Сказка. Часть 27

           Предыдущая  часть: http://www.stihi.ru/2015/05/16/9122

               
Первое, что  с  ужасом  увидела  Малуша  –  это  тела, валяющиеся  на  дороге, словно  тряпичные  куклы. Только  у  игрушек  не  бывает  таких  застывших  изумлённых  лиц… и  оружия  в  руках  тоже  не  бывает…
 Она  лихорадочно  переводила  глаза, страшась  увидеть…

–  С  тобой  всё  в  порядке? –
Она  вскрикнула  от  неожиданности. Но  знакомая  тёплая  рука  ласково  погладила  по голове  и   убрала  со  лба  девушки  выбившуюся  прядку.
На  неё  с  тревогой  смотрел  Дан, стоящий  рядом  с  повозкой.
 
–  Дан, ты  цел?  Они… –

–  Малуша, глупая  моя   девочка, ну  куда  тебя  понесло… Не  зацепили? – 

–  Тебя   не  ранили?  Мне  показалось, что  ты  сейчас  упадёшь… Я  так  испугалась… А  что  случилось? Как  я  здесь… –   испуганно  забормотала  девушка, торопливо  обшаривая  взглядом  фигуру  мужчины, и  страшась  увидеть  кровь.

А  где-то, рядом  заполошно  голосила, причитала  вышедшая  из  ступора  Желя:
– Да  как  же  я  не  успела  тебя  остановить! Ой, а  если  бы  по  тебе  какой  душегуб  попал… И  куда  же  ты, девка, суёсся… Они  ж  вона  какие  убивцы…  Много  ли  надо-то  тебе…  Раз  –  и  нету… –

–  Замолкните  обе!!! – 

Замолчали, испуганно  таращась  на мертвецов. А разозлённый  Дан  торопливо  освобождал  проезд.

– Вижу – с  вами  всё  в  порядке. Быстро  убираемся  отсюда! –
Вскочил  на  жеребца  и  рявкнул:
–  Быстро, я  сказал!!! –

Женщины  ухватились  друг  за  друга  и  замерли, не  в  силах  отвести  взглядов  от  неподвижных  тел    на  обочине…
Зато  Гнедая  поняла  всё  правильно  и  рванула  вперёд  с  небывалой   для  неё  резвостью. Не  ожидавшие  такой  прыти  от  флегматичной  кобылы, Малуша  с  Желей  с  придушенным  писком  свалились  на  дно  повозки  и  судорожно  вцепились  в  борта.  Сам  Дан  скакал  сзади, внимательно  оглядывая  придорожные  кустарники  и  иногда  посматривая  назад. Меча  из  рук  он  так  и  не  выпустил.
За  ними,  изо  всех  силёнок  работая  лапами, торопился  щенок, пережидавший  под  днищем  повозки. Через  несколько вёрст  Гнедая  решила, что  такие  скачки  не  для  неё  и  перешла  с  галопа  на  рысь, а  потом  и  вовсе  пошла  шагом.
К  тому  времени  от  опасного  места  убрались  достаточно  далеко.  Дан  подождал  пока   еле  волочащий  лапы  Серенький  поравняется  с  ними, подхватил  за  шкирку  и  закинул  на  колени  к  Малуше.
Дальше  ехали  без  приключений  и  городские  ворота  успели  миновать  прямо  перед  тем, как  их  закрыли.

Подъезжая  к  дому, услышали  злобный  лай  Люты.
– Ох, неужто что  случилось – затрепыхалась  Желя, ещё  не  отошедшая  от  дневных  треволнений.
Однако  во  дворе  никаких  злодеев  не  увидели. Зато  на  низеньком  сарайчике  сидел  огромный  ворон  и,  посматривая  то  одним, то  другим  глазом,  хрипло  гавкал,  передразнивая  захлёбывающуюся  от  злости  собаку.
Увидев  входящих  во  двор  хозяев,  птица  перелетела  на  плечо  Дана  и  слегка  ущипнула  огромным  клювом  за  ухо:
– Здрррасьте! –

– Ой, кто  это! Нечистая… –  обомлела  Желя, но, посмотрев  на  улыбающуюся  Малушу, слегка успокоилась  и  прикрикнула  на  разбежавшуюся  навстречу  собаку. Сразу  стало  тихо. Люта  с  видимым  облегчением  убралась  в  конуру, всем  своим  видом   демонстрируя, что, мол, я  честно  защищаю  двор, но  если  вам  так  хочется… Хозяин  барин…

