Страна Поэзия. Геннадий Карпунин

     Коренной сибиряк, он вырос в поэта на Тунгуске. Его не надо было учить, как писать стихи. Это было врожденным, как абсолютный музыкальный слух. Была - от Бога - моцартианская легкость музы. И уже от человека - высокая поэтическая культура. Всенародной стала его «Синильга». Неслучайно на фестивале бардовской песни в середине шестидесятых годов она была признана лучшей песней года с красноречивым пояснением: «автор неизвестен, слова и музыка народные». Это, пожалуй, самая высокая похвала для поэта. Безвестная известность.

     Геннадий Федорович Карпунин родился 22 марта 1939 года в селе Березовка Маслянинского района Новосибирской области. Отец его работал тракторным механиком, а мать занималась домашним хозяйством. В 1940 году семья Карпуниных переехала из Березовки на станцию Ояш, где прошли детские и школьные годы Геннадия. С 1957 по 1962 год годы Карпунин учился на радиотехническом факультете Томского политехнического института.

     После окончания института он переехал в Новосибирск, где в течение ряда лет работал радиоинженером, а затем - инженером патентной службы, заработав при этом два авторских свидетельства на изобретения и имея неплохие перспективы в этой области. Но, как пишет в своей статье А. Горшенин: «поэтический бес уже попутал дипломированного технаря и все настырнее толкал его под инженерное ребро...» В 1962 году томская газета «Молодой ленинец» опубликовала первые стихотворения Геннадия Карпунина. Приехав в Новосибирск, он некоторое время посещал литературное объединение, которое возглавлял поэт Илья Фоняков. В 1966 году Западно-Сибирское книжное издательство выпустило первый сборник стихов Г. Карпунина «Благодарю за эту встречу» (а всего их у него вышло четыре, последние три назывались одинаково строго: «Стихотворения»).

     Переломным для Г. Карпунина стал 1969 год: его приглашают на Пятое Всесоюзное совещание молодых литераторов. В этом же году принимают в Союз писателей, после чего Геннадий Федорович окончательно становится на профессиональные литературные рельсы. Его творчество привлекло внимание не только сибирской, но и московской критики. О нем отзывались как о талантливом и подающем большие надежды поэте. И, как отмечает в вышеупомянутой статье А. Горшенин, «критики не ошиблись: сегодня уже не остается никаких сомнений в том, что Г. Карпунин пришел в литературу незаурядного дарования поэтом и в русской поэзии занял свое достойное место».

     В середине 60-х годов, когда входил в литературу Геннадий Карпунин, жизнь нашего общества ознаменовалась тремя мощными всплесками: космическим, романтическим и поэтическим. Это никак не могло миновать выпускника Томского политехнического института Г. Карпунина. Тяга к сочинительству и трудным романтическим дорогам привели начинающего поэта во второй половине 60-х годов на «тропу Кулика», которая вела к месту падения Тунгусского метеорита. Несколько тунгусских экспедиций, участником которых был и Карпунин, оказались для него не напрасными. Именно там, на «тропе Кулика», родился у него цикл романтических стихов и среди них - стихотворение «Синильга», ставшее впоследствии знаменитым и народным.

     Период активного стихотворчества был у Г. Карпунина непродолжительным: от первого сборника стихов (1966 г.) и до последнего, вышедшего в 1973 году, прошло всего восемь лет. Том «Избранного», выпущенный в серии «Библиотека сибирской поэзии» в 1988 г., практически полностью состоял из написанного автором до 70-х годов, за исключением поэтического перевода «Слова о полку Игореве».

     В течение всей своей творческой деятельности Г. Ф. Карпунин довольно плодотворно работал в разных литературных жанрах: писал литературоведческие статьи, эссе, переводил прозу и поэзию с различных языков мира: немецкого, польского, венгерского, монгольского, а также с языков народов СССР. Геннадий Федорович сочинял юмористические рассказы и пародии, а в 1975 году порадовал своих юных читателей веселой и увлекательной повестью «Луговая суббота, или Вероятные и невероятные приключения Васи Морковкина», которая вошла в антологию «Зеленый поезд».

