Корни. Татьяна. Глава 3

В 1940 году Татьяна успешно, без единой троечки, закончила десять классов и снова встала перед совсем не простым выбором: что делать дальше? Продолжать обучение в каком-то из столичных вузов или возвращаться в деревню, откуда шли всё более слёзные письма от родителей, столько лет не видевших свою девочку... В приёмной семье настаивали на первом, привыкнув и полюбив её, как действительно родную дочь, да и она сама очень сильно привязалась к каждому из них, особенно к Костику, который и вовсе в ней души не чаял… Но, как бы оно там не было, а домой хотелось… И, всё для себя решив, Татьяна объявила, что о продолжении обучения здесь не может быть и речи – она возвращается в деревню, к родителям!

 И Наталья Ильинична и Иосиф Давидович прекрасно понимали, что, как бы хорошо они к ней не относились, она всё равно оставалась чужой дочерью и, поскольку её родители были живы, их собственная любовь к этому ребёнку ничто по сравнению с зовом крови, родовых корней… Они, как могли, оттягивали печальный миг расставания… Костик часто и много плакал… Но тяжелее всех было, пожалуй, самой Татьяне, которая считала себя неблагодарной тварью, принесшей этим безмерно добрым людям столько горя и слёз… И потому, когда сам Иосиф Давидович позвал её в кабинет для разговора, она уже знала, что останется ещё на один год… Не сможет ему отказать… Не сможет и всё… Так оно и случилось… Невыносимо было смотреть, как этот гордый красивый мужчина просил её, несмотря на приобретённый городской лоск, но так и оставшуюся по сути деревенской, девчонку, словно о какой-то милости, прожить с ними ещё какое-то время…

Странные фортели выкидывает порою жизнь, не правда ли? Но не нам, не нам её учить где, когда и что…  По-разному эта белошвейка «вышивает» наши судьбы… Но обязательно разными «нитками»: и шелками, и шерстью, и хлопком… И смехом, и печалью, богатством, и бедностью… И когда мы, приближаясь к роковой черте, вдруг развернём перед глазами своё прожитое «полотно», то чего только на нём не обнаружим… Редко у кого оно будет гладким и красиво ровным… Редко… Чаще-то всё в узелках оно, да в чёрно-белых тонах с отдельными вкраплениями ярких пятен… Вот этот кусочек в Татьяниной судьбе был, безусловно, расшит  самыми  яркими, самыми сочными по цветй и окраске нитями нежнейшего драгоценного шёлка… А дальше… Дальше было всё, как и у большинства из рядом с нею идущих… Но не будем забегать вперёд… Продолжим по порядку лет и событий…

Итак, она приняла приглашение и осталась в Москве на ещё один год, полностью посвятив себя заботам о Косте: провожала его в школу, делала с ним уроки, гуляла по Москве (зоопарк, многочисленные парки и аттракционы, детские театры, утренники и так далее…), помогала всё той же Анечке в покупке продуктов, много читала…

И вот однажды шла она как-то с полными сумками домой, как вдруг кто-то из-за спины попытался выхватить, как ей показалось, её ношу из рук. Быстро развернувшись, она столкнулась лицом к лицу с молодым приятной внешности парнем, которого прежде никогда не видела: «Что вы себе позволяете?» - возмущённо вскрикнула она от неожиданности. «Ничего особенного! – улыбнулся тот – Просто хотел помочь симпатичной девушке сумки поднести, только и всего! Надеюсь, что вы не подумали о чём-то неподобающем вовсе?» «То-то и оно, что подумала! – продолжала сердито возмущаться Танечка -  Что это за манера вот так подскакивать к незнакомым девушкам?» «Ну, я же не ко всем вот так подскакиваю! – вновь усмехнулся незнакомец – А вот только к таким, самым хорошеньким среди москвичек!» «Фу! Банальность за банальностью… - не унималась та – Идите своей дорогой, молодой человек! Я на улице не знакомлюсь!» - отвернулась гордо Таня, собираясь продолжить свой путь. «Вот оно что… - протянул задумчиво парень – Тогда скажите где?» «Что где?» «Ну, если не на улице, то где я смогу с вами познакомиться?» «Нигде! Я нигде не бываю! Да и незачем это…» «Почему незачем? Я, что, вам совсем не понравился?» – не отставал тот, продолжая держаться за ручку её сумки. Вновь остановившись, Татьяна повернулась к нему и взглянула прямо в глаза: «Для того, чтобы понять нравитесь вы мне или не нравитесь, нужно, наверное, более долгое общение, чем случайная встреча на дороге…» - и вдруг поняла, что своим ответом сама себя загнала в ловушку…