Ворон  покосился  на  удивлённую  физиономию  женщины  и  важно  поклонился, чем  окончательно  привёл  её  в  замешательство. Желя  боком-боком  просеменила  мимо  и  юркнула  в  дом.               
А  Чёрный, подскочив  по  широкому  плечу  ближе  к  голове,  решил  напомнить  о  себе  и  ущипнул  посильнее.
Малуша  пригляделась, и  оказала  пальцем:
– Дан, смотри, у  него  на  лапе  что-то  привязано! –

Ворон  закатил  глаза  и  каркнул, мол, наконец-то  сообразили!
 Пока  отвязывали  свёрнутую  бумажку,  ворон  зло  косил  глазом, но  терпел. Но, как  только  послание  оказалась  у  Дана  в  руках, больно  клюнул  палец, удерживающий  лапу  и, взмахнув  крыльями, взвился  над  домом.

–  Крррру…Кррру… –  донеслось  издали…

Прочитанную  записку  Дан  задумчиво  скатал  в  шарик  и  размахнулся  выбросить.

–  Что  там? Дай  мне  тоже  прочитать. Ну, пожа-алуйста…– заканючила   девушка.

– А  ты  что, умеешь? – немного  удивился  он. Всё  же  Малуша  из  небольшого  села, и  вряд  ли  там  есть  школа*…
Теперь  настал  черёд  изумлённо  распахнуть  глаза  ей:
– Конечно,  умею. Бабушка  учила  и  читать  и  писать. Сёстры  не  хотели, а  мне  нравилось. Мама  ругалась, говорила, что  нечего  девкам  голову  забивать  дурью  всякой, дело  бабы  дом  вести  и  детей  рожать. У  бабушки  даже  несколько  книг  было… Говорила  мне  отдаст  потом. Только  их, как  бабуня  слегла… продал    отец  в  городе… –

–  Интересно…чего  я  о  тебе  ещё  не  знаю? – пробормотал  Дан  и  положил  смятую  бумажку  в  протянутую  ладошку, с  любопытством  наблюдая, что  будет  дальше.
А  Малуша  слегка  поморщившись, разгладила  записку  и  пробежала  глазами. Лицо  у  неё  стало  по-детски  обиженным,  а  глаза  наполнились  слезами:
–  Нет!  Я  не  останусь! –

–  Милая, там  будет  очень  много  мужской  работы. Тебе  лучше  пока  здесь  побыть. Или  ты  раздумала  выходить  за  меня  замуж? –  и,  притянув  к  себе, зарылся  лицом  в  пахнущие  ромашкой  пушистые  волосы.
Эти  слова  мгновенно  повернули  мысли  Малуши  в  другом  направлении, на  что, в  общем-то,  он  и  рассчитывал.
Нежное  личико  оторвалось  от  груди  Дана  и  он, забыв  обо  всём,  утонул  в  сияющих  синих  глазах…
В  чувство  обоих  привёл  Воронок, фыркнувший  Дану  прямо  в  ухо.
Словно  просыпаясь, мужчина   тряхнул  головой  и   развернул  Малушу  к  двери:
–  Иди,  маленькая. Ты  устала. А  я  коней  обихожу  и  тоже  приду. –
         
Известие, что  Малуша  ещё  погостит  у  неё, привело  Желю  в  восторг.
–  Вот  и  ладно, вот  и  хорошо! А  то  когда-то  ещё  придётся… Давайте-ка  за  стол. – 

