Сказка. Часть 26

                Предыдущая  часть: http://www.stihi.ru/2015/05/14/7648

                Малуша  смотрела  по  сторонам  и  вспоминала,  как  ехали  здесь  несколько  месяцев  назад. Так  же  неторопливо  трюхала  кобылка, так  же  сладко  спал  с  ней  рядом  щенок…  Только  теперь  щенок  –  это  уже  не  маленький  пушистый  комочек, что  горько  плакал  и  жался  к  ней  под  бок, ища  утешения  и  тепла… Голенастый нескладный  непоседа, словно  поняв, что  о  нём  думают, завозился  в  ногах, заглядывая  ей  в  лицо.
 Солнце уже  спряталось  за  верхушки деревьев, когда  Дан свернул  на   отходящую  от  тракта  узкую  дорогу  в  лес.
– А куда мы? – завертела головой Малуша

– Да  вот, надоела  мне  своими  вопросами  одна  девица, хочу  её  в  дар  Лесовику  оставить –

– Ты  что! Разве  можно  на  ночь  глядя  так  говорить! – испугалась  Малуша, вглядываясь  круглыми перепуганными  глазами  в  темнеющий  лес, где  за  каждым  кустом   вдруг  зашевелились, поползли  к  дороге  страшные  чёрные  чудища… 
Откуда-то  послышался  собачий  лай, стук  и  детские  голоса.

–  Ой, а  мы  ведь  здесь  уже  были! – обрадовалась  она, углядев  лесной  хутор с  распахнутыми  воротами.
Действительно, это  была  изба  охотника, в  которой  они  заночевали  по  пути  к  Беляну.
Малышня  при  виде  повозки  помчалсь  к  дому, а  парнишка  постарше  пригляделся, степенно  зашагал  навстречу  и  взяв  Гнедую  под  уздцы, повёл  во  двор.

– День  добрый! – приветствовал  он  подъехавших .

– Добрый! Узнал? –

– Как  не  узнать! Конечно  узнал. Вы  у  нас  после  Масленой  останавливались. А  нож  мы  нашли!  –

Из  двери  посыпались  дети, а  следом  женщина.

–  Потап, ты  где  там? Иди  сюда! –  разнёсся  по  двору  зычный  голос, будя  эхо  в  лесу. Где-то  за  постройками  смолк  стук  топора  и  оттуда  показался  невысокий  жилистый  мужичок.

–  У  нас  гости  что  ли? –

–  Добрый  день  вам! –  слегка  поклонился  Дан  и  помог  вылезти  Малуше.  Вокруг  запрыгали  три  пёстрых  остроухих  собаки, пытаясь  достать  до  забившегося  ей  под  ноги  кутёнка.

– А  ну  пошли  отсель! – гаркнула  хозяйка  и  псы, спрятав  между  ног  хвосты,  скромно  отошли  в  сторонку.
–  Эй, Степка, уведи  их  и  запри  в  сарай.–
Один  из  мальчишек  свистнул  и   побежал  в  глубину  двора. За  ним  весёлой  гурьбой  помчались  псы.
Встретили  Дана  с  Малушей, как  хороших  знакомых. Хозяйка  начала  накрывать  на  стол, Малуша попыталась  помочь, но  ей  сказали, что  тут  и  самим  делать  нечего. И  в  самом  деле, вокруг  матери  засновали   девчонки, младшей  из  которых  было  лет  пять.

– Помощницы  мои. –  женщина  с  гордостью  кивнула  на   младшую, тащившую  к  столу  ковригу, едва  удерживая  её  двумя  руками.
 –  Только  вот  где  приданого  столько  набрать… Да  и  женихи  на  кустах  не  растут… – слегка  затуманилась  она, но  махнула  рукой: – А  ничего, как-нибудь. Бог не даст – свинья не съест.*–
Малуша  добавила  к  столу  один  из  пирогов, взятый  в  дорогу, а  Дан  –  пиво, при  виде  которого  у  хозяина  весело  заблестели  глаза.

Утром тронулись, провожаемые  всем  семейством.  Малыши  грызли  подаренные  пряники, хозяйка  красовалась  в  новом  платочке, а  хозяин  прикидывал  на  что  лучше  потратить несколько  монет, тайком  сунутые  ему  проезжим.
– Заплатить  вышло  бы  дешевле – сделал  вывод  Дан.

