Сборник соловьиная роща

 
МЕДАЛЬОН
Мне мать ещё в младенчестве невинном
Повесила на шею медальон.
Пускай, сказала, в этой жизни длинной
Тебя от зла оберегает он.

Добру тебя учителя научат.
Дай Бог, чтоб на хороших повезло.
Но зло есть зло. Оно, как мир, дремуче.
И стороной меня не обошло:

Сначала обезножив, ослепило.
Подвесило мне грыжу под живот.
Бронхитом и гастритом наградило
И под конец зубов лишило рот.

Быть может, сам я в этом виноватый,
Что смолоду здоровье не берёг.
И обживать больничные палаты
На склоне лет судьбу свою обрёк.

Теперь я, как бесчувственная чурка,
Валяюсь на кровати день и ночь.
И слушаю стенанья полудурка,
Что врач не хочет бедному помочь.

А так как я живу не по шаблону
И не люблю напраслину пороть, -
Я говорю: спасибо медальону,
Он помогает боль перебороть.

Вот так и надо жить, а не иначе.
Добро всегда одерживало верх.
Но путь тернист к успеху и удаче
И вряд ли приспособлен для химер.

Мой медальон вещица неземная.
А Господом ниспослана скорей:
Она мне всякий раз напоминает
О долге перед матерью своей.

Считаю этот долг невыполнимым.
Господь меня рассудит и поймёт.
Но я и сам любил и был любимым,
И до сих пор любовь во мне живёт.
 
СТИХИ О МАТЕРИ
Мама - радостный лепет младенца,
Слово, впитанное с молоком.
Мама вышьет крестом полотенце
И в рюкзак твой положит тайком.

Те дороги, что мы выбираем,
Через сердце проходят её.
Мама первой удар принимает
И плечо подставляет своё.

Ни любить, ни жалеть не умеет,
Так, как мама, на свете никто!
Мама в детях разумное сеет.
Остальное приходит потом.

Мама днём на работе сгорает,
Вечерами готовит и шьёт.
А когда сыновья улетают,
Терпеливо и преданно ждёт.

Мы при встречах её обнимаем
И целуем морщинки у глаз.
Жаль, что поздно, подчас, вспоминаем,
Что живём на земле только раз.

Что похожего больше не будет
От начала стези до конца...
.. .Материнский инстинкт не подсуден,
Как и строгие ласки отца.

Мы родителей не выбираем.
Мы, по сути, всего лишь рабы.
И рождаемся и умираем
По веленью небес и судьбы.

Всё стремимся куда-то упрямо,
Грея душу в сплошном мятеже.
И с последним дыханием: мама -
Произносим чуть слышно уже....
 
Бессонница.
Мой знакомый Самокатов,
Отрешённо глядя вдаль,
Мне пожаловался как-то
На свою беду-печаль.

Вновь бессонница-паскуда
На мозги сметану льёт.
Димедрола съел полпуда
Он эффекта не даёт.

Засыпаю на рассвете,
просыпаюсь к часу дня.
Может быть таблетки эти
Не влияют на меня?

Он серьёзен был при этом,
Словно банковский жетон.
Жаль, что я не стал поэтом,
Сочинил бы фельетон.
 
Комары.
Закат, как рыжая корова,
Жуёт тайги зелёный стог.
А мы с приятелями снова
Воткнули удочки в песок.

Горит костёр, но даже в дыме,
Беззвучно тлеющей коры
Нас словно иглами стальными,
Бомбардируют комары.

От них нигде спасенья нету:
Одна атака за другой.
Но добровольно муку эту
Мы терпим каждый выходной.

В природе так давно ведётся - 
Всегда кого-то кто ест.
И, если выжить доведётся,
То жизнь вряд ли надоест.
 
Малина.
Я варенье не варила,
Но малину сберегла.
Я её засахарила,
Чтобы свеженькой была.

Чай со свеженькой малиной
Больше пользы принесёт:
В нём сплошные витамины,
Он мне силы придаёт.

Впрочем мне и без малины
Хватит смелости и сил.
Добиваться, чтобы милый
Лишь одну меня любил.

Если ягод будет мало
На базаре прикуплю,
Чтобы вся округа знала,
Как я милого люблю.

Девочки наивные,
Пейте чай с малиною.
Он всегда добавит сил
Удержать того, кто мил.
 
Поклон.
Вот к пирсу причалил большой пароход
Спешат пассажиры на берег.
Где парень слепой под гитару поёт
И вроде не требует денег.

Но люди, что мимо слепого идут,
Кто старше, а кто помоложе,
В открытый футляр, нагибаясь, кладут
Не плату, а кто сколько может.

Выходит, что грубо нарушен закон
Поступков и дум повелитель.
Не тот совершает, кто должен поклон.
А тот, кто фактически зритель.

Быть может японский и прав этикет -
Взаимные делать поклоны.
Пока, слава богу, ни тяжести нет,
Ни хрупкости царской короны.

Но сам ритуал безупречен и чист:
Придуман не ради потехи.
Поклон за вниманье нам дарит артист,
Мы дарим ему за успехи.
 
***
Питаются люди не хлебом единым,
Но смысл этой фразы не каждый поймёт.
С годами виски наши тронут седины,
И мудрость, пусть поздно, но всё же придёт.

Иной ничего дальше носа не видит
И даже во сне никогда не летал.
Ему безразличны Сократ и Овидий.
Он кроме «Му-му» ничего не читал.

Такому достаточно азбучных истин,
Чтоб тихо и мирно свой век коротать.
Зачем ему знать, о чём шепчутся листья.
Чем меньше вопросов — спокойнее спать.

Не грозные бури, не ветры тугие
Не в силах прервать безмятежного сна.
Пусть борются с ними и спорят другие:
Земля без героев была бы бледна.

Я жирную точку поставлю на этом:
Инертным натурам я вовсе не враг.
Но мысли о будущем сердце поэта
Не могут в покое оставить никак.

Всё чаще и чаще они посещают
Поэта, рождая уверенность в том,
Что тех, кто по сути нам жить не мешают,
Почаще подстёгивать надо кнутом.
 
***
Исход пути всегда тревожит,
Рождая каверзный вопрос.
Надежды сбудутся, быть может,
А может рухнут под откос.

Но всё равно неотвратимо
Мы приближаемся к концу.
Как встарь, невеста с нелюбимым,
Глотая слёзы, шла к венцу.

Форсить судьбою бесполезно:
Она не дамская вуаль.
Она сродни руде железной
Чем ярче пламя - твёрже сталь.

Её испытывать не стоит.
Ей нужно должное отдать.
Она изменчива порою,
Но справедливая, как мать.
 
Осень.
Расписалась осень в небе
Журавлиною строкой.
Пахнет в доме свежим хлебом
И пшеничною мукой.

Спаса яблочного звоном
Наливаются плоды.
Тянут катер плоскодонный
Будто рыбу из воды.

Солнце в полнакала греют
Укороченные дни.
Даже мухи стали злее
И кусают, чёрт возьми.

У берёз желтеют косы
У рябин как жар горят.
Облака, как альбатросы,
В стылом воздухе парят.

Отцвело и откипело
Лето, стоя у руля.
Время осени приспело.
Значит, вертится земля.

Значит, всё идёт, как надо,
Как ведётся с давних пор.
Жизнь -  не блюз, не серенада,
А скорее форс-мажор.
 
Женщина на дороге.
В штанах на вате, в жёлтой безрукавке,
Как будто в модном бизнесе регресс.
Таскают шпалы, ложат их в канавки,
И костылями укрепляют рельс.

Обычная дорожная картина
На вряд ли здесь увидишь мужика:
Пока прекрасный пол натруживает спины,
Отлёживает сильный пол бока.

А им бы танцевать, да улыбаться,
Детей рожать, да в туфельках ходить.
Но кто ж тогда, не мы же с вами братцы,
Семью способен будет прокормить.

Вот и танцуют женщины с рассвета
До вечера в обнимку с молотком.
И только под рубашкой у поэта
Мурашки пробегают холодком.
 
Зелёные глаза
Встречи на вокзалах мимолётны.
Час проходит в несколько минут.
Чемоданы жму в ладонях потных,
Но не знаю, как её зовут.

Девушка с зелёными глазами
Посмотрела в сторону мою.
Было сердце твёрдое, как камень,
Стало спелым яблоком в раю.

Покупаю хризантемы в спешке.
На перрон пытаюсь проводить.
А судьба коварная в насмешку
Постеснялась адрес попросить.

В результате век живу и маюсь,
Вспоминая образ дорогой,
Потому что, искренне признаюсь,
Я женат на женщине другой.

Девушка с зелёными глазами
Посмотрела в сторону мою.
Было сердце твёрдое как камень
Стало спелым яблоком в раю.
 
***
В глубины магии не лезу
Поскольку там сплошная мгла.
Но мне хотелось до зарезу
Понять: зачем она лгала.

Гадалка, в картах покумекав,
Сказала: «Знайте наперёд,
На свете нету человека
Такого, кто совсем не врёт».