     Значительную часть творческой жизни Г. Ф. Карпунин отдал исследованиям древних памятников русской словесности: «Слово о полку Игореве» и «Велесова книга». Интерес к «Слову» возник у писателя не на пустом месте. К русской истории Г. Карпунин испытывал давний и устойчивый интерес. Он отчетливо обнаружился уже в первых поэтических сборниках, где наряду со стихами современной тематики присутствуют стихи, в которых автор обращается к известным историческим деятелям, таким, например, как Дмитрий Донской и Иван Калита. Однажды Г. Ф. Карпунин решил из любопытства прочитать «Слово о полку Игореве» и сразу же столкнулся с немалыми трудностями. Начав вникать в них, Геннадий Федорович обратил внимание на то, что крупнейшие специалисты совершенно по-разному интерпретируют одни и те же эпизоды, ставя тем самым рядовых читателей в тупик. Поэтому он и решил самостоятельно разобраться, где же заключается истина. Это разбирательство захватило писателя с головой. Сначала оно породило собственные размышления «по поводу», а затем, обрастая новыми соображениями и догадками, стало постепенно оформляться. Вначале - в эссе и статьи (они были впервые опубликованы в 1973 и 1980 гг. в журнале «Сибирские огни»), а затем - в книги: «Жемчуг «Слова», или Возвращение Игоря» (1983 г.) и «По мысленному древу» (1989 г.), выпущенные Новосибирским книжным издательством.

     В предисловии к книге «По мысленному древу» Геннадий Карпунин пишет: «Решаясь предложить вниманию читателей свои наблюдения над «Словом о полку Игореве», должен сказать, что оные ни в коей мере не являются научным или научно-популярным трудом. Это всего лишь мои собственные впечатления от «Слова» и той литературы, к которой мне приходилось обращаться за разъяснением возникавших вопросов. Я подходил к «Слову» как литератор, имеющий некоторые представления о художественной практике... Благодаря «Слову» мне удавалось порой понять некоторые вещи в мире и в самом себе. И это, пожалуй, самое главное. Прав академик Д. С. Лихачев, сказавший о «Слове»: «Этот памятник вечно свеж. Каждая эпоха находит в нем новое и свое. Это предназначение подлинных произведений искусства: они говорят новое новому, и они всегда современны».

     Не удовлетворяясь одним только исследованием «Слова», Г. Карпунин взялся за его стихотворное переложение (по его определению - «прочтение»). Поэтический перевод Г. Ф. Карпуниным «Слова о полку Игореве» Ст. Куняев назвал «одним из лучших, существующих в истории нашей культуры». Д. С. Лихачев находил поэтическое переложение Г. Карпунина (как и вообще его толкование «Слова») спорным, но, тем не менее, относился к работе исследователя с особым вниманием и благожелательностью.

     При всей своей привязанности к «Слову» - это не единственный памятник древнерусской словесности, привлекший внимание писателя. В 1995 году в журнале «Сибирские огни» (№ 1/6) была опубликована «Велесова книга» в его переводе. Это произведение - еще более древнее и таинственное, и перевод его был, вероятно, лишь начальным этапом будущей большой работы по изучению и осмыслению этого памятника. Косвенно об этом свидетельствует последний законченный труд Г. Карпунина - книга о поверьях, обычаях и традициях древних славян «Красный венец», написанная в соавторстве с О. Мухиной (в сокращенном варианте была опубликована в 1998 году в журнале «Сибирские огни»).

     Более четверти века Геннадий Федорович посвятил редакционно-издательской деятельности. С 1971 г. он работал в журнале «Сибирские огни». Прошел все ступени служебной лестницы: от редактора отдела прозы до главного редактора.

     Много и плодотворно Карпунин работал и как издатель: готовил к печати рукописи других авторов, составлял коллективные сборники, в том числе уникальный по своей сути сборник-альманах «Синильга», в который вошли стихи и песни участников экспедиций, исследующих тайны Тунгусского метеорита. В сборник вошел цикл стихотворений «Метеоритный лес», написанных Г. Карпуниным. Есть в этом сборнике и ностальгическое «Воспоминание о Синильге»:

     «...Уже зарастают следы катастрофы. На просеке старой цветет Иван-чай. Синильга, Синильга... Забытые строфы Однажды на память придут невзначай...»