«Ну, а, разве, я что-то другое сказал несколько минут назад? – не замедлил воспользоваться тот -  Давайте же, наконец, познакомимся: меня зовут Алексей! А как ваше имя, моя прекрасная незнакомка?» Тяжело вздохнув, она ответила: «А меня зовут Татьяна!» «Итак, она звалась Татьяна… - процитировал задумчиво он Пушкина – Нет, знаете, на Татьяну вы совсем не похожи! Танечка, Танюша…» «Знаете, что? – вновь возмутилась девушка – Оставьте меня в покое и освободите дорогу, тем более, что я уже пришла!» - вырвала сумку и решительно, не оглядываясь, заспешила она свернуть во двор своего дома…

Этот эпизод мог бы так и остаться эпизодом, если бы не настойчивость Алексея, который всё чаще и чаще попадался ей на пути… Почему вот так случается: из множества народа, снующего вокруг тебя, ты вдруг выхватываешь именно тот единственный взгляд и всё, больше никто уже и не нужен, и не интересен вовсе? Именно так произошло и с Алексеем: как-то однажды он заметил эту девушку, возвращавшуюся откуда-то и не смог забыть… Всё в ней ему казалось чуть ли не верхом совершенства: и ладная, крепкая фигурка с тоненькой талией, и ровные, уверенно ступавшие ножки в туфельках на  небольшом каблучке, чётко выбивавшие своим перестуком не по асфальту вовсе, а в его сердце неповторимую мелодию зарождавшейся любви. Пушистая русая чёлка совершенно невероятным образом делала взгляд голубых-голубых, как прибрежные незабудки, глаз каким-то проникающим в самые потаённые уголки его ещё совсем ничем незамутнённой души… И он пошёл следом, осмелившись приблизиться и заговорить лишь на пятый или шестой день, поняв, что она сама вовсе ни кем не интересуется, не смотрит по сторонам, и общается только при вынужденной необходимости, заговаривая с продавцами, кассирами коротко, почти односложно…

Понравился ли ей Алексей? Не вдруг… Но как-то запал в сердце… Дело в том, что в свои шестнадцать лет, Таня не имела даже намёка на какой-то такой опыт… Её душа ещё спала… Даже в мыслях не было никакого романтического дурмана… То есть, она до сих пор пребывала в полном неведении о том, как это бывает, когда и ночью не уснуть… Нет, она спала крепко на той же самой кровати, так поразившей её воображение в первый день по приезду… Татьяну вначале даже раздражала его навязчивость, его преследование… Но потом… Потом незаметно для себя стала выискивать знакомый силуэт и в толпе, и в глубине дворового сада… И если вдруг его там не оказывалось в каком-то из дней, ловила себя на том, что настроение сразу же и необъяснимым образом от чего-то портилось…

Однажды, когда он вновь пристал с каким-то разговором и вдруг пригласил её на прогулку по вечерней Москве, она была вынуждена дать ему своё согласие, потому, что увидела машину Иосифа Давидовича и испугалась того, что тот заметит её разговаривавшей с незнакомым человеком… Но он, конечно же, всё равно заметил и дождался её возвращения домой: «Таня! - тут же обратился к ней с вопросом – Ты ничего не хочешь рассказать нам с Натальей?» «О чём?» - внутренне задрожав, спросила девушка. «А вот о том молодом человеке, с которым ты, как я подозреваю, сегодня встречалась!» Закрыв вспыхнувшее лицо ладонями, лишилась на несколько минут дара речи… Стыдно… Невыносимо стыдно… «Я, честное слово, даже не знаю, что вам рассказывать… Нечего… Кроме того, что его зовут Алексеем!» «А кто он? Что? Из какой семьи? Чем занимается?» «Да, не знаю я… - вновь мучительно выдавила она из себя – Студент… Да это была первая вот такая прогулка-то…» «Ну, это-то как раз понятно… - задумчиво смотрел на её смущение глава семейства – Ты вот, что! Давай-ка пригласи его к нам на чай при следующей встрече! Вот и познакомимся как следует, хорошо? Он же тебе небезразличен, так я понимаю?» «Не знаю... Он хороший…» "Вот и договорились! Он знает о том, кто мы для тебя?" «Да… Я ничего скрывать не стала…» «Правильно! Это даже очень хорошо!»