Вполне возможно ваша дива
Не стала душу теребить.
Всё то, что выглядит красиво
Не обязательно любить.

Иной раз лгут для пользы дела.
Иной раз угол обходя.
Скорей всего она жалела
Тебя, а может быть себя.
 
На рыбалке.
Заря чуть теплится,
Но шире и выше зарево ползёт.
Но почему мне в этом мире
В рыбацком счастье не везёт?

Дохнуло холодом с востока.
Покрыла рябь речную гладь.
Шуршит прибрежная осока,
Но перестал карась клевать.

А клёва нет, одна морока,
А не рыбалка, хоть завой.
Подуло холодом с востока
И значит что? - Пора домой.

Вконец испортилась погодка,
А может, выбрал снасть не ту:
Всего одна рыбёшка в лодке,
И та, как лакомство, коту.

Друзьям опять не скрыть улыбок.
Тут что-то есть наверняка:
Или меня не любит рыба,
Или наживку - червяка.

Но я рыбалку не бросаю.
Пытаюсь что-то наловить,
Поскольку рыбу обожаю,
И, как девицу, рыбью стаю
В себя попробую влюбить.

Тогда, быть может, улыбнётся
Мне счастье словно чародей.
И вновь доверие вернётся
И уважение друзей.
 
День рождения.
Сегодня день рожденья у меня,
Но нет веселья на восьмом десятке.
Оно теперь со мною среди дня
Играет, похихикивая в прятки.

И радость где-то прячется на дне
Пивной бутылке или рюмке водки.
С какого боку радоваться мне,
Когда хватают бездари за глотку.

Я лучше потихоньку удалюсь:
Пускай они в своём пекутся круге.
Ещё лет пять, прожить я не боюсь,
Но чем не шутят черти на досуге!
 
Запах марта.
Март ещё в зимнем кружит хороводе.
Но уже начал подтаивать снег.
Рады мы солнечной ясной погоде.
И улыбаемся скоро весне,

Первой сосульке. Сверкая лучисто,
Бегает зайчик, то к верху, то вниз.
Близится день -  золотое монисто,
Словно цыганка наденет карниз.

И запиликают с крыши капели
Танго в начале, а позже фокстрот.
Козырем ходит вторую неделю,
По двору в драках ободранный, кот.

Скалит в улыбке, наверное, зубы
Псина, согретый весенним теплом.
А из свинцовой развинченной тубы
Густо вдруг солнце на холст потекло.

Шанс свой художник на вряд ли упустит
Если он даже и не Левитан.
В марте так пахнет любовью и Русью,
А это приятно не только котам.
 
Туман.
Туман -  изменчивая штука:
В нём расплываются огни.
Но вот о чём молчит наука.
Он пару банному сродни.

Тумана нету, без обмана.
За что ж тогда его любить.
Но без обмана, как ни странно,
Неинтересно будет жить.

Я предпочёл бы лучше баню
Часами парится в парной.
Чем в бледно-розовом тумане
Искать обратный путь домой.
 
**
Я умру не в понедельник,
Не во вторник, не в четверг,
Потому, что не бездельник,
Но при этом не стратег.

Я умру, наверно, в дождик.
Может, в град, а, может, в снег,
Потому, что я безбожник,
Но крещённый человек.

Я умру скорее в праздник.
В крайнем случае в канун.
Потому, что я проказник
Понадеялся на ум.

А ума не надо много,
Жизнь прожить красиво чтоб.
Всё равно одна дорога,
Как итог - в тесовый гроб.
 
ЛИДИЯ
Девчонку с этим именем
Я встретил в утро раннее.
Ресницы в синем инее,
А щёки нарумянены.

Лыжня звенела звонкая -
Величина искомая.
Вдогонку за девчонками
Ушла моя знакомая.

Оставила на совести
Моей мальчишьей памяти
Главу из снежной повести,
Строку в метельной замети.

Теперь, теряя нити, я
Ищу, друзья -  свидетели,
Ту, что назвали Лидией
Счастливые родители.
 
СЛЕПОЙ.
В моих глазах фонарики горят
Но с каждым днём их меньше остаётся.
И окулисты прямо говорят
Что зрение обратно не вернётся.

Ну что ж, видать таков уж мой удел
И наперёд судьбы своей не знаю.
Я в жизни столько бед перетерпел
И эту как-нибудь перестрадаю.

Пойду в собор и замолю грехи.
Испытывая тайную истому.
И напишу правдивые стихи.
О том, как неуютно жить слепому.

Я расскажу, как в сумраке ночном,
Меня всё время что-то беспокоит.
И я ищу надёжное плечо,
Чтоб опереться на него рукою.

Я как щенок, рождённый в конуре,
Беспомощно на стены натыкаюсь.
И прогуляться в собственном дворе
Пока что откровенно не пытаюсь.

Всё ближнее осталось далеко,
А дальнее приблизилось поближе.
Теперь я без стеснения в трико
Прошёл бы, как Чернота, по Парижу.

Меня одолевают миражи
Зрачки окаменели от видений.
Дай, Господи, до тризны мне дожить.
Пускай без взлётов, но и без падений.

 
***
Переживал чужое горе
Ошибки предков изучал.
А шторм меня в житейском море,
Как лодку утлую, качал.

Швырял направо и налево,
Моё здоровье не храня.
Как будто мне Адам и Ева -
Нехристианская родня.

Но я ношу свой крестик с детства,
А, может быть, несу свой крест.
Моя судьба -  моё наследство:
Другого, просто в жизни нет.
 
***
Интересно на свете жить
Умереть и родиться снова.
Малой птахой и гнёздышко свить
Возле дома в дупле сосновом.

Утром солнышку гимны петь
И купаться в рассветах радужных,
И в широкие окна смотреть
На живых ещё дедов и бабушек.

Им и в голову не придёт,
Что живу я в другом обличии.
И с друзьями, сквозь рам переплёт,
Разговариваю по-птичьи.

Может быть, меня кошка съест,
Может быть, я замёрзну в стужу.
Но, покинув приют небес,
Я вернусь, если буду нужен.
 
КРЫШИ.
Освободились крыши из-под снега,
Блестят на солнце, словно зеркала.
А ночью отражается в них небо:
Его из звёзд природа соткала.

Привёл я это в качестве примера
Весеннего начала из начал.
Настанет час, и яркая Венера
Начнёт бродить по крышам по ночам.

И распахнут цветы свои объятья
А соловьи гнездо построят вновь.
Как мало надо девушкам для счастья -
Букет цветов, вниманье и любовь.

А крыши смотрят сверху равнодушно
С позиции вельможной высоты.
На нашу человеческую сущность
На мир в оковах вечной суеты.
 
Гимн Ямалу.
Над тобою северное небо
Расплескало тысячи огней.
Как салют на празднике победы
В память грозовых ночей и дней.
Бывшая окраина России,
Вотчина оленей и болот
Впроголодь жила, но приносила,
В царский дом неслыханный доход.

Ямал - арктический форт-пост.
Ямал - земля богатырей.
Ямал - чем яростней Норд-Ост,
Тем люди и надёжней и мудрей.

А теперь по трубам, как по венам,
Газ струит из таинства глубин.
Счёта нет богатствам сокровенным,
Меры нет надеждам и любви.
Гладят тундру ветры голубые,
Бесконечно серебрится снег.
Скрашивая будни трудовые,
Солнце не заходит по весне.

Мчат оленьи нарты по равнинам,
Заметают вьюги санный след.
Ничего вкуснее строганины
В заполярной кухне просто нет.
Славься край -  суровый и огромный,
Необычной сказочной красы,
Легендарный округ автономный,
матери России верный сын.
 
Мышь.
Нет, нет, не в марте и не в мае
Скорее всего, что в январе.
Родилась мышь, но непростая,
А в человечьей кожуре.

Она букварик изучила,
Руководила кое-кем.
Но большей частью жить учила -
Как модельера манекен.

И как-то раз знакомой кошке
Дала решительный совет:
- Полезней летом есть окрошку,
А не мышатину в обед.

И даже хвост, макнув в чернила,
Примерно в тысячу листов
Трактат о дружбе сочинила
Мышей домашних и котов.
Но в том была её оплошка.
Недолго мышка прожила.
Её на ужин съела кошка,
Поскольку неучем была.
 
Пассажирка.
Поезд катится в ночи
Быстро и неслышно.
На платформе Дергачи
Пассажирка вышла.
Я пришёл её встречать
С розовым букетом.
Пассажирка может стать
Музой для поэта.

Промелькнули огоньки
Затемнённых окон.
Прикоснулся до руки
Шелковистый локон.
Словно током обожгло,
Затаил дыхание.
Столько лет уже прошло
С первого свидания.

Не хотела ехать в глушь,
Быть со мною рядом.
А её столичный муж
Оказался гадом.
Мудрость предков вновь и вновь
Время подтверждает.
Блёкнет первая любовь,
Но не исчезает.
 
9 мая.
Сегодня 9 мая
Я выпил немного винца.
Поскольку всегда поминаю
По давней привычке отца.