                На  следующий  день   после  полудня  мимо  дома  промчался  отряд  вооруженной  стражи. А  к  вечеру  весь  город  гудел  от  слухов.   
К  Желе  прибежала  соседка, которая  всегда  всё  знала:
–  Страх-то  какой! Нынче  купцы  натолкнулись  на  целую  сотню… нет, даже  две  сотни    мертвяков! Так  прям  и  валялись  сплошь  по  всей  дороге!  Один  зарубленный, ещё  двое  поранетые, а  остальные, говорят, ну  как  живые.... Ни  царапинки! Никола, ну, знаешь,  который  через  три  дома  живёт,  в  стражниках  служит,  сказал  это  те  лиходеи, что  уже  месяц  грабили  проезжий  люд…  Сколько  раз  воевода  дружинников  посылал…  да  никак  не  могли  поймать. Поди, найди  их  в  лесу! А  тут… Вся  шайка  полегла. И  что  с  ними  приключилося, непонятно… –
                Желя  даже  в  лице  переменилась, услышав  эти  новости. А  Дан, вошедший  со  двора  и  слышавший конец  разговора, помрачнел, оглядел  пустой  стол  и  громко   поинтересовался,  не  пора  ли  ужинать.
Соседка, отчего-то  побаивавшаяся  сурового  немногословного  мужика,  быстренько  распрощалась:
– Ой, мои  тоже  уже  небось  вернулись. Кормить  пора. Побегу! – 

Вечером  Малуша  подсела  к  Желе  и, оглядываясь  (не  слышит  ли  Дан?)  спросила:
–  Желечка, я  ничего  не  помню… Что  было-то  там?  –

–  Да  ничего  не  было. Я  не  успела  моргнуть, а  ты  уже  возле  повозки,  словно  стебелёчек  подрубленный… падаешь… –  Женщина  всхлипнула, вспомнив  пережитый  страх.
– А  лицо  белое, ну  прям,  чисто  сметана. А  когда  поднял  тебя  Дан,  глянула  на  дорогу…Ой, страсть, не  к  ночи  будь  помянуто… Тьфу-тьфу-тьфу… Смотрю, а  лиходеи  и  повалились  все, словно  кто  из  них  дух  выпустил … –

Выходит, толком  никто  ничего  и  не  видел… У  Дана  Малуша,  спрашивать  не  рисковала, поняв, что  при  упоминании  о  чудесном  спасении  он  почему-то  становится  мрачным. Злится  что  ли?
                Утром  он  куда-то  уехал  на  повозке  и,  вернувшись   вечером, объявил, что  завтра  уезжает. Вся  повозка  была  с  верхом  завалена  какими-то  коробами, мешками, железками  и  свёртками.
Малуша,почти  не  надеясь  на  успех, всё  же  сделала  последнюю попытку  уговорить:

–  Дан, а  как  же  ты  сам  мне  сказал, что  нельзя  мне  без  тебя… –

– Если  Белян  написал, что  можно, значит  можно. Вот  как  вернёшься, так  сама  его  и  спросишь.

Утром  Дан  уехал.
И  потянулись  тоскливые  дни  ожидания. С  подругами  Малуша, как  ни  звали, на  улицу  больше  не  ходила. Да она  и  раньше  бегала, чтобы  подразнить  Дана. Правда, ничего  у  неё   не  вышло  –  ничем  не  показал, что  ему  не  всё  равно…
Вдвоём  коротали  дни. То  пекли  пироги  на  продажу, то  готовили  приданое. Вечерами  за  работой  вели  долгие  разговоры. Малуша  теперь  знала  жизнь  Жели  не  хуже  своей. Слушала, и  жалела. А  как  не  жалеть, если  отдали  за  нелюбимого! И  мысли  летели  сквозь  вёрсты  далеко-далеко… туда…к  нему… Что-то  он  сейчас  делает? Вспоминает  о  ней? А  вдруг  забыл… А  вдруг  не  приедет… И  как  тогда  жить… Нет.  Не  может  такого  быть!  Если  Дан  сказал, значит  обязательно  вернётся  и  заберёт  её  с  собой. Надо  только  подождать. Но  как  же  медленно  тянется  время…
На  Купалу  Желя, с  большим  трудом, но  всё  же  уговорила  Малушу  пойти  со  всеми  вместе  на  праздник. Вернулась  девушка  уставшая  и  довольная  с  охапкой  целебных  трав. Раньше, у  себя  в  деревне  она  уже  не  раз  бывала  с  подругами  на  горе  у  села, где  и  через  костры  прыгала, и  венки  пускали  в  реку, и  купались  без  одёжек, уйдя  от  гогочущих  парней  подальше  за  кусты.
 Но  здесь  было  столько  народа! Какой  огромный  хоровод  собрался! А  как  красиво  летело  под  горку  к  реке  горящее колесо…
 Цветок  папоротника  найти  не  удалось, зато  костёр  не  коснулся  ног, венок  уплыл, нигде  не  пристав  к  берегу, а  во  время  гадания  на  цветах, выпала  незабудка. Боится  потерять…  Значит  любит…Любит! Только  одно  это  и  важно. И  как  бы  не  тосковало  сердце, она  будет  ждать  его, столько, сколько  надо.

