Ход трикстера. Сергей Фаустов. Сентябрь-2014

Давно заметил, если мне что-то не понятно,  затрудняет восприятие — значит, в этом можно искать новое знание. Значит, произведение содержит нечто, чему надо найти и дать объяснение. И действительно, часто такое объяснение обнаруживаешь, и это придает смысл существованию и последующему любованию.
Как оказалось, известный в эстетике "парадокс искусства или негативный аффект" был еще в 1719 году описан аббатом Жан-Батистом Дюбо (Jean-Baptiste Dubos) в своих попытках объяснить, как люди могут наслаждаться и хвалить работы, которые способны "огорчить" их. Дюбо утверждал, что это вызвано порождением «искусственных» эмоций, обеспечивающих приятное облегчение от скуки, и это объяснял эпистемическими, художественными и моральными выгодами, которые человек после этого приобретал.
На фоне таких представлений любые появляющиеся произведения становятся эстетически интересными и ценными, потому что они являют собой дилемму — действительно ли они  произведения искусства, или нет — то есть просто "цепляют" зрителей или читателей, потому что "им скучно"?  А ценность заложена в самой попытке решить вышеозначенную дилемму.
Тут приходят на память следующие парадоксальные высказывания.
"Можно ли создать произведение искусства, которое не было бы произведением искусства?" (Марсель Дюшам (Marcel Duchamp).
И еще один фундаментальный парадокс Скерсиса: "Важнейшей частью создаваемого произведения искусства есть то, что не является искусством".. (Виктор Скерсис. "Аспекты Метаискусства").
Подойдя вплотную к пониманию ценности искусства, а мы предполагаем, что она заключена в функции познания, обнаруживаешь, что нынешняя ситуация демонстрирует нам то, чему дано название  «аксиологическое затмение», то есть отсутствуют критерии, определяющие ценность.
Драматическая ситуация современного искусства  состоит из размытости различий между подлинными работами и произведениями, в которых выполняется имитация каких-то свойств искусства.

Ваяя скульптуру, скульптор отсекает части от целого, получая нужную объемную фигуру.
Есть и другая технология, получившая название "аддитивной", в которой наоборот, на пустом месте кладется слой, на него добавляется второй, третий... Так работает, например, 3D-принтер. Стихотворение получается по этой же технологии. Строка - слой.
Поэты могут совмещать обе технологии - складывать строки, а потом сокращать, отсекать строки, то есть редактировать, от латинского слова reductio – уменьшать.
Делается это не ради уменьшения строк, а ради отсекания ненужного либо смысла, либо информации или чувства, несомого строкой.
Как будто в стихе не хватает строки. Или как бы строка есть, но она отрицает саму себя. Стихотворение пусто, прозрачно, много написано, но содержит лакуны, которые читатель сам "должен" заполнить (пишу в кавычках, потому что никто ничего не должен).
Это напоминает установленную в Марселе «рваную» скульптуру Бруно Каталоно (Bruno Catalano), приведенную вверху на рисунке. Она очень напоминает памятник скульптора А.Шебунина Николаю Рубцову в Вологде. Его еще в народе называют "памятник сантехнику". В том же концепте выполнены работы британского скульптора Генри  Мура, представлять которого не буду из-за того, что он уже давно известный классик. Его скульптуры состоят из пустот.
От того, чего не хватает, зависит ценность того, что остается.
И, оказывается, что прозрачная скульптура Б. Каталоно  более содержательна, чем сплошная и непрозрачная, а главное - правильная скульптура работы Шебунина.
Я искал пример такого иллюстративного к вышесказанному стихотворения в сентябрьском лонг-листе здесь на БЛК. И не нашел. Существующий редакторский фильтр не пропускает стихи с «недостатками».
Поэтому я взял стихотворение Наты Сучковой в ее самой новой только что вышедшей в издательстве «Воймега» книге «Ход вещей», оно же было опубликовано в Homo Legens. В нем 6 строк.

Намотали километры, и сигналят у дверей:
- Съел я, Боженька, конфетку, накажи меня скорей!
Намотали километры, чей Харлей без тормозов?
- Съел я, Боженька, конфетку, посмотри скорей в глазок!
Намотали километры, баки полны детских слёз:
 - Съел я, Боженька, конфетку, и тебе ещё принёс!

Впечатление таково, что изначально было большое сюжетное стихотворение, описывающее путешествие байкера с приключениями, причем закончившееся детскими слезами. Но поэт Ната Сучкова  взяла секатор и стала обрезать. В результате стихотворение стало состоять из пустот,  из того, чего не хватает, повысилась ценность того, что осталось, и  оказывается, что прозрачное стихотворение в окончательном виде стало более содержательным, чем изначальная заготовка, если только она была.
Содержательно оно не тем, что о чем-то повествует, это мало кому интересно, а тем, что оно вписывается в развивающееся искусство и перестает быть только литературным явлением.
Впрочем, я нашел такое интересное  стихотворение в сентябрьском лонге.

ИГОРЬ БРЕН «Пал»
http://www.stihi.ru/2014/08/28/8018 отборочный тур для резидентов БЛК

вздыхает человеком папироса
последний раз - постылая рука
кричит запястьем.
 
намечались грозы -
ни облачка.
теперь - наверняка.

огонь не тронет
пятипалость веток
и скатерть без винца и пирогов.
 
агония иронии -
на ветхом
плакате из тридцатых сороков -
 
"почаще очищай от сухостоя,
   и домик не достанется врагу!"
 
в горящую палату входит...
  сторож?
    медбрат? 
      не скажет,
за печатью губ
задерживает время,
выбирая -
 
ведь на просторах спорных парусин
такая хрень от рая до окраин,
что несвятых не стоит выносить.

В рецензиях под этим стихом автор написал следующее.
«Доброго Вам времени, читательница или читатель!
Ниже приведен альтернативный вариант.
Если Вас не затруднит - укажите, какой вариант лучше (в комментарии к этой рецензии).
.
Пал
 
огонь не тронет
пятипалость веток
и скатерть без винца и пирогов.
 
агония иронии -
на ветхом
плакате из тридцатых сороков -
 
"почаще очищай от сухостоя,
   и домик не достанется врагу!"
 
в горящую палату входит...
  сторож?
    медбрат? 
      не скажет,
за печатью губ
задерживает время,
выбирая -
 
ведь на просторах спорных парусин
такая хрень от рая до окраин,
что несвятых не стоит выносить».

После изъятия верхней части стихотворение СРАЗУ заговорило на том языке, на котором оно и должно говорить. У каждого слова c первого же прочтения стал появляться  шлейф метафор, стихотворение стало объемным, многомерным.
Ю. Лотман писал:
«Современная молекулярная физика знает понятие «дырки», которое совсем не равнозначно простому отсутствию материи. Это — отсутствие материи в структурном положении, подразумевающем ее присутствие...  С аналогичными явлениями приходится считаться и стиховеду. А из этого следует, что понятие «текст» для литературоведа оказывается значительно более сложным, чем для лингвиста. Если приравнивать его понятию «реальная данность художественного произведения», то необходимо учитывать и «минус-приемы» — «тяжелые» и «легкие дырки» художественной структуры».

Очень интересно, что Игорь Брен сам сделал такой эксперимент и сам показал его. Естественно, что  в ходе данного сентябрьского цикла это стихотворение подтверждает контекст.