Парят в поднебесье, как птицы,
Их души надежду храня.
Что кто-то, когда-то страницы
Их подвига спас от огня.

И в вечном огне, не сгорая,
Они шелестят до сих пор.
Сегодня -  9 мая:
И лишний бокал не в укор.
 
Вокзал.
Гудит вокзал и днём и ночью
Живёт без устали вокзал.
Как, между прочим, очень точно
Его предшественник назвал.

Ему плевать на непогоды
Разлуки встречи и дела.
Он -  неизвестной нам породы:
Его Чугунка родила.

Ушли на отдых паровозы
Пришли электропоезда.
Но, как и прежде, нас развозят
Порой неведомо куда.

Искать надёжную опору:
Нас неизвестное влечёт.
Гудит вокзал. На поезд скорый
Из всех дверей народ течёт.
 
***
Я на погоду пасмурную злюсь,
Кидаю тапком в серое окошко.
Ну тут же перед Господом винюсь:
Ему видней, наверное, немножко.

Ему видней, что синие моря
Достаточно ещё не посинели.
А мартовская синяя заря
Ещё не заалела, как в апреле.

Всему свой срок, короче говоря.
И май в цветах черёмухи утонет.
А солнце, словно зёрна янтаря,
Рассыпит блёстки на твои ладони.
 
О кризисе.
Премьер сказал, что кризис нам не страшен.
Банкирам лишь прибавится хлопот.
Ему виднее там - с Кремлевских башен,
И, значит, зря волнуется народ.

Премьеру можно верить и не верить,
Но он не должен истины не знать:
До битвы не считаются потери
Их после битвы принято считать.

Нас не такими стрелами пугали,
Но мы себя умеем в руки взять.
Народ наш -  непугливый, и едва ли
Россию можно чем-то запугать.

Покрепче мы орешки разгрызали.
В штыки ходили люди под гармонь,
А если надо было - вызывали
Артиллерийский на себя огонь.

Но и в огне Россия не сгорела
И только раны ноют иногда.
Россия столько бед перетерпела,
Что для нее и кризис -  не беда.

Да и премьер, сказал, что он не страшен.
Банкирам лишь прибавится хлопот.
Ему виднее там - с Кремлевских башен,
И, значит, зря волнуется народ.
 
***
Когда меня житейская усталость
И прочие недуги допекут
Я соберу все, что во мне осталось
И темной ночью к морю убегу.

Пускай оно, как в детстве, укачает
Мои, уже преклонные, года
И я усну под крик голодных чаек,
Чтоб не проснуться больше никогда.

Не ворошить того, что отгорело,
И не жалеть о том, что не сбылось,
Пока мое истерзанное тело
Не проржавело полностью насквозь.

Но мы живем, порой теряя разум,
Кричим и стонем, если все болит,
А прекратить свои мученья разом
Обычай христианский не велит.

Христос терпел, я - тоже православный:
И крест нательный издавна ношу.
Я торопить поминки не спешу
Из буквы необычной, а заглавной,
Я «Человек» торжественно пишу.

А это значит, плюнь на передряги,
Пока твой ангел душу сторожит.
Будь полон благородства и отваги,
А бестелесной - кукиш покажи.
 
Запоздалая зима.
Сегодня я часов с шести
Услышал скрип лопат.
Кто, кроме дворников, скрести
Мог в этот час асфальт?

Я прекратил на месте бег,
Дверь на балкон открыл.
И там увидел: плотный снег
Земную твердь накрыл.

На белом фоне старый пень,
Что средь двора стоял,
Папаху сдвинув набекрень,
Еще приметней стал.

А воздух, воздух-то какой!
И тишина вокруг.
Пересказать одной строкой
Я не берусь мой друг.

Палитра красками бедна,
Но прелесть есть и в ней.
Пусть с опозданием  она
Пришла -  пора саней.

Я жду, когда начнет светать,
Ночь удалится прочь,
Хочу на санках покатать
Впервые в жизни дочь.

Пускай запомнит тот восторг,
Что был испытан мной.
И хоть одну из ста дорог
Запомнила домой.
 
Рыжий.
Я не шатен, скорей к блондину ближе,
А может быть совсем наоборот.
Но мне твердят: ты рыжий, рыжий, рыжий.
А рыжим, как известно не везет.

Вчера друзья обкатывали лыжи,
И я хотел махнуть сегодня в лес.
Но потому, что я, наверно, рыжий,
Пришло тепло, и за ночь снег исчез.

Я без очков довольно плохо вижу.
Кондуктора нахалом обозвал,
Но, а когда протиснулся поближе,
В нем своего начальника узнал.

И вот -  итог. Я в должности понижен,
И премии, естественно, лишён.
Все потому, что я родился рыжим.
Других оттенков папа не нашел.

Есть островное государство - Фиджи.
Мне в парикмахерской рассказывал клиент.
Там без проблем живется только рыжим,
Поскольку в Фиджи рыжий - президент.

В своей стране я несколько унижен,
Но, так как я, по сути, патриот,
Ни на какие не поеду Фиджи,
Авось и здесь мне тоже повезет.

Чубайса знает каждый парикмахер,
Издалека по стрижке узнает.
Он рыж, как Обрамович и Шумахер,
И так же припеваючи живет.

Когда-нибудь он будет президентом.
Я непременно этого дождусь.
Тогда я откажусь от перманента
И красится в шатена откажусь.
 
Мост влюбленных.
Если будете в Тюмени
Все случается в миру,
Побывайте непременно
На мосту через Туру.
Мы придем на мост влюбленных
Счастье спрячем под замок.
А ключи уроним в волны,
Чтоб никто найти не смог.

Мы нальем вина в бокалы
За любовь поднимем тост,
Чтобы даже аксакалы
Посещали этот мост.
Мы придем на мост влюбленных
Счастье спрячем под замок.
А ключи уроним в волны,
Чтоб никто найти не смог.

Много есть чудес на свете
Сразу все не перечтешь.
Я свою судьбу здесь встретил,
Может быть, и ты найдешь.
Мы придем на мост влюбленных
Счастье спрячем под замок.
А ключи уроним в волны,
Чтоб никто найти не смог.
 
Луна.
Нынче снова луна взошла
Тихим вечером в небе темном.
Из каких из глубин пришла -
Знать положено только ученым.

А я верю -  наверно, луна
Предназначена для прогулок:
Освещает, как днем, она
Наш любимый с тобой переулок.

Шепчет клен серебристой листвой,
Где-то в море шумят приливы,
Взявшись за руки, мы с тобой
Переулком идем счастливым.

Много ясных и полных лун
Нам еще пережить придется,
Если дружба одной из струн
На гитарной деке не порвется.

А я верю -  наверно, луна,
Приспособлена для прогулок:
Освещает, как день, она
Наш любимый с тобой переулок.
 
***
Когда мы маму схоронили
И, лишь, когда придя домой,
вдруг осознали, что мы были,
неразделимою семьей.

И пусть я часто был в разлуке
Вдали от строгих милых глаз.
Ее заботливые руки
Я ощущал и день, и час.

Я помню все ее морщины,
Которых не было родней.
Не хлебом сыты мы единым -
Есть чувства глубже и сильней.

А, если толком разобраться,
Одна нас связывает нить -
Мы в мире все родные братья,
А братьям нечего делить.
 
* * *
Святая женщина, ты -  гений,
каким должна и вправе быть.
Лишь ты умеешь без сомнений
и ненавидеть, и любить.

Но знай, что твой талант опасен.
Мужчине он как в сердце гвоздь,
Когда в минуты разногласий
его корит его же кость.
 
Сон.
Гудит на улице клаксон
Наверно, кто-то заблудился,
А мне никак не снится сон,
Что накануне долго снился.

Где в летнем парке под сосной,
Тебя я встретил в платье белом,
Ты пахла утренней росой,
А я был робким и несмелым.

А ночь была белым-бела.
И я смотрел, не щуря глаз.
А где-то музыка плыла,
На школьный смахивая вальс.

С тех пор прошло немало лет,
А я все вижу дивный сон:
Опять гудит кабриолет,
Заело, видимо, клаксон.
 
Про мосол.
Ночь по комнате бродит в потемках,
Натыкаясь на стулья и стол.
У двери спят четыре кутёнка -
Претенденты на жирный мосол.
Я будить их пока не пытаюсь,
Мой поступок до крайности прост:
Я и сам редко мясом питаюсь,
А сегодня тем более - пост.
Пусть на хлебе сухом подрастают
И скорее на лапы встают.
Ну, а дальше и сами узнают,
Где собаки мослы достают?
 
Снимается кино.
Вошла ты с улицы морозной
И шубку сбросила с плеча,
Как лань стройна и грациозна,
Как искра божья горяча.

И сразу все на место встало -
Включился свет, пошли часы,
Хвостом собака завиляла:
Людей хороших чуют псы.

Возможно, так оно и было -
Обед и ужин заодно,
Жаль только пленки не хватило
Доснять волшебное кино.
***
Не учили зяблика летать,
Не учили жаворонка петь.
И земля успела мертвой стать,
И душа, и сердце охладеть.