                Приехал  Дан  ближе  к  осени, когда  Малуша  уже  была  готова  идти  на край  света пешком, только  бы  быть  рядом... Идти  не  пришлось.
Однажды к вечеру, увидев, как  он  открывает  ворота  и  въезжает  на  новенькой  повозке, выскочила, и, как  была, босиком  помчалась  навстречу…
Её  подхватили  сильные  руки… прижали  так, что  стало  невозможно  дышать… А  может  быть  это  оттого, что  в  груди  от  счастья  зажглось  огромное  солнце, не  давая  вдохнуть, сказать, как  скучала, как  любит… Зачем  говорить… Вот  он… рядом… И  ничего  больше  не  надо. Только  обнять  изо  всех  сил… прижаться  к  широкой  груди  и  слушать, как  взволнованно  стучит  его  сердце…

– Дан… Приехал… Дан… Я  так  ждала… – 

–  Ну, тихо, тихо, моя  хорошая, не  плачь… Куда  я  от  тебя  теперь… –
Так  и  понёс  в  дом  на  руках.
 И  снова  сборы, снова  в  доме  всё  верх  дном. А  за  ними  следит  тоскливый  взгляд  немолодой  женщины. Уезжают… Она  понимала, что  так  и  должно  быть. Но… Снова  одинокие  вечера, безрадостные  дни  и  длинные  тоскливые  ночи. А  ведь  приняла  в  своё  сердце, как  родных… привыкла  считать  их  своей  семьёй  и  заботиться…
Радостная  Малуша, не  сводящая  глаз  с  Дана, не   сразу  заметила  унылый  вид  молчаливой  Жели, а  заметив  уже  не  могла  ни  о  чём  больше  думать.
Улучив  момент, когда  остались  одни, набралась  духа  и  попросила  Дана:

–  Ты  только  не  ругай  и  не  говори, что  это  глупости… Дан, можно  мне…  Давай  позовём  с  собой  Желю! –

Он  сначала  даже  не  понял  о  чём  это  она… А  потом  улыбнулся:
–  Это  же  не  щенок, чтобы  захотеть  и  взять  с  собой. Да  и  с  чего  ты  решила, что  она  захочет  ехать  неизвестно  куда? Что, вот  так  просто  оттого, что  ты  захотела,  бросит  дом  и  всё  хозяйство? –

–  А  можно  я  спрошу?  Без  нас  ей  скучно  будет. Ну, что  она  тут  одна…И  я  уже  привыкла  с  ней… –

– Ну, как  хочешь…–  с  сомнением  пробормотал  Дан.

Он  ещё  не  успел  договорить, а  Малуша  уже  вылетела  во  двор:
– Желя, ты  где? Желечка, а  хочешь  поехать  с  нами? –

–  Ну, что  ты  придумала. Я  же  вам  никто… И  Дан  что  скажет… –
Малуша  затормошила  женщину, обняла, расцеловала  в  увядшие  щёки:
–  Ну, как  же  никто!  Ты  моя  Желечка! –  и  закружила  всхлипнувшую  Желю…

Опомнившись, Желя  побежала  к  Дану:
– Дан, мне  Малуша  сказала, что… Это  правда?  Ты  разрешил  мне  ехать  с  вами? Ты  не  думай, я   в  тягость  вам  не  буду! Дом  продам  –  вот  и  деньги. А  потом, я  ж  ещё  не  старая, помогать  могу  по  дому… И  с  детками  тоже…  если… – взволнованно  убеждала  женщина  то  ли  себя, то  ли  Дана.
 