До  Городища  доехали  к  вечеру. Малуше  так  хотелось  поскорее   увидеть  Желю, что  она  рада  бы  побежать  вперёд  повозки. Дан  только  посмеивался, глядя  на  извертевшуюся  девушку.
Вот  и  знакомая  улица.Со  всех  сторон  слышалось:
– С  возвращением  вас!–
– Здравствуйте. –
– Вечер добрый! –

А  через  двор, распахнув  объятия,  уже  торопилась, бежала  навстречу  Желя. Расцеловала  Дана  и  прижала  к  себе  Малушу:

– Ой, какая  радость-то! Я  уж  думала  и  не  увижу  больше! Деточка  моя  ненаглядная… Чтой-то  ты  похудела  вроде… Не  болеешь? –

– Ну, это  надолго… – понял  Дан, распрягая  лошадь…
Пока  он  занимался  лошадьми  и  перетаскивал  вещи  в  дом, Желя  так  и  не  отходила  от  Малуши.
Вечером, после  того, как  убрали  со  стола  и  Желя  налюбовалась  Малушей, а  затем   наохалась, восхищаясь  подаренным  цветастым  платком, Дан  объявил, что  Желя  поедет  с  ними.
– Куда? – растерялись  обе  женщины.

– К  родителям  Малуши. –  Девушка  сразу  насупилась, но  только  набрала  воздуха, собираясь  возмутиться, как  Дан  остановил:

– Помолчи  и  послушай  что  буду  говорить  я. –
Рассказ  вышел  недолгим. Заболела  бабушка  и  надо  её  навестить –  это  раз.
Свататься  сам  он  не  может, не  поймут.  Поэтому  Желя  поедет, как  его  родственница.
– А  разве  вы… –
На  Малушу  шикнули  оба, и  Дан  и  Желя, которая  сразу  всё  сообразила  и  не  только  ничего  не  имела  против  такого  оборота  дела, но  и  рада  была  без  памяти! Наконец-то  Малушенька  станет  мужней  женой. Давно  пора! А  то  совсем  девка  иссохла  по  этому  гордецу…

Только  тут  до  Малуши  дошло, что  Дан  хочет  взять  её  замуж! Запрыгать  от  радости  не  позволило  только  сознание, что  раз  замуж, то  надо  вести  себя  солидно.
Скоро  она  сможет  называться  женой! Женой  Дана! В  груди,  не  давая  дышать, разрасталось  что-то  огромное… горячее… Вот  оно  –  счастье…

                Уехать  получилось  только  через  несколько  дней. Сначала  ждали  выходного  дня, чтобы  продать  лишних  лошадей. Потом  Дан  дал  Желе  денег, велел  не  скупиться  и  женщины  целый  день  выбирали  подарки  для  родственников  и  наряды  для  Малуши  и  Дана.
Желя  договорилась  с  соседкой, чтоб  присмотрела  за  домом,  и  кормила  во  время  отсутствия  хозяйки  собаку  и  кур. Хорошо, хоть  щенков  уже раздала, всё  заботы  меньше…
Наконец, на  пятый  день  с  утра  тронулись  в  путь. В  повозке, заваленной  припасами, подарками  и  прочими  вещами, места  оставалось  только-только   для  двоих. Щенок  то  бежал  рядом, то  отсыпался  на  мягких  узлах  с  одеждой.
                Чем  ближе  подъезжали, тем  напряжённее  становилась  Малуша. А  когда  пошли  знакомые  места, то  и  совсем  притихла.

– Не  бойся. Всё  хорошо  будет. – понял  её  тревогу  Дан.
Она  только  жалобно  посмотрела  на  него  и  ничего  не  ответила. А  что  тут  скажешь?  Как-то   ещё  встретит  её  семья…
                Семья, увидев  входящую  в  дом  Малушу,  с  визгом  разбежалась. Нет, конечно  отец  и  братья  визжать  не  стали, но   исчезли  с  глаз  так  быстро, что  никто не  успел  заметить, куда  же  они  делись? Спасла  положение  Желя, за  двухдневный  путь  посвящённая  в  тонкости  семейных  отношений  Малуши.

