Погребальный рушник

В хрустальной вазе дня
Солнца цветок поник,
ледяные ветра
то рыщут, то крадутся,
серый пёс долакал молоко
из лунного блюдца,
в боровой темени
эхом катается совий клик.

Девичье сердце вдруг
сжали тревога и страх,
люди хмурые появились в доме,
явь перед глазами облеклась
в кромешь,
когда услышала весть,
что его загрызли ветра.

Сидит обрушенная
и, как старуха стужа, века
лепо украшающая зимние просторы,
вышивает кропотливо
белые узоры
на холодной долгой речке рушника.

Укачивает,
баюкает разбаловавшуюся мглу
тусклое мерцание тощих свечек,
руки дрожат и дрожат,
будто это чёрт запечный,
под локоть толкает,
украсть норовясь иглу.

Когда лунное блюдце
снова молоком залилось,
ветра изголодавшиеся люто взвыли,
на его кресте
затрепетали индевелые крылья
рушника просоленного им насквозь.

А небо 
в червлёных черевичках зорь
с лесной строчкой
отрешённо, само себя емя,
вращается, отплясывая время:
день! каблук,
ночь! другой,
день-ночь,
день-ночь.