В ближайший выходной Алексей с букетом цветов и коробочкой конфет пришёл к назначенному часу… Таня, волнуясь и страшно переживая, встретила его у подъезда, сто раз пожалев, что поддалась на эту затею… Но, к её немалому удивлению, всё прошло очень и очень неплохо! Алёша уверенно спокойно держал себя среди членов её приёмной семьи, не задумываясь искренне отвечал на задаваемые ему вопросы… Короче говоря, Алексей им всем понравился. Всем, даже Косте, который при расставании крепко пожал ему руку, что было весьма показательным уже потому, что весьма настороженно относился к незнакомым, чужим людям… В результате Танечка получила благословение на продолжение знакомства, вплоть до того, что, если вдруг возникнет у них обоюдное решение, желание создать семью, то им сыграют и свадьбу, чем окончательно смутили девушку…

Но смущение смущением, а чувство, едва зародившись, вдруг расцвело неожиданно красиво и сильно! К весне 1941 года Алексей всё чаще и чаще заговаривал о свадьбе, а Танюша всё реже отмахивалась от его предложений и,  в конце концов, сказала ему «да»! Написала письмо родителям, сообщив о своём решении, назначили дату свадьбы (в конце июля), заказали в самом лучшем ателье свадебное платье, фату… Счастливее Танечки во всей огромной Москве на тот момент не было никого… У Алексея была собственная отдельная  однокомнатная квартира  - подарок к предстоящей свадьбе от бабушки, которая перебралась жить (как того от неё уже давно добивались) к своей дочери, маме Алёши. Иосиф Давидович с Натальей Ильиничной, как настоящие родители, вовсю хлопотали над составлением приданного… Но…

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, безжалостно разрушив, разбив вдребезги надежду на счастье не только у Тани и Алексея, а у многих-многих тысяч, сотен тысяч людей…

Через неделю Алексей ушёл на фронт добровольцем, забежав на несколько минут попрощаться: «Танечка, любимая моя! Единственная, дождись! Ты же понимаешь, что я не могу сейчас поступить как-то иначе… Дождись меня, слышишь? Ты только дождись…» Больше она его не видела… Через год уже в деревне получила страшный треугольник, написанный не его рукой – соседка по московской квартире переслала по её просьбе… Сосед по палате в одном из госпиталей Ленинграда сообщал, что её Алёша умер скорее от голода, чем от полученных ран…

В сентябре Иосиф Давидович, схватив в охапку свою семью, уехал в эвакуацию. Звали с собой и Татьяну, но она решительно отказалась, мотивируя тем, что Алексей не будет знать другого адреса… «Как я могу куда-то уехать: с вами ли или даже домой – плакала она – Мы же окончательно потеряемся…»  «Ладно, оставайся здесь до первого от него письма – решили они – Но для того, чтобы тебе тут быть на полном основании, чтобы тебя никто не потревожил никакими надуманными предположениями, нужно срочно прописаться!» «Как это? Где? В вашей квартире?!» - не смогла скрыть изумления девушка. «Ты сама уже давно стала нашей, и поэтому даже обидно видеть вот это твоё удивление… Да, в этой самой квартире, хотя, конечно, было бы много лучше, если бы ты поехала с нами в Ташкент…» И он использовал все свои связи, чтобы сделать так, как задумал…