– Желя, а  может  с  домом  пока  не  спешить? –

–  Нет, ты  уж  мне  скажи  твердо, или  да, или  нет.–

–  Если  Малуше  с  тобой  лучше, так  что  же  я  буду  запрещать. Только  сама  не  пожалеешь? Всё  же  новое  место, люди  новые. –

– А  что  мне  место… Родных  у  меня  здесь  считай  нет, А  соседи… Что  соседи…  они  и  есть  всего  лишь  соседи. Чужие  люди. Ничо, привыкну. Новые  заведутся.  У  меня  ведь  кроме  вас  никого  считай  и  нету… –

 Пришлось  задержаться  ещё на  несколько  дней. Покупатель  на  дом  нашелся  на  своей  же  улице.
Там  давно  собирались  отделять  женившегося  среднего  сына, а  тут  как  раз  рядом. Очень  хорошо  вышло!
 Поторговались, конечно, как  же  без  этого, но  расстались  вполне  довольные  друг  другом.
                И  начались  Желины  мучения… Всё, что  годами, больше  полжизни  наживалось,  что  было  дорого  и   напоминало  об  ушедшей   молодости, приходилось оставлять…
– А-а-а, да  гори  оно  всё  синим  пламенем! –  махнула  рукой  измученная  раздумьями  женщина.
–  Новое  место  –  новые  вещи! –  и  уже  легко  и  быстро  рассортировала   всё   на  нужное  и  ненужное.
 Осталось  самое  важное,  по  мнению  женщины,  дело. Положив  у  печи  веник,  позвала:
– Домовой, домовой, пойдём  со  мной! –  в  надежде, что  хоть  что-то  от  прежней  жизни  останется  с  ней  на  новом  месте.
Всё, пора…зовут…
Приласкала  во  дворе  Люту,  остающуюся  у  новых  хозяев… посмотрела  в  последний  раз  на  свой  старый  дом… поклонилась  ему  в  пояс… вытерла  невольную  слезу  и, прижимая  к  себе  корзину  с  воющей  на  одной  ноте  кошкой,   примостилась  в  конце  повозки  рядом  с   Малушей.  Следом  по  улице  двинулась  ещё  одна  подвода,  нанятую  для  перевозки  не  поместившихся    сундуков,  клеток  с  курами  и  прочим  скарбом,  которого, как  ни  старались  облегчить  поклажу набралось  изрядное  количество.

                Время  в  пути  пролетело  на  удивление  быстро. Уходящее  лето  порадовало  последними  тёплыми  денёчками. В  зелени  деревьев   зазолотились  искорки  первых  жёлтых  листьев… С  холодного  высокого  неба  прощально  прокричал  гусиный  клин… Молча  проводили  его  глазами  и  снова  тихим  ручейком потёк  разговор.
Мы  тоже  едем  в  неизвестность, но  не  сжимает  сердце  тоска. Впереди  не  чужбина. Какая  же  это  чужбина, если  там  будет  свито  новое  тёплое  гнездо?
Вот  и  село!  Почти  приехали.
Желя  с  волнением  осматривалась  на  улицах. А  ничего, большое… Видно  народ  не  бедный, вон  какие  дома  высокие, да  нарядные. Улицы  всё  тянулись  и  тянулись…
Но  что  же  это! Куда  правит  Дан?  Уже  и  последние  дворы  остались  позади…
И  вдруг…  Она  вздрогнула  от  восторженного  крика:

–  Ой, что  это!  – 

Малуша  на  ходу  спрыгнула  прямо  в  объятия  Дана, идущего  рядом  с  повозкой, и  еле  успевшего  бросить  вожжи  на   передок  повозки

–  Дан,  это… Это  наш?  Да?  Наш  новый  дом!!!  Какой  красивый! –

                Следующая часть:  http://www.stihi.ru/2017/02/22/9417


                Школы*  -  История утверждает однозначно: христианские проповедники Константин Философ (Кирилл) и Мефодий не изобретали никакой "первой" русской письменности, они лишь приспособили более древнюю азбуку "велесовицу" под близкий греческому стандарт. Эту важную деталь необходимо помнить не только из уважения к нашей истории, но и чтобы не быть "Иванами, не помнящими родства".
Летопись от 1028 года отмечает, что в России происходил быстрый расцвет школьного дела. В Новгороде открывал школы князь Ярослав Мудрый. В 11 веке в Киеве было создано в женском монастыре училище для девочек, где обучали чтению, письму, пению и швейному делу. К 13 веку школы существовали уже во Владимире, Чернигове, Полоцке, Турове и во многих других городах. Содержание обучения в обычных школах: чтение, письмо, церковное пение, основы арифметики.

                Из статьи Ярослава Добролюбова -"Первая Русская Азбука" не была "первой"
                Незабудка* в Купальских гаданиях означала, что загаданный парень боится потерять девушку.