Ах, Полинька, румяный образ Ваш...

Ах, Полинька, румяный образ Ваш
Хранить я обязуюсь рядом с сердцем.
Как чуден и неистов был пассаж,
Связавший гимн, прелюдию и скерцо!

Мятежное, пронзительное "ля"
Ломало строй окостенелой кварты.
Притих l'enfant terrible Nicolas,
И Филиппок внимал, забыв про карты.

МузЫку нескольких свести в одно:
И Глинку, и Шопена, и Арайя —
Искусно так не каждому дано.
Покрылись потом, для гостей играя.

Откушав плов бухарский и паштет,
Бежали мы от клубных пересудов;
В тени дерев молчали тет-а-тет,
Две линии судеб навеки спутав.

Я помню шёпот простодушных лип,
Щемящее предчувствие разлуки.
Вы дали мне портрет-дагерротип.
Там Вы анфас, в перчатках белых руки.

В краю холодных гор и чахлых сакль
(Жильё не кров абреку, а ловушка)
Я вспомню восхитительный спектакль
И Ваш конфуз, Прекрасная Толстушка.

В уланский полк дорога, на Кавказ.
Служить царю — призвание и доля.
Судьба-индейка разлучила нас.
Я возвернусь — Вы только ждите, Поля...