надо распределены.

А дама слева – королева,
её собачка – идеал,
но мне заказано налево:
я виноват и слово дал.

Ах, слово-слово – птичка божья,
ах, совесть – божия узда;
мы все у твоего подножья
птенцы из одного гнезда:

праматерь с яблоком у древа,
та, что в облипочку штаны,
и я, и та, что королева.
А бультерьер – от сатаны.

   14.

У человека крылья есть,
пускай и крылья носа.
Осознавая эту весть,
на нос смотрю я косо.

В далёком прошлом херувим
раз голова крылата,
и этот факт неоспорим,
и тяжела утрата.

Как хорошо, что не один
в такие вот моменты.
Я, киви, страус и пингвин
топорщим рудименты.

   15.

Когда я играл на рояле,
а я не играл никогда,
Вы взяли и перепаяли
раскрытой души провода.

Бемоли, дымок канифоли,
цветных проводов мишура,
Вы мне прошептали: «Доколе?»,
я Вам прошептал: «До утра».

На то оно Доброе утро,
что дамы из племени сов
не тычут в лицо «Камасутрой»,
и не наблюдаютъ часовъ.

Мы чёрное с белым мешали,
играя в четыре руки,
меняя покой пасторали
на ритмы игры в поддавки.

Точёные чёрные ножки,
финальный аккорд пережит,
и пусть между нами не кошки,
а чёрный рояль пробежит.

Раздут самовар голенищем,
печенье на нотных листах;
рояль мы конечно отыщем
в ближайших от сцены кустах.

   16.

Из рояля музыка через край бежит,
волосок вольфрамовый в лампочке жужжит.
«Закрывай-ка крышку» - нервно говорю,
а не то, как лампочка я перегорю.
А перегорелый буду никакой,
ну а никакой-то я тебе на кой?

   17.

Моюсь в ванной, снова надо мной
кружевное сушится бельё;
ты опять стирала в выходной,
это – искушение моё.

Тёплый душ, массажная струя,
белой пеной ванна по края;
мы с бельём скучаем без тебя,
сохнем оба: и оно, и я.

   В саду «Эр итаж» или Тополь М

Берёза стояла не во поле,
стояла в саду «Эрмитаж»,
склонившись не к клёну, а к тополю.
Такой вот любовный пассаж.

Берёза искала опору
единственной белой ногой,
особенно в зимнюю пору,
когда становилась нагой.

А клён от ноги (или стана?)
чумел, подпирая забор,
и снился ему непрестанно 
Лепажа дуэльный топор.

И, чуя корнями засаду,
задумал влюблённый тандем
украсть из названия сада
для тополя литеру М.

   19.

Когда с тобой лежит бревно
холодное, как снег.
Приходит в голову одно:
оно - не человек.

Есть мозга ствол и есть кора,
и кругом голова.
На то похоже, что вчера
опять я был "в дрова".

Таких, как я, с утра не счесть
в урочный день и час.
Мой папа Карло, где ты есть?
Сними же стружку с нас.

Поставь убогих на крыло,
в глазах зажги огни,
да у бревна прочисть дупло
и сверху полирни.

   20. Сорокауст

1.
Зимнее солнце стоит невысоко,
длинные тени резки.
След на снегу. Пробегает сорока,
глазом косит воровски.

Не подарил орнитолог колечка -
впору одной вековать.
Сыплют старушки: пшенка, да сечка,
что с этих бабушек взять.

Скок у сороки - словно гарцует
снегу с утра намело.
Кто приголубит, кто окольцует,
тот и возьмет под крыло.

2.
Серая ворона ходит по траве,
у неё огромный клюв на голове.

Был бы у вороны вместо клюва рот,
я не городил бы этот огород.

Я бы не боялся, как она, куста,
целовал ворону за кустом в уста.
   
   21.

Давным-давно с женой моей
мы создали семью.
Я взял фамилию жены,
она взяла мою.

Как-так, мне скажут: "Где подвох?"
дотошные умы.
И я отвечу, что с женой
однофамильцы мы.

   22.

Клёва нет хоть тресни,
так: едва-едва.
Сочиняю к песням
новые слова.

Просто так, от скуки
чтоб не умереть.
Может будут внуки
эти песни петь.

А сидел бы дома
и под судака:
хочешь, можно рома,
хочешь, коньяка.

Но сижу рыбачу.
Хорошо, что зять
две бутылки чачи
догадался взять.

   23.
 
Пьёт художник, как сапожник.
Встанет Основоположник
посмотреть на дело рук –
сразу сайку за испуг.

Пьёт сапожник, как художник.
Сапоги стачал пирожник.
И поэт Пегаса влёт
мелкой дробью бьёт и бьёт.

Как и я, в долгах и пенях,
кошка дремлет на коленях,
кошка сделана под гжель,
в голове у кошки щель.

Нивы сжаты, рощи голы;
вездесущие глаголы,
пламенея, жгут сердца
ради красного словца.

Рыжим цветом, как морковка,
в точках божия коровка.
Дай одну в конец строки
или прочь с моей руки.