–  Здравствуйте, хозяева  дорогие! – как   ни  в  чём  не  бывало  поклонилась  она  от  порога, подталкивая  к  печке  ошалевшую  от  такого  тёплого  приёма  девушку  и  сдёргивая  с  неё  шубейку.
Занавеска, отделяющая  закуток  родителей,  дрогнула  и  к  образовавшейся  узкой  щёлочке  приник  испуганный  голубой  глаз… потом  занавеска  слегка  заколебалась, кто-то  зло  зашипел,  и  чуть    ниже  вытаращился  ещё  один  любопытный  глаз…

–  У  вас  товар. У  нас  купец. –  сделала  Желя  ещё  один  заход.
За  занавеской  послышалось  оживлённое  шушуканье.
 Какая  же  мать, имеющая  на  руках  непристроенных  невест,  сможет  остаться  равнодушной, услышав  эти  долгожданные  слова…
                Занавеска  отлетела  в  сторону  и  к  гостям  выплыла  Дарёна, непонятно  когда  успевшая  накинуть  на  плечи  новый  платок  и  надеть (правда  слегка  набекрень) нарядную  кику. Следом,  выглядывая  из-за  объёмистой  матушки, высовывала  любопытный  нос  Ждана, торопливо  поправляя  сползшую головную ленту. Из  сеней  кто-то  толкнулся  в  дверь, но  Желя,  не  оборачиваясь, припечатала  её  задом. Кто-то  там  охнул, уронил  что-то  и  ругнулся.  Больше  не  совались.
Немного  погодя  стало  слышно, как  скрипнула  открываясь  дверь  сеней,  и  мужской  голос  что-то  раздраженно  спросил. Дан  с  улицы  ответил. После  этого  первый   виновато  забубнил, что-то  объясняя  и  оправдываясь. Но  с  каждым  словом, сказанным  Даном,  голос  звучал  всё  веселее.

                А  в  доме  все  присутствующие  молча  глядели  друг  на  друга. Вдруг  тишину  нарушил  тихий  скрип… Крышка  сундука  приоткрылась… из-под  неё  блеснули  любопытные  глаза.
Ждана  не  выдержала  и  прыснула. Всё, глядя  на  неё,  заулыбались, а  когда  побагровевшая  до  слёз    Умила  стала  вылезать, и  вовсе  рассмеялись, прикрывая  рты  кончиками  платков  и  сжатыми  в  щепоть  ладонями.
Малуша, боясь  поднять  глаза, так  и  продолжала  стоять  у  печи, как  её  оставила  Желя.
А  мать  смотрела  на  Малушу  и  самой  непонятно  было  рада, или  не рада… Она  уже  оплакала  и  оторвала  дочь  от  своего  сердца… Жива? Это  хорошо. Камень  с  души! Конечно, рада… Но  ведь  есть  ещё  две, о  которых  болит  сердце,  и  которых  никто  не  возьмёт, если  опозорившая  семью  старшая  будет  мозолить  глаза  односельчанам.

–  Ну, так  что?  Будете девку замуж  отдавать, или  нам  в  другом  месте  поискать  кого  посговорчивей? – потеряла  терпение  Желя. Мать  Малуши  наконец-то  опомнилась.:
–  Тур, Тур, иди  скорей  сюда! – 
Из  того  же  закутка, независимо  поправляя  ремень  на  объёмистом  пузе, важно  шагнул  отец.
– Ну, что  тут  у  вас?  А  то  некогда  мне  ваши  бабские  разговоры  слушать. –  сурово  произнёс  он, словно  и  не  стоял  в  десяти  шагах, всё  прекрасно  слыша. Кто  подумал, что  он  испугался? Да  что  вы, просто  прилёг  отдохнуть  на  минутку… А  что  периной  укрылся… так…  холодно  чтой-то  стало…
                И  сватовство, правда  слегка  скомканно, покатилось  по  установленному  порядку. Не  предлагая  Желе  сесть* и  не  затягивая  дело, дали  согласие.
А  что  делать, коли  девка  неизвестно  где  пропадала  столько  времени… Не  знали  что  и  думать. Мать  попервам  все  глаза  выплакала  тайком, считая  дочь  мёртвой, а  отец  даже  имени  не  разрешал  произносить. Только  бабушка, даже  когда  совсем  слегла, шикала  на  них  и  твердила, что  не  виновата  ни  в  чём  её  Малушенька. И  что  жива.  И  что  скоро  приедет. Её  никто  не  слушал. Совсем, мол  из  ума  старая  выжила!
                Сговорились  быстро. Заминка  вышла  только  раз, когда  дело  дошло  до  приданого. Мать  замялась, отводя  глаза, а  сёстры разом  помрачнели  и  стали  переглядываться.  Желя  сразу  сообразила, что  приданое  уже  поделено  между  младшими. Выцарапала  что  смогла, да  то, что  девушка  вышивала  своей  рукой  для  жениха.
Когда  сговорились, разрешили  войти  и  Дану  вместе  с  заждавшимся  Гридей  –  любимым  Малушиным  братом, единственным, кроме  бабушки, защищавшим  сестру.  Он  после  её  исчезновения  пришёл  домой  с  огромным  синячищей, но  зато  и  Красибор  не  показывался  нигде  целую  неделю, отлёживаясь  и  залечивая  ссадины  и  ушибы.
               