В первозданной этой тишине
Не живется, мучается мне.
Чтобы Землю снова отогреть,
Надо знать о многом и уметь.

Вырастить деревья и траву,
Посадить прекрасные цветы.
Никогда мечты не оживут,
Если в них не будешь верить ты.
 
***
Опять аварии, заторы,
Разбился где-то самолет.
К чему все эти разговоры,
Когда кого-то кто-то ждет.

Мы улетаем, не взирая,
На предсказуемый прогноз.
Откуда - роли не играет,
А вот куда - другой вопрос.

В Бангкоке смута и волненья,
Там -  террористы, тут - разбой.
В Чите спокойно, без сомненья,
Но там же холодно зимой.

Весьма нелегкую задачу
Мне помогла жена решить -
«Давай поедем-ка на дачу:
К зиме дровишек напилить.

Мужик я вроде бы не робкий,
Но на туризм рукой махнул.
И через горлышки и пробки
Как мышь, на дачу прошмыгнул.

Нет, нет, я правил не нарушил
И никого не задавил,
Но знак «Спасите наши души»
Я б кое- где установил.

К несчастью знак для пешехода,
Что Фильке грамоту писать.
У пешеходов нынче мода -
Перед капотом пробегать.

Людей машины истребляют,
Но и без них нельзя прожить.
Я против тех, кто позволяет
Подобным образом шутить.

Наш век железом перегружен.
На скоростях летит наш век.
Пора не мальчиком, но мужем
Стать дорогой  мой человек.
Пусть обойдет тебя беда.
Твой талисман - твоя судьба.
 
***
Каждый день на пять минут
Длится дольше, чем вчерашний.
До сих пор часы идут
И не врут на Спасской башне.

Значит, скоро апогей
Лета красного наступит.
Через двадцать с гаком дней
Ночь прибудет на минуту.

То ли мало нам забот,
То ли Богу так угодно,
Но земля круговорот
Совершает ежегодно.

Чтоб российский гражданин
Надышался до упада
Хмелем лета, вёсен, зим
И осенним листопадом.

Так устроен этот мир,
Так устроена природа,
Что в любое время года
Для российского народа
Приготовлен эликсир.
 
ВИРШИ

Один изрёк: смотри на вещи ширше.
Другой сказал: не ширше, а ширей.
Один слагал рифмованные виши,
Другой писал поэмы под хорей.

Тот и другой натруживали спины,
Как некогда историк Карамзин,
Накапливая горы писанины,
В бездонном чреве мусорных корзин.

Их не печатали. Подальше от грехов.
В стихах огрехов было больше, чем стихов.
 
В ЧАИНОЙ
Зашла я в Чайную случайно
И попросила чашку чаю,
А мне по-русски отвечают:
-У нас посуды нету чайной.
Зато фужеры есть и стопки.
Налить вам вместо чая водки?
 
ВЕТЕРАНЫ
Немного в России осталось
Героев прошедших войну.
Уносят их раны и старость
В историю и тишину.
А нам этот мир остаётся,
Добытый в жестоких боях,
И в том, что Россия сегодня смеётся
Заслуга, гвардеец, твоя.

Ветераны, ветераны, сквозь года
Пронесли вы светлой юности задор.
Подвиг ваш Россия помнит до сих пор
И, надеюсь, не забудет никогда.

Пройдя через пламя и воду,
Ты крови своей не жалел.
Сражался за честь и свободу,
Как долг твой солдатский велел.
И в День лучезарной Победы
Признание наше прими.
И пусть твоя слава, как колокол медный,
Над Родиной вечно гремит.

Ветераны, ветераны, сквозь года
Пронесли вы светлой юности задор.
Подвиг ваш Россия помнит до сих пор
И, даст Боже, не забудет никогда.
 
***
Всю жизнь кручусь. Всю жизнь верчусь,
Как белка в колесе.
Но неизменно остаюсь
На взлётной полосе.

Готов к полёту самолёт.
Мотор, как кот мурчит.
Но вновь откладывают взлёт
По тысяче причин.

И снова лбом о стену бьюсь.
Не прошибить - крепка.
Ума лишиться не боюсь.
В своём уме пока.

Видать, везенья просто нет.
Случается порой
Гора в теченье долгих лет
Не сходится с горой.

Но твёрдо верю -  час придёт
Пока идут часы.
Мой оторвётся самолёт
От взлётной полосы.
 
***
Дождь стучит навязчиво и нудно
Музыкой противной для ушей.
Спят коты и кошки беспробудно
И ни крыс не ловят, ни мышей.

Ну, а те плодятся и плодятся.
Рыщут по углам без выходных.
Стали даже матери бояться -
Оставлять детей своих одних.

Монотонный дождь кого угодно
Ввергнет в летаргическую хмарь.
Только пёс дворовый беспородный
Иногда гоняет эту тварь.

Но ему не сладить в одиночку
С крысами при помощи атак.
Их бы всех в одну большую бочку,
В старину боролись только так.

Выводили люди Крысоеда.
Способ был жесток, зато потом
По рассказам прадеда и деда
Грызунов смывало, как в потоп.

Мы, конечно, стали погуманней,
Но и нас нетрудно убедить,
Что лицом к лицу на поле брани
Тот, кто правый, должен победить.
 
ДО СВИДАНЬЯ, ДРУЗЬЯ.

Мне с вами весело, ей Богу,
Я дружбой искренней согрет.
Но вновь зовёт меня в дорогу,
На завтра купленный билет.

Нам трудно выкроить минуту,
Чтоб вместе лишний раз побыть.
И всё торопимся, как будто
Хотим скорее жизнь прожить.

До свиданья, друзья, до свиданья.
Не грустите, прошу, обо мне.
Для друзей не страшны расстояния.
Дружба крепче в разлуке вдвойне.

А жизнь и так короче века,
И никакой тут не секрет,
Что нет на свете человека,
Который жил бы тыщу лет.

Но надо жить светло и ёмко.
В душе обиды не копить.
Любить родимую сторонку
И человечество любить.

Мне с вами весело, ей Богу.
Я дружбой искренней согрет.
Но вновь зовёт меня в дорогу,
На завтра купленный билет.

Довольно сложные задачи
Нас заставляет жизнь решать.
И я желаю всем удачи,
Чтоб вместе встретиться опять.
 
***
Доверься мне, родная
Всё будет хорошо.
Не зря я от Валдая
До Каспия прошел.

Путь от истока Волги
До устья не пустяк.
Была дорога долгой,
Тяжёлым был рюкзак.

Я многое увидел.
Стал больше понимать.
Россия не в обиде,
Что Волга мне, как мать.

Она меня учила,
Как внука Ханума,
Что и медвежья сила
Бессильна без ума.

Пусть тяжело в ученье,
Зато легко в бою.
Что доверять теченью
Нельзя судьбу свою.

А соль земли вовеки
Горька не от нытья.
Всё дело в человеке
И в смысле бытия.

Доверься мне, мой Ангел,
Осмысли взор тупой
Доверься, будто Ванге,
Провидице слепой.

Что кончится ненастье
Я знаю наперёд
И солнце в одночасье
Лучом слезу утрёт.
 
ГАРМОНИСТ
Жил в деревне гармонист,
Шизофреник Васенька.
Как заслуженный артист,
Пел свои побасенки.

Девочки, девочки,
Девочки - припевочки,
Не ходите, девочки,
В рощу по грибы.
Девочки, девочки,
Девочки - припевочки,
В роще черти водятся,
Не было б беды.

Вечерами над рекой
Плыл туман таинственный.
Гармонист он никакой,
Но зато единственный.

Девки к парню, как к огню,
Придвигали лифчики.
В рот дарёному коню
Не глядят счастливчики.

Жил в деревне гармонист,
В голову контуженный.
Не заслуженный артист,
Но чудак заслуженный.
 
КОЛБАСА
Случаются на свете чудеса.
У повара пропала колбаса.

Спросил у поварёнка - немота.
Тот молча тычет пальцем на кота.

Шеф взял кота и взвесил на весах.
Кот весил столько, сколько колбаса.

Он в толк никак проблему не возьмёт:
Где колбаса, а где, по сути, КОТ.

Тут поварёнок, проглотив кусок,
Из-за кастрюлей подал голосок:

- Гнать Ваську с кухни надо бы взашей,
Он колбасу ворует для мышей.

Но кулинар неглупый был мужик.
Иди сюда и покажи язык.

И щёлкнул поварёнка в лоб: не лги,
Коты и мыши -  вечные враги.

Потом добавил, фартук теребя,
Сегодня День рожденья у тебя.

Конечно, жаль, что кот её украл.
Я колбасу тебе ведь покупал.
 
КРЫЛЕЧКО
Год напрашивался милый
В гости, хмурясь от тоски.
А в моём крыльце прогнили,
Так некстати, две доски.
Позволяла до калитки,
Но не дальше проводить.
Милый парень был не хлипкий,
Мог крылечко проломить.

По крылечку, по крылечку
До порога шаг-другой.
Одинокому сердечку
Жить не сладко, дорогой.