     Летом 1998 года вместе со своими друзьями Г. Карпунин совершил свой последний поход к Тунгусскому метеориту. Красавица Синильга махала ему вослед своей «березовой веточкой», прощаясь уже навсегда. Через полгода, 23 декабря 1998-го, Геннадия Федоровича не стало. В наследство многочисленным поклонникам его творчества остались яркие талантливые стихи, оригинальные литературоведческие исследования, интересная проза. Он успел снарядить, освятить своим талантом и мастерством целый «рюкзак» стихов, новелл, песен, воспоминаний дорогих его сердцу людей.

     По инициативе Новосибирского Народного Дома (регионального отделения Всероссийского Союза Народных Домов) и при поддержке Нвосибирской писательской организации СПР ежегодно, начиная с 2000 года, проводится Сибирский литературный конкурс имени Г. Ф. Карпунина. Цель конкурса - способствовать появлению новых интересных и талантливых произведений, выявлению одаренных авторов и налаживанию творческих контактов между участниками конкурса и читателями.
     (Опубликовано на сайте Новосибирской областной юношеской библиотеки).

            *    *     *

             СИНИЛЬГА

Росу голубую склевала синица,
Над Южным болотом дымится рассвет.
Мы снова уходим, и снова Синильга
Берёзовой веточкой машет нам вслед.

Куда ж мы уходим и что же нас гонит,
Куда же влечёт нас иная страна?
Мы встретимся завтра в пустынном вагоне,
И ты улыбнёшься – привет, старина!

А помнишь, как вместе с тобою мы жили,
Как слали проклятья бродячей судьбе?
Мы станем иными, мы станем чужими,
Изменим друг другу и сами себе.

Ребята, ребята, мы будем бессильны
Вернуть удивительный этот рассвет,
Ведь только однажды, однажды Синильга
Берёзовой веточкой машет вослед.

МЕТЕОРИТНЫЙ ЛЕС

Хочу вернуться я туда,
Где, вставши до небес,
Сверкает ярко, как звезда,
Метеоритный лес.

Возносит он под облака
Алмазный свой венец,
Доносится издалека
Олений бубенец.

И то не ветра тихий вздох –
То стонет кордавун
Про синий марсианский мох
И свет двух тусклых лун.

А на рассвете амикан
Пересечёт Тропу,
И вновь окажется шаман
В берестяном гробу.

Растает чей-то милый лик,
Явившийся во сне.
Тут оставлял ещё Кулик
Засечку на сосне.

Летят, летят стада гусей,
Летят снега с небес.
Как я хочу вернуться в сей
Метеоритный лес!

Там повстречался мне в пути
Мой неуклюжий стих.
Там я хотел бы провести
Остаток дней моих.

         *    *    *

Прощай, Тунгусская тайга,
Прощайте, мертвые шаманы.
Ложатся белые снега,
А мы на родину шагаем.
Нас ждут российские дома,
К нам дети сядут на колени.
Из тундры белая зима
На белых катится оленях.
А если вдруг пурга, метель
И путь исчезнет невидимкой,
Тогда открой скорее дверь,
Метеоритная заимка.
Накроем столик у окна,
Наполним кружки и стаканы
И выпьем старого вина
За Кулика и Лючеткана.
И пусть за окнами пурга
Ломает юные деревья.
Прощай, Тунгусская тайга,
Прощайте, дальние кочевья.
Нас ждут российские дома,
К нам дети сядут на колени.
Из тундры белая зима
На белых катится оленях.

             *    *    *

Рано цветы увядают и гаснут на севере,
Вот и созрели, окрепли у птиц голоса,
Вот и поблекли и сделались серыми-серыми
Синими бывшие в детстве когда-то глаза.
Вот и иду и, рассвет запоздалый встречая,
Молча гляжу в голубую озерную даль.
Старая гарь. Золотая пора иван-чая.
Вот и в душе моей старая-старая гарь.
Вот и в душе у меня ничего не осталось -
Только прозрачность и праздность осенних полей,
Только торжественность, только немая усталость,
Вот и уходит последняя ночь журавлей.
Тихо журчит под ногами листва иван-чая,
Ягоды за лето словно зарей налились.
Вот я иду и, рассвет запоздалый встречая,
Желтый и мокрый целую березовый лист.