                Неожиданно  Желя   вытащила  спрятанный  в  юбках  веник, на  ходу  незаметно  прихваченный  в  сенях,  и подала  Малуше. Та  сначала  растерялась, но  Желя  руками  сделала  движение, будто  метёт  и  девушка, спохватившись  стала  усердно  мести  от  порога  к  печке.
 Всё, дело  сделано  –  невеста  согласна! На  этом  сватовство  посчитали  законченным  и  Дан  твёрдо  объявил, что  свадьбу  здесь  играть  не  будут. Если  хотят, так  пусть  приезжают  к  ним. Родители   не  только  не  были  против, но  в  глубине  души  обрадовались.
И  так  уже  все  порядки  нарушили  с  этим  скорым  сватовством… Нечего  зря  людей  раззадоривать, ведь  только-только  забываться  стали  сплетни  и  разговоры. И  расходы  лишние  ни  к  чему…  Хочет  жених  праздновать  у  себя, так  и  правильно!
Бог  с  ней, пусть  уезжает  и  живёт  счастливо. Всё  равно  отрезанный  ломоть.

 Когда  наконец  разговоры  закончились,  мать  благословила  молодых  хлебом, а  Дан  с  Желей  достали  привезённые  подарки. Началась  суетня, девчонки  ревниво  заглядывали  в  руки  друг  к  другу –  а  ну, как  досталось  лучше? Родители  степенно  поблагодарили. Братья  сразу  прицепили  подаренные  ножи  к  поясам. Даже  маленький  племянник  получил  игрушки  и  рубашонки.
Малуша  наконец  спросила  о  том, что  не  давало  ей  покоя  всё  это  время:
–  Где  бабушка? Что  с  ней? –

 Мать  поморщилась, но  провела  в  тёмную  кладовочку, где  на  узкой  кровати  уже  несколько  недель  лежала  нелюбимая  свекровь.

– Бабулечка  моя! –  припала  к  высохшей  руке  Малуша.

–  Дитятко  моё  золотое… Как  же  я  тебя  ждала… Одна  ты  у  меня  кровиночка... умница...  не  то, что  эти  толстомясые  тетёхи... Ну, не  плачь, не  плачь… Поговорить  с  тобой  напоследок  хочу…– гладя  по  склонённой  голове  приговаривала  она. – А  вы  ступайте  все  отсюда!

 Столпившиеся  у  порога  родственники  неохотно  потянулись  на  другую  половину.
Дан, кинув  взгляд  на  стоящую  на  коленях  около  кровати  плачущую  Малушу  заколебался, но  старуха  махнула  ему:
– Иди, соколик, за  неё  не  бойся. Разве  могу  я  своей  любимице  плохое  что  сделать… Иди, иди…–

Вернулась  зарёванная  Малуша  нескоро. Вся  семья  уже  сидела  за  столом, заканчивая  есть. Ужинать  девушка  отказалась, и  семья  стала  устраиваться  на  ночь.
Когда  Желя, которая  спала  с  ней  рядом,  попыталась  шёпотом  выспросить  о  чём  говорили  так  долго, девушка   изумилась:
– Долго? Да  она  меня  просто  спросила  кто  это  со  мной, а  когда  узнала, что  жених, сказала,  что  рада, и  что  Дан  хороший  человек,  и  что  теперь  может  спокойно  умереть… На  свадьбу…  подарок  отдала… Сказала, что  не  доживёт…– и  беззвучно  заплакала.