Пролетали дни и ночи.
Всё менялось в полусне.
И однажды, между прочим,
Я призналась, покраснев,
Что моё терпенье свечкой
Тает в девичьей груди.
Почини сперва крылечко,
А потом уж заходи.

С той поры живём - не тужим,
И свеча ещё горит.
Я готовлю внукам ужин.
Дед лошадку мастерит.
Ну, а вечером в колечки,
Сизый скручивая дым,
Дед мой курит на крылечке,
На котором мы сидим.
 
ЛЁТНЫЙ ДЕНЬ
Лётный день. Получено заданье.
Тёплые напутствия и вот
В голубую бездну мирозданья
Вихрем взмыл со старта самолёт.

Распоролось облако на части.
Облако в турбину мчит, трубя.
Всё-таки какое это счастье -
Властелином чувствовать себя.

Одолеть земное притяженье
В небе звёзд любимой нахватать
И прибыть в её распоряженье
Сказочному молодцу под стать.

В косы ей вплести подарки эти
И тогда очко вперёд даю
Ни с одной из девушек на свете
Ни сравнить любимую мою.

Будет так, что юноша свиданье
В космосе назначит как-нибудь...
А пока получено заданье
Звёздным курсом продолжаю путь!
 
МОЙ АНГЕЛ
Меня от бурь всегда спасало
Святого Ангела крыло.
А их в душе моей немало
Прогрохотало и ушло.

Теперь и бури ослабели,
И Ангел стал уже не тот.
Мы безвозвратно постарели,
А лучше бы наоборот.

И если Ангел в одночасье
Век доживать вернётся в Рай,
Звезда поэта не погаснет,
А только сдвинется на край.
 
***
Мы долго в сказку верили и злились,
Когда её хотели очернить.
На Ленина и Сталина молились,
Пытаясь ими Господа затмить.

Крушили церкви, кирхи и мечети,
Костёлы, синагоги и т. д.
В безбожии воспитывались дети,
Заведомо невхожие в Эдем.

Религию загнали на задворки,
Искоренить стремясь из бытия.
Но Библию от корки и до корки
Читали люди, в том числе и я.

Не всё в ней прагматично и бесспорно
И смысла нет идти на компромисс.
Как и в любой из прожитых историй
Есть вещи, порождающие мысль.

Мне в Божий храм всегда открыты двери.
От православной веры не бегу.
Я в Библию, скорей всего, не верю.
Но для потомков всё же сберегу.
 
ОТЦЫ И ДЕТИ
Как только в клубах в тусклом полусвете
Начнёт греметь на дискотеках джаз,
Тургеневский роман «Отцы и дети»
Невольно вспоминаю всякий раз.

Друг друга мы порой не понимаем.
По-своему танцуем и поём.
И, к сожаленью, редко замечаем
В потомках отражение своё.

И никуда от этого не деться.
Придётся выпить каждому до дна
В конфликтах между зрелостью и детством
Одну из чаш несладкого вина.
ОПОХМЕЛКА
Однажды в студёную зимнюю пору
Я Шёл из сельмага. Был сильный мороз.
И тут вдруг встречаю соседа Егора,
Который посуду порожнюю нёс.

Здорово, Егор. С перепоя? - Вестимо.
Чего ж не оставил на утро чуток?
- Чуток я оставил, да моя Серафима
Скорей меня встала минут на пяток.

А нюх, доложу вам, у Симы собачий.
Летит на спиртное, как муха на мёд.
Куда от неё эту гадость не спрячу,
Она всё равно её, стерва, найдёт.

И выпьет. А скажет, что вылила в тазик,
Что в кухне стоит для потребы ночной.
Я нюхал. По-моему, брешет зараза.
Он водкой не пахнет, а только мочой.

Бывает и хуже, сказал я соседу.
Я выпить и сам между делом люблю.
Зайдём-ка в тепло, да продолжим беседу,
А я по-соседски тебя похмелю.
 
ОТКРОВЕНИЕ
Ненавижу себя, ненавижу,
Если словом кого-то обижу.
Если шутку всерьёз принимают,
За двоих в одиночку страдаю.

Ненавижу себя, ненавижу,
Если горя чужого не вижу.
Если сам я - причина несчастья,
Разрывается сердце на части.

Ненавижу себя, ненавижу,
Когда мною тщеславие движет.
Когда мысль начинает двоиться,
Я готов от стыда удавиться.

Ненавижу себя, ненавижу,
Если задницу, походя, лижут.
При свидетелях рады стараться,
А без них начинают плеваться.

Ненавижу себя, ненавижу,
За бездарность неизданных книжек.
Если душу стихи не тревожат,
Может, съездить поэту по роже?
 
***
Каждый мускул с непривычки
Томной тяжестью набряк.
Как всегда на сон странички
Не прочёл. Уснул и так.

Нераскрытою осталась
Книга. И не мудрено:
Стопудовая усталость
В мышцах бродит, как вино.
Куст черёмухи заснежен,
Будто парус, над прудом.
И глубок и безмятежен
Сон, заслуженный трудом.
 

***
То ли в русской дивной сказке,
То ли в мутном полусне
Мчусь я с горки на салазках,
В вихри скручивая снег.

А за мной легко, неслышно
Голубое детство вслед,
Будто мне не сорок с лишним,
А всего двенадцать лет.

Небо в крупных ярких звёздах
Самых лучших высших проб.
Торможу, но слишком поздно.
Вместе с санками - в сугроб.

Выбираюсь, словно мишка
Из берлоги, на простор.
Всё живёт во мне мальчишка,
Как ни странно, до сих пор.

Рядом девочка-смуглянка
В синем капоре стоит.
Говорит, мол, ваши санки
Зацепились за мои.

Я, конечно, не в обиде,
Двое санок вверх тяну,
Потому, что я увидел
В юной девочке жену.
 
СОВЕТ
От самого себя отгородиться
Ни ширма не поможет, ни забор.
Но то, что завтра может пригодиться,
Не торопись выбрасывать за борт.

Командуй силой воли неустанно
Воспитывай себя и день, и ночь.
И я уверен, поздно или рано
Все вредные привычки и изъяны
Тебя само собой покинут прочь.
 
СОЛОВЬИНАЯ РОЩА
Не найду себе я места.
Неизвестность гложет плоть.
То ли я его невеста,
То ль отрезанный ломоть.

Ах, зачем вы соловьи
Пеньем в полночь дивную
Заманили нас двоих
В рощу соловьиную.

Он собою парень видный
Кудри вьются на ветру.
До чего же мне обидно -
Всё закончилось к утру.

Пусть не встретимся мы снова.
Оборвётся в сердце нить.
Всё равно я век милого
Буду помнить и любить.

Ах, зачем вы соловьи
Пеньем в полночь дивную
Заманили нас двоих
В рощу соловьиную.
 
СЛУЧАЙ
Не казни себя, что невезучий.
Верь, надейся и смотри вперёд.
В жизни только раз бывает случай,
Тот, который всё перевернёт.

Но учти, ждать его напрасно,
Как ларёк закрытый на учёт.
И вода, пословице согласно
Под лежачий камень не течёт.

Лени и хандре не поддавайся.
Сердцем чувствуй, если зуб неймёт.
Думай, делай, пробуй, сомневайся
И тогда он сам тебя найдёт.
 
СМОРОДИНА
Налилась напитком ночи.
Гроздья, словно виноград.
В каждой кисти сотни точек,
В каждой точке солнца взгляд.

Вероятно, перезрела,
Кровь на землю потекла.
Значит, лето не жалело
Доброй ласки и тепла.

На губах сластит и тает.
Ароматом в ноздри бьёт.
Жаль, что лето не бывает,
Ну, хотя бы дважды в год.
 
САХАЛИН
Клок земли, оторванный от суши,
Как корабль спешит за горизонт,
Но сигнал: Спасите наши души
До сих пор в эфир не подаёт.

Потому, что люди непростые
На богатом острове живут.
Уголь, нефть и слитки золотые
Нагора привычно выдают.

Валят лес, рыбачат в бурном море.
Не забыт и промысел пушной.
Поровну и радости, и горе
Делят с необъятною страной.

Он в строю, как впереди идущий,
Первым ветру подставляет грудь.
Раньше всех встречает день грядущий,
Раньше всех заканчивает путь.

И не зря о нём слагают песни:
Разные звучали на веку.
Их поют в Москве на Красной Пресне.
Их передают по Маяку.
И когда мне одолеть непросто
В жизни сверхкрутые виражи,
Вспоминаю я далёкий остров,
На котором в Армии служил.
 

***
Серая погода. Серый небосклон.
Бесконечной мороси серая стена.
Серая дорога катит под уклон.
В сером ожидании мысль напряжена.

Серая суббота. Серый стадион.
Серый матч играют серые спортсмены.
Серый человечек, не Наполеон
Ждёт, когда наступят в жизни перемены.
 
РАБОТА
Ночь закатилась за кулису неба.
Земля не спит, ждёт первого луча.
Спешу туда, где я неделю не был.
Я дома откровенно заскучал.

