Учитель физкультуры

                Учитель физкультуры                35
  Если существовала когда-либо на земле воплощенная мечта о дружбе народов, то это был наш класс. Потомки Чингисхана и поволжских немцев, прекрасно ладя между собой, не обходили приветливым вниманием ни удмуртов, ни украинцев, ни меня, единственную в классе еврейку. Дружба наша была привычной и естественной, никто не называл её нерушимой, смутно ощущая, что все нерушимое рано или поздно непременно рушится. Дружба наша не страдала от кипения нешуточных страстей, потому как страсти эти были свободны от самого понятия «национальная рознь». Все началось с появления в школе нового учителя физкультуры. Знакомясь с нами по журналу, молодой стройный красавец на минуту задержал внимание на моей фамилии, пристально посмотрел на меня и сказал: понятно. От желания понять то, что с такой легкостью понял учитель физкультуры, дети насторожились. «Работай, – говорил мне Сергей Григорьевич, – я не виноват, что урок поставили в субботу, в еврейский праздник.» И не отступая продолжал: «Гранату  надо держать по-русски, а не по-еврейски, прыгать через козла тоже надо по-русски!» – шутил учитель и дети, втайне побаиваясь его, угодливо смеялись. Благодаря шуткам учителя, в прелестный детский коллектив, криво ухмыляясь, вползала скверна. Со дна мелких речушек нашего житейского опыта поднимался темный болотный ил, о существовании которого мы и не догадывались. Теперь в классе звучали хорошо известные, редкостные по глубине   смысла образчики фольклора. Благодаря этим образчикам, один татарин по команде становился в «два шеренга», а три пузатых немца, словно извиняясь за свою пузатость, сконфуженно улыбались. «Жид по веревочке бежит», – летело мне в спину, и тогда я видела, как по тоненькой веревочке своей судьбы, через века бежит седой задыхающийся человек. С началом затеянной учителем национальной розни, хваленая наша дружба приказала долго жить.
 «Заткнись, татарская морда!» – крикнул Рафику Давлеткирееву староста класса. «Сам заткнись, гитлерово отродье!» – не растерялся Рафик. И, не дожидаясь первой крови, я пошла домой.  И обо всем, рвущем на части мою бедную протестующую душу, рассказала отцу. «Пожалей учителя, ибо он несчастный калека,» – неожиданно сказал отец, и пошел в школу, где их беседа продолжалась три часа. На следующий день я увидела в коридоре учителя физкультуры и сердце мое болезненно дрогнуло. Он подошел ко мне и моя рука вдруг оказалась в его сильной горячей руке. «Прости меня, девочка, – сказал учитель, –  я не встречал таких людей, как твой отец, я был дурак. Прости.»  Рука моя все еще была в покаянной его руке и я ответила ему таким же искренним рукопожатием. С тех пор в классе снова воцарилась дружба, и мы берегли её свято, как берегут самим Господом нашим дареное, хрупкое это чудо.
18 октября 2013