– Тихо, тихо. Не  плачь, моя  хорошая… –
 
                Утром, когда  вошли  в  пристройку, увидели, что  бабушка  умерла  во  сне… И  удивились, какое  у  неё  помолодевшее, умиротворённое  лицо…
Следующие  два  дня  для  Малуши  смазались в  какое-то  суетливое  шумное  пятно. Пожалуй, она  единственная  так  горевала  об  умершей. Семья  давно  ждала, и  с  этой  мыслью  уже  свыклась. Да  и  не  слишком  ладили  с  властной  и  умной  старухой, которую  почему-то  даже  необузданный  сын  побаивался  и  беспрекословно  слушался.
                Наконец  отпылал  костёр*  у  могилы  и  все  потянулись  к  дому. Во  дворе  уже  стояли  столы  поминальной  тризны.
Все  эти  дни  Малуша  чувствовала  тёплую  поддержку  Дана, а  Желя  вообще  не  отходила  от  неё  ни  на  шаг.
Когда  на  следующий  день  погрузили  в   повозку  полупустой  сундук  и  тронулись,  Малуша  была  даже  рада, что  уезжает. Раньше  она  ни  за  что  не  поверила  бы, что  для  родной  семьи  может  стать  чужой. А  вот  стала… Горько…
Холодок  отца, непонятные  взгляды  матери, зависть  сестёр, явное  желание  старшего  брата  поскорее  спровадить, шепотки  соседей…
Искренне  огорчён  её  отъездом  был  только  Гридя. Он  один  из  всей  семьи  пошёл  проводить  их  за  околицу.

–  Ждите  в  гости! –  последнее, что  услышала  девушка  уезжая.
Через  час  повозку  догнал  Серенький, которого  впопыхах  забыли. Он  так  радовался, так  скакал  и лез  целоваться  ко  всем  подряд (даже  к  изумлённому  такой  наглостью  Воронку), что  поднял  настроение  всем  без  исключения. Даже  Малуша  улыбнулась  впервые  за  эти  дни.
– Ничего. Зато  у  меня  теперь  есть  Дан! –

Стояли  ясные  солнечные  дни. На   деревьях  набухли  почки  и  по  обочинам  зазеленела  трава. Второй  день  был  ещё  теплее. Лес  звенел  птичьими  голосами. Весна!
Разомлевшие  женщины  скинули  тёплые  шубейки  и  лениво  переговаривались  о  предстоящей  свадьбе, которую  Желя  ни  за  что  не  хотела  пропустить. Увлёкшись, они  не  сразу  заметили, что  Дан,  заехав  вперёд, остановил  Гнедую. А  когда  посмотрели, испуганно  ахнули. На  дороге, поигрывая  кистенем, стоял  звероватый  оборванный  мужик.

–  Эй, может  поделитесь? Вон  сундук  какой… И  одежонку  скидава'йте! Поизносились  мы  тут… Квашню  старую  можешь  себе  оставить, а  эту  ягодку  давай  сюда! Совсем  соскучились  мужики  без  ласки!  –  и  заржал.
Кусты  на  обочинах   зашевелились, выпуская  ещё  около  десятка  оборванцев.

–  Ох…–  обморочно  пробормотала  Желя  –  Тати*  лесные… Ой, мамоньки-и-и, и  что  же  делать-то-о-о… –
А  грабители  уже  обходили  полукругом, надвигаясь  всё  ближе…  Серый, бежавший  рядом  с повозкой, неожиданно  вздыбил  загривок  и  оскалился. Но  кто  испугается  маленького  щенка…

  Шша-а-х –  свистнул  меч  в  руках  Дана  и  один, самый  наглый  покатился  по  дороге, оставляя за  собой  алую  дорожку  крови…

– Ах  ты… Бей  его! –  и  к  Дану  ринулась  толпа  озверевших  мужиков…  Воронок  закрутился, топча  и  кусая  тех, до  кого  мог  дотянуться, а  меч  Дана  запел, загудел  победную  песню  смерти. Но  их  слишком  много… Слишком  много… Дан  покачнулся…

–  Да-а-ан!!! –  отчаянно  закричала  Малуша, птицей  слетая  с  телеги…

Когда  девушка  очнулась, было  тихо… Она  лежала  в  повозке, а  рядом  замерла  Желя, уставившись  на  что-то...

– Дан! – вскинулась  Малуша. Желя  оглянулась  и  снова   отвела  перепуганные  глаза.

                Следующая  часть: http://www.stihi.ru/2015/05/23/3702               
               

                Бог не даст (или: не выдаст) – свинья не съест* – вариант пословицы, зафиксированный В. И. Далем.
                Пока  не  закончили  сговор, не  садились  и  не  открывали  никому  дверь, чтобы  не  сглазили  молодых.
                Костры*. После  принятия  христианства  вместо  огненного  погребения, принятого  у  славян, стали  просто  зажигать  недалеко  от  могилы  погребальные  костры. Обрядов  было  очень  много,но  перечислять  я  их  не  буду.
                Тати*  –  разбойники