В работе нахожу я упоенье
С кровати раньше времени встаю.
А в праздничные дни и в воскресенье
Сильней, чем в будни, к ночи устаю.

Пусть говорят: работа дурней любит,
В пословице есть маленький изъян.
Ей, только ей обязаны все люди,
Что превратила их из обезьян.
 
РОССИЯ
Гореть России, не сгореть.
Её просторы безразмерны.
Ей никогда не умереть,
Она бессмертная, наверно.

Её с любого края жгли.
Она тушила пламя это.
Понять Россию не смогли
Ни беллетристы, ни поэты.

Никто Россию не сожжёт.
Зря на слона собаки лают.
Её Архангел бережёт,
И Купидоны охраняют.
 
ПТИЧКА
Птичка Божия с рассвета
До темна в кустах поёт.
Прощебечет два куплета,
На мгновение замрёт.

Но внезапно громко свистнет
В жарком воздухе густом,
И, как бабочка, зависнет
Над сиреневым кустом.

Видно что-то напугало,
Сквозь листву не увидать.
Ей опасностей немало
Припасла природа мать.

В виде хищников пернатых,
В виде кошки и кота,
Словно птичка виновата,
Что родилась без щита.

Ни щита и ни кинжала
Нет у птахи, хоть убей.
Даже крохотного жала,
Как у пчёлки, нет у ней.

Крылья быстрые, да песни
Дал Господь пичужке той.
И, выходит, что хоть тресни -
Век живи, летай и пой.

Но и песня в бой ходила
И сердца людские жгла.
И страдала, и любила,
Вдохновляла и ждала.
 
***
Умер дворник и бесхозным
Оказался старый пёс.
На погост под небом звёздным
Он печаль свою принёс.

Волком, воет воем жутким,
Поминая доброту.
И не ест восьмые сутки,
Крошки не было во рту.

Кто оценит верность эту,
Боль и преданность его.
На погосте до рассвета
Слышен пса протяжный вой.

Днём он то ли где-то рыскал,
то ли в чаще отдыхал,
Возвращаясь к обелиску,
Когда вечер наступал.

В тишине рулады снова
Не стихают до утра.
Появился дворник новый,
Но пустует конура.
 
ИГЛА

Я чувствую, как дерево пилу.
Как кожуру сдирают с апельсина.
Когда в меня сталистую иглу,
Вонзает хладнокровно медицина.

Когда не помогают ни наркоз,
Ни рюмка водки, выпитая залпом,
Я, как берёза, не жалею слёз
И, не стесняясь, лью их прямо на пол.

Я напрягаюсь, корчусь, но терплю,
Когда игла пронизывает тело.
Концы я с медициной не рублю,
Но мне она порядком надоела.

Особенно у жизни на краю,
Когда все хвори вылезли наружу.
Я сам себя уже не узнаю,
И Чёрный ангел надо мною кружит.

Издержки предпоследней полосы.
Ещё одна прижизненная горка.
Смочили слёзы сивые усы.
От них во рту и солоно,  и горько.
 
ПРЫЖОК
Всё шло, как и положено, по плану.
Пилот сначала разогрел мотор.
Опробовал рули аэроплана
И ринулся в безоблачный простор.

Нас встретили невидимые ветры.
На уши навалилось, налегло.
Когда внизу остались километры,
Я вылез из кабины на крыло.

Собрал в пучок я нервы, как торговка
Морковь в пучочки вяжет и редис.
Наземные припомнил тренировки
И прыгнул, не зажмуриваясь, вниз.

Внутри, как будто всё похолодело:
Внезапно сердце съёжилось в груди,
Но надо мной раскрылся купол белый
И страхи оказались позади.

Внизу земля готовилась в объятья,
Меня, как сына верного, принять.
Я испытал тогда такое счастье,
Что не могу словами передать.

И до сих пор испытываю нервы.
Мальчишку в муже не искоренить.
А тот прыжок далёкий, самый первый
Меня заставил небо полюбить.
 

***
Уплыву за край земли,
Где живёт моя залётка.
Даже, если на мели
Забуксует самоходка.

Улечу за тыщи вёрст,
Где её сердечко бьётся.
Даже, если самолёт
Упадёт и разобьётся.

Я куплю велосипед
И нажму на все педали.
И помчусь за милой вслед,
Пока замуж не отдали.

Налегке пешком пойду
Так как транспорт ненадёжен.
Кровь из носа, но найду
Ту, что мне всего дороже.
 
Мудрость.
Всё случается на свете.
Опечален старый дед.
Он в восьмидесятилетье
Повстречал одну из бед.

С виду дед –  здоровый дядя:
Шляпой дядю не накрыть.
Но его на старость глядя
Стали ноги подводить.

Хоть когда-то говорили,
Что в ногах-то правды нет.
Ноги дедушку кормили
А точней –  кормил балет.

Он танцором слыл искусным,
Вспоминая па-де-де,
Дед свою улыбку грустно
Прятал в сивой бороде.

Правды нет в ногах, но эту
Правду он искал в бегах.
Исходил почти полсвета
На своих двоих ногах.

Кто теперь его осудит.
Дед на кладбище утих.
Но считал, что мудрость люди
Постигают через них.

Нету истины бесспорной
Кто сказал важнее слух?
Регент Кёльского собора
К сожалению, был глух.

Он не слышал без натуги,
Современники не лгут.
Но его шедевры-фуги
До сих пор ещё живут.

Значит, слух –  не панацея,
А всего лишь плюс к ногам.
И читать глухой умеет,
Даже, если по слогам.

Вот глаза –  другое дело.
Коли парень не дебил.
Утверждать могу я смело –
Посмотрел и победил.

У того, чей глаз намётан,
Незаметный штрих пищит:
- Глянь внимательней, я –  вот он,
Понастойчивей ищи.

У того и знаний больше,
Ярче, шире кругозор:
Пан и пани - это Польша.
Дон и донна - Эквадор.

Но мудрец не тот, кто видит,
Кто объездил белый свет.
Домоседом был Овидий
- Рима древнего поэт.

Но стихи и мадригалы
Восхищают новый мир.
И звучат в концертных залах.
Струны трепетные лир.

Внемлет спящая Венера
Тихим звукам вещих струн.
Так незрячего Гомера.
Слушал старец Аввакум.

У него был дар чудесный –
Через толщу лет смотреть,
А свои поэмы-песни
Мог по памяти прочесть.

Не спешите на кон ставить
Свой последний капитал.
Если мудрость - это память,
Слон бы тоже мудрым стал.

Не текут в пустыне реки.
Не торгуют бутики.
Может дело в человеке,
А не в атрибутике.

Мы порою забываем
Кто мы, где мы, что и как,
А провидцев называем
Не иначе, как чудак.

Я такое не приемлю
Спорить тоже не с руки.
Но уверен - нашу землю
Сохраняют чудаки.
 
ВАСИЛИСА.
Воркуют голуби –  весна.
Уже наклюнулись нарциссы.
И стала комната тесна
Для старой бабки Василисы.

Её на солнышко во двор
На лавку тянет, как магнитом.
У ней там место с давних пор -
Ещё с девичества забито.

Подруг своих пережила,
Двоих мужей похоронила.
На старость кошек завела,
Хотя их прежде не любила.

Не выезжала никуда
Собор, роддом, колхозный рынок.
Всё в этой комнате: беда
И радость слились воедино.

Сидит в объятиях весны
На подожке сложила руки.
У ней в Москве вельможный сын
И образованные внуки.

Но жизнь течёт сама собой
Она давно их всех простила.
И хлеба корки дармовой
Ни у кого не попросила.

Она привыкла жить одна,
Ни на кого не полагаясь.
Такие нынче времена –
Обузой быть не хочет старость.
 
Инвалид.
Его о борт ударило волной:
Бесилось море в дикой свистопляске.
Теперь он полутруп, полуживой,
Пожизненно прикованный к коляске.

Но к жизни не потеряны ключи:
Мысль, созревая, просится на волю.
И знали только сестры и врачи
Какие он испытывает боли.

Сдавать моряк позиций не привык.
И, не смотря на ноющие раны,
Судьбе своей показывал язык
И втайне строил в будущее планы.

Кто мог подумать, что волнует кровь
И сердце молодого инвалида.
И только безграничная любовь
Спасала моряка от суицида.

Он обожал одну из медсестёр
Она была добра и миловидна.
Его любви негаснущий костёр
Пылал в груди. И это было видно.

По яркому румянцу на щеке
По блеску глаз, когда она входила,
Внося аптечный запах в рундуке,
И улыбалась праведно и мило.

Так проходили будничные дни.
Мы на земле живём довольно тесно.
Но, как и чем поладили они,
Мне ничего об этом неизвестно.

Других хлопот хватало мне вполне
В пределах персонального оклада.
Моряк ведь ни единственный в стране
От Сахалина до Калининграда.

Их тысячи, живущих под луной,
Нуждающихся в дружеской заботе –
Кого о борт ударило волной,
Кого настигла молния в полёте.
 
Разговор с потомком.