Когда они уехали и Таня осталась одна, то первое время боялась даже выходить на улицу… Плотно задёрнула все шторы, вздрагивала при малейшем звуке, стуке, прислушиваясь даже к шагам на лестничной площадке, которые всё реже и реже там раздавались, поскольку во всём подъезде многоэтажного дома оставалось всего несколько обитаемых квартир…

А потом пришло письмо от матери: «Срочно возвращайся. Тяжело болен отец...» А война всё не кончалась… Немцы рвались к Москве, но споткнулись о Тулу, не далеко от которой была её родная деревня… Как туда пробраться молодой, совсем не смелой, даже робкой девчонке если бы она того и захотела? И всё-таки Татьяна решилась, потому, что и здесь одной оставаться уже не было сил… Попросив соседку пересылать ей письма, если бы вдруг они пришли, на её деревенский адрес, связала кое-что из еды в узелок, сложила в чемодан личные вещи и, закрыв на все замки квартиру, девушка шагнула вовсе в неизвестность, не представляя, что из этого у неё получится… Но к собственному удивлению, к безмерной своей радости, до Тулы добралась просто необыкновенно легко: в военном эшелоне, направлявшемся именно в ту сторону, куда ей было нужно! Странно было то, что никто не помешал, никто не запретил и не остановил…

Когда она вышла на перрон, состав уже начал медленное движение… Таня молча смотрела на проплывающие мимо неё вагоны и – всё… Что сумел прочитать на её лице высокий старший лейтенант, загадка, но он вдруг крикнул: «Куда?» «В Тулу!» «Давай руку!» И она машинально выполнив его приказ, через мгновение оказалась внутри товарного вагона среди молоденьких мальчишек, одетых в военную форму… Шесть часов в дороге и вот она – Тула! Но что делать дальше? До дома ещё около ста километров… И опять его величество случай: из соседнего колхоза грузовик, а шофёр её двоюродный братец, один из сыновей дяди Семёна, Петька! Да она бы и не заметила и не узнала его, наверное, но вот он как-то узнал, причём, сразу же как увидел: «Тань! Ведь, это ты? Я не ошибаюсь?» «Я… - неуверенно протянула она – А ты?» «Да, Петька я, брат твой! Совсем москвичкой стала, своих не узнаёшь! - говорил он уже крепко обнимая и прижимая её к себе -  А что ты тут? Домой возвращаешься?» «Ну, да… - ошарашенно пробормотала она от неожиданности - Вот только не знаю, как быть дальше…» «Да очень просто: со мной поедешь! Повезло тебе, девонька моя! Ещё чуть-чуть и разминулись бы… Только знаешь, прямо в Лучки-то я не смогу тебя довезти, не получится…» «А куда?» «Только до Мокрого!» «Ой, ну это же почти рядом, дойду!» «Ты знаешь, что дядя Тиша-то умер?» «Как? Когда? Мама написала, что болеет…» «Схоронили уже… - рассказывал ей по дороге брат – А Мишка-то ваш ушёл из дома…» «Куда ушёл? Зачем?» «Да сразу после похорон… Говорили, что куда-то сюда, в Тулу… А я, знаешь, женился... В примаках, в Мокром... На фронт не берут - бронь дали... Вот шоферю... » «Значит, мама там совсем одна… Как она?» «Ты, что мать свою не знаешь? Скала!  Королевой ходит по деревне... Как будто ничего и не произошло… Андревна…» «С чего ты так официально–то? Как и не родной…» «Да её все так зовут и давно уже… А насчёт того, родной не родной… Я тебя умоляю, для неё кроме Мишки родных во всём свете не осталось… Не знаю, как с тобой она будет обращаться…» «Да, хватит тебе огораживать-то! – махнула на него рукой Татьяна – Да, она, может быть, и выглядит сурово, но в душе-то совсем другая!» - кинулась на защиту матери дочь…

«Дай-то Бог, чтобы я ошибался, а ты была права! – ответил ей задумчиво Пётр – Во всяком случае, не забывай, пожалуйста, о том, что у тебя в Лучках есть ещё родные люди, хорошо?» «Хорошо!» - улыбнулась она, целуя брата в щёку.