В грядущий день вхожу, как в день вчерашний.
Всё незнакомое давно знакомо мне.
Я становлюсь, наверно, бесшабашней,
С потомками равняюсь наравне.

Они нас обогнали на полвека.
Прочитывают мысли напрямик.
Но я случайно встретил человека,
Кто помнил человеческий язык.

Зашли мы в ресторанчик привокзальный
Где в грузных кадках фикусы росли.
И ничего ещё не заказали,
А нам уже заказы принесли.

- У нас на жизнь особенное кредо, -
Шепнул мне доверительно кунак.
Вот этот столик для не слишком бедных,
А этот специально для собак.

Беседа шла спокойно, неторопко
Куда спешить -  ни дома, ни забот.
В графинчиках поблескивала водка
И остывал в тарелках антрекот.

Богатые вокзал не посещают:
Зачем таскать дорожный чемодан?
На транспорте на собственном летают
Сегодня Рим, а завтра Магадан.

Рискуют, не боясь прокуратуры.
Поэтому они и богачи.
Захватывают властные структуры,
Как тараканы щели у печи.

С жульём теперь справляются неплохо.
А меры примитивны и просты –
Покуда жулик вычисляет лоха,
Его уже блокируют менты.

Вот с ценами действительно похуже
Растут как петушиный гребешок.
Приходится затягивать потуже
На ненасытном брюхе ремешок.

А в разговорах, что ведут на кухнях,
Под водочку, коньяк или саке.
У пессимистов мир когда-то рухнет,
У оптимистов будет всё –  о,кей.

В домах культуры выставки - продажи
А в клубах сушат как в войну зерно.
Нам ни к чему оркестрики и джазы:
Мы музыку не слушаем давно.

Не потому, что слишком надоела.
Я, лично, уважаю попурри:
Эфир и так загружен до предела,
Она звучит у каждого внутри.

И хорошо, что мощный рёв моторов
С армагидонской бурей в унисон.
Её заглушат, думаю нескоро,
И я ещё увижу этот сон.
 
ЖЕРЕБЕНОК.
В жизни светлая полоска
Мне дороже всех наград.
Приобрел коня - подростка
Винзилинский интернат.

Живописная картина:
Гуси плавают в пруду.
Беспокойную скотину
Тянет Катька за узду.

Напрягает ноги, спину,
Выбивается из сил.
Матерясь, зовет Максима,
Чтоб супруге подсобил.

Но двухлеток, не из слабых,
На дыбы, подлец, встает:
- Пусть меня уж лучше баба
На лужайку отведет.

И неспешною рысцою,
Покорясь, спешит за ней,
Как теленок к водопою
За маманею своей...

...Греет солнышко окрестность.
Шелестит листвою лес.
На лугу гнедая резвость
Набирает стать и вес.

А к седлу приучен будет,
Скотской участью влеком,
Коли прыти не остудит,
Будет знатным рысаком.

Молвит Катька: «Вот тогда-то,
Если сильно захочу,
Не куда-нибудь, а в Штаты
Я на нем и ускачу».

Там на дерби приз добуду.
Но жюри отвечу так:
- Приз деньгами брать не буду,
Дайте лучше «Кадиллак».

Потому, что в наше время
Он полезней раз во сто.
Лошадь выпестовать - бремя,
Легче ездить на авто.

И сидеть в нём поудобней,
Да и скорость не сравнить.
И не надо ежегодно
Про запас траву косить.

Конь железный есть не просит
Или пить средь бела дня.
Жеребёнок глазом косит.
Дескать -  речь не про меня.

Тронул Катьку осторожно
Будто ей хотел сказать:
- Променять меня несложно
Только стоит ли менять?
 
БАЛЛАДА О МОРСКОЙ ЛЮБВИ
За тридевять земель ходил моряк
Четыре океана покорил.
В чужих портах, бросая якоря,
Красоткам местным честно говорил:

-Вы, несомненно, радуете глаз,
Но я в гостях у вас последний раз.
Поскольку на родимой стороне
Ждёт и скучает девушка по мне.

И снова поднимая паруса,
Он устремлялся в длительный поход.
А девушка - пшеничная коса
В порту встречала каждый пароход.

И лучезарным взглядом синих глаз
На трап смотрела, думая сейчас,
С компанией матросов вот-вот-вот
Её жених вразвалочку сойдёт.

Но дни летели, плавились года
Не отпускало море моряка.
Они не повстречались никогда,
Хотя земля не так уж велика.

Он снова ураганы покорял,
Пока хватало мужества и сил.
И по привычке часто повторял,
Когда в чужую гавань заходил:

- Вы, несомненно, радуете глаз,
Но я в гостях у вас последний раз.
Поскольку на родимой стороне
Ждёт и тоскует женщина по мне.

В конце концов отважный мореход,
Обветренный, как древняя скала,
Застопорил на родине свой ход,
Где женщина любимая ждала.

Но поздно путь-дорожка привела
К единственной, что снилась по ночам.
На холмике рябина расцвела,
Как будто поминальная свеча.

Смахнул моряк слезинку со щеки.
И только тут он начал понимать:
Любовь нельзя разрезать на куски,
И сердце пополам не разорвать.
 
КАЗАЦКАЯ ВОЛЬНИЦА
- Ослабь седло, коню ведь тоже больно,-
Сказал казак бывалый казаку,
Когда они в Донской степи раздольной
Вернулись из разведки к биваку.

Картина прояснялась непростая:
Бивак обложен с нескольких сторон.
И, чтоб прорваться, словно волчья стая,
Потерпит сотня численный урон.

На утро был получен ультиматум.
Его прочли на сходе казаки.
И, укорив судьбу отборным матом,
Решили: прорываться не с руки.

Но так как положенье безысходно,
А на рожон никто лезть не хотел.
Снимали шаровары принародно
И верхние рубахи с потных тел.

Сожрал костёр лампасы и погоны.
Оплавились медали и кресты.
Зарыли шашки и с тяжёлым стоном
Коням спалили гривы и хвосты.

Возможно, было Господу угодно.
Возможно, нрав казачий был таков:
Сдавалась в плен не Вольница в исподнем,
А сотня деревенских мужиков.

Безвинных лошадей не убивали.
Никто на них не смог поднять руки.
И приговор смертельный подписали
Самим себе, тем самым казаки.

Расставив вдоль дороги, как мишени,
Был неприцельным самый первый залп.
Но ни один не попросил прощенья
С молитвой на колени не упал.

Прошло то время, сгинув без возврата,
Когда устои общества поправ,
Бросался с кулаками брат на брата
И каждый был по-своему неправ.

Казачья слава здравствует поныне
Суровых дней истории храня.
Шли казаки в поверженном Берлине,
По мостовой подковами гремя.

Шли по Москве лихие эскадроны
Доватора, Сабура, Ковпака...
И хорошо, что до сих пор по Дону
Гуляет парень в форме казака.
 
МЕГИОН МОЙ, МЕГИОН
Посвящается Виталию Новосельцеву
Я давно живу в Тюмени
От святых могил вдали.
И храню всё это время
Горсть отеческой земли.
Мне она напоминает
О родне и о друзьях.
Край родимый не был раем,
Но забыть его нельзя.

Мегион мой, Мегион,
С детства я в тебя влюблён.
Здесь тому немало лет
Отпечатался мой след.

Я сопливым мальчуганом
По тайге бродил пешком.
Ставил петли и капканы,
Присыпая их снежком.
Собирал в траве морошку.
Угощал отца и мать.
И учился на гармошке
Помаленечку играть.

Годы чайкой пролетели,
Над волной взмахнув крылом.
Мы заметно повзрослели,
Я и город Мегион.
Но доселе на досуге
Греет клавиши ладонь.
Настоящим стала другом
Мне певучая гармонь.

Мегион, мой, Мегион,
С детства я в тебя влюблён.
Здесь тому немало лет
Отпечатался мой след.

Есть мечта туда вернуться
В час предутренней росы.
Как в отрочестве разуться,
По росе пройти босым.
И найти успокоенье
Посреди родных могил,
Где я корни при рождении
В землю севера пустил.
 
***
Предпоследний день июля.
Небо снова протекло.
Ветры с севера подули,
К югу вытеснив тепло.

Ночи стали посвежее.
Хризантемы зацвели.
Роют в городе траншеи,
Раньше время не нашли.

Лето нынче сыровато.
Урожая не сулит.
То ли кризис виноватый,
То ли климат барахлит.

Есть надежды на последний
Замыкающий сезон,
Август месяц. Месяц летний…
Может, всё исправит он.

Я пожил уже немало.
Много вёрст пешком прошёл.
В жизни всякое бывало,
Но кончалось хорошо.

А чудес всегда хватало.
В половодье на Туре
Всё повторно расцветало.
В Бабье лето в сентябре.

В полведра доились козы,
Ртуть стояла на нуле.
А Сибирские морозы
Приходили в феврале.

В церкви пел прыщавый дьякон,
Заглушая басом клир.
Был всегда неодинаков
С возрожденья этот Мир.
 
ПЕСНЯ
Я сочинял однажды песню.
Искал сердечные слова.
Их не хватало мне, хоть тресни,
Ходила кругом голова.

Готов был вдребезги разбиться.
Тогда не мог мальчишка знать,
Что прежде надобно влюбиться,
А уж потом стихи писать.

Не обязательно в девчонку,
Не в злато, как богатый Крез,
В свою родимую сторонку,
В поля, в луга, озёра, лес.

В то, что прояснилось впервые,
Во что осмысленно проник,
В глаза, как небо голубые,
И в грудь, к которой ртом приник.

В избушку древнюю курную,
Где русский дух ещё живёт.
В Екатерину, не Вторую,
А в ту, которая поёт.

Слышны в напевах шелест листьев
И шёпот сказочных миров.
Её портрет достоин кисти
Незаурядных мастеров.

Среди других певиц известных
Кумиров больше не ищу,
А все свои стихи и песни
Лишь для неё одной пишу.

Но жизнь –  сплошные перемены,
Разнообразия полна.
Меня влекут другие темы.
Извечны тайные тотемы,
Что сохраняют племена.

Храни, Господь, благую душу,
Как ты хранишь святую Русь.
Я верность долгу не нарушу
И от судьбы не отрекусь.
 

***
Я прошу у дам прощенья
И хочу у них спросить:
Если ваши украшенья:
Кольца, серьги, ожерелья,
В синем море утопить,
Что вы станете носить?

Ведь кулоны и браслеты –
Бесполезные предметы.
Перепачканы в крови
Ради призрачной любви.

А в любви важней изнанка,
Не алмазы в декольте.
Прелесть Барышни-крестьянки
Заключалась в простоте.

Мне ответила мадама,
Щуря левый глаз хитро:
-Мы второе у Адама
Позаимствуем ребро.

Вы ведь тоже не подарки.
Вам на женщин наплевать.
Тем ребром мы, как дикарки,
Будем губы протыкать.

Глянец щёк украсят мушки.
В моду вновь войдёт шиньон.
А на ушки по ракушке
Конским волосом пришьём.

Всё равно подмять сумеем
Вашу силу под каблук.
Вместо бус змея на шее.
Вместо брошки - майский жук.

В бурном море нету броду.
Но найдутся чудаки:
Слабым женщинам в угоду
Откачать сумеют воду
Всем законам вопреки.
И откроют сундуки.

Украшения достанут,
Чтоб любимым раздарить.
Так что радоваться рано:
Со времён Адама в дамах
Эту страсть не истребить.
 
Братья.
Братьям Олегу, Вениамину, Эдуарду и Сергею посвящается.
Автор.
Было у меня четыре брата.
Веселились чёртики в глазах.
Все ушли, остались экспонаты
Прежних фотографий образа.

Вот мы впятером сидим на лавке
В стираных штанишках, босиком.
Я грожу, чтоб не смешила, Клавке
Девочке соседской, кулаком.

Вот Вениамин в танкистском шлеме,
Вот Олег на дерево залез,
Эдик на своём аэродроме
В форме лейтенанта ВВС.

Вот Серёга в чине капитана,
Улыбаясь, смотрит на компас.
Он же в заключении, у балана
В три - четыре кубика на глаз.

Всё хранят семейные альбомы
Детство, юность, праздники и смерть.
Их гостям в любом нормальном доме
Часто предлагают посмотреть.

Старые любительские снимки
В них вся подноготная видна
Жизнь нельзя делить на половинки
Жизнь была б без прошлого бедна.

Тем она жестока и прекрасна,
Что видна в альбомах без прикрас.
Но не стану мучить вас напрасно
И о братьях поведу рассказ.
2.
Первым был Олежка –  славный парень
Он со мною яблони сажал.
А потом часами мылся в бане:
Пар духмяный сильно уважал.

Мы шутили: «Ну, дорвался малый,
Как бы кожу начисто не смыл».
Между прочим, он отлично плавал
Но до суши как-то не доплыл.

Позже мы от медиков узнали,
И на том закончился базар –
Что, когда реку переплывали
С ним случился солнечный удар.

В полдень мы братишку схоронили.
Гроб ласкали жаркие лучи,
А меня беззлобно укорили,
Что я брата плавать научил.

Но бытует притча у народа
В набожной особенно среде:
Тот, кто с детства слишком любит воду,
Тот и упокоится в воде.

О женитьбе он ещё не думал,
Не носил костюмов от кутюр.
И хранил в бюро завода кульман,
Сорок дней неконченый купюр.

Мне давно «вину» мою простили,
Вырубили яблоневый сад,
Дом снесли, где с братьями мы жили
Много-много лет тому назад.

3.
Вениамин родился в мае,
Когда черёмуха цвела.
Его до срока мать, страдая
Под канонаду родила.

Противно ухали снаряды
Отец Россию защищал
Бродила смерть с роддом рядом
А он в пелёночках пищал.

И допищался до дисканта,
Когда затих военный гром
И дядя с лычками сержанта
Вернулся в наш родимый дом.

На стол друзьям бутылку водки
Для женщин что-то из тряпья,
Троим –  трофейные пилотки
А Венке что?
Не помню я.

Нет, вспомнил –  хитрую игрушку,
Но необычную причём,
А заводную легковушку
С железным маленьким ключом.

А время ходко шло и споро…
Менялась стужа на тепло
Его с тех пор влекло к моторам
Как позже к девушкам влекло.

Настал тот день, когда Отчизне
Служить обязан гражданин.
И отразился, словно в призме,
Брательник мой Вениамин.

Служил он честно и достойно
На неприятельской земле
И на площадках стадионов
Оставил свой факсимиле.

Он обладал железной хваткой –
Борцы не станут клеветать.
Мог так подсечь партнёра пяткой
И на лопатках распластать.

А солнце мирное светило,
Забыть стараясь о войне.
И улыбались немки мило
Солдатам русским на броне.

И в пляске Венка был неистов
И раскалялся, как огонь.
И, как положено танкистам,
Любил спеть песню под гармонь.

Он слыл водилой не искусным,
А виртуозом говорят.
И, как бы не было так грустно
Погиб в начале ноября.

Не постелил себе соломки:
Зерно ещё не проросло.
В мотоциклетной жёсткой гонке
Его машину занесло.

Приснился матери героем
Очередной погибший сын.
Их оставалось только трое,
Когда ушёл ещё один.

4.
Скончалась мать –
Работница ломбарда:
Не вынесла потери сыновей.
И слава Богу! Гибель Эдуарда
Переживать ей было бы трудней.

Он лётное с отличием закончил:
Его считали гордостью семьи.
Мог постучаться в двери среди ночи
А на вопрос: - Кто там?- кричал: - Свои.

Он в дом врывался, шумно балагуря,
Бросал баул с подарками на стол,
По комнатам метался словно буря
И головой бодался точно вол.

Никто не спал до самого рассвета:
Гудел наш дом, как улей, как вокзал.
А он консервы выгрузив, конфеты
Как появлялся, так и исчезал.

И на фига сдалась ему Ангола,
Но сверху было видимо видней.
Отправили с путёвкой комсомола
Отстаивать свободу дикарей.

А там, в тот год, не шуточки шутили.
И как бы ни был хладнокровен ас:
Попал снаряд в его машину или
Скорей всего, осколочный фугас.

Горели джунгли, всё вокруг горело.
Тащил солдат солдата на горбу.
А нам пришло бездыханное тело
Запаянное в цинковом гробу.

5.
Ну, а меня Господь оставил
И дал до старости дожить,
Чтоб им глаза, как в окнах ставень,
По православному закрыть.

Чтоб рассказать какими были
Мои лихие братовья –
Во всяком случае, не рыли
Ям для других, уверен я.

Росли как все мальчишки скопом.
Любили Родину и мать.
И, как отец наш, пол-Европы
Могли бы снова прошагать.

Со спортом яростно дружили,
Искусству в пояс поклоняясь.
Жаль, что до внуков не дожили:
Не козырная вышла масть.

Да, мы ругались и мирились
В семейном замкнутом кругу.
И, чтобы там не говорили,
Я память братьев берегу.

6.
Четвёртый брат –  нахимовец Серёга
Моря и океаны бороздил,
Но на своей машине, на дороге,
Случайно пешехода задавил.

Закончилась карьера капитана –
Погоны сняли, отдали под суд.
И выслали на север под охраной,
Где зеки бремя тяжкое несут.

С тех пор мы с ним не виделись ни разу.
Его судьба –  потёмки до сих пор.
Болтали, будто вышел по указу,
А как проверить –  правда или вздор?

А он ведь был ровесником по стажу
Ему бы было семьдесят сейчас.
Но вряд ли кто-нибудь теперь расскажет,
Как эти годы прожил он без нас.

Но я себя ловлю на слове прожил.
Нехорошо так думать о родне.
И в праздники за рюмочкой, быть может,
Он также вспоминает обо мне.

Любви и дружбе не подвластны сроки
Единой кровью связан с братом брат
И пусть звучит мой голос одинокий
И знают люди, в прошлом я богат.