Читаем Гоголя Мёртвые души 11гл. 1ч

Однако, на загад, как говорит пословица,
Богат бываешь редко и в жизни всё не так…
Ни кем заведено, ни почему так водится-
Ответ не знают люди. Опять рассвет. Итак:

Хотелось встать пораньше, но пробудился поздно…
Послал узнать как бричка и можно ль выезжать?
И что же оказалось? Нельзя! Причин серьёзных
Возникло даже множество, могущих задержать…

Собрался Селифану дать нагоняй приличный
За то, что мог зараньше всё то предусмотреть!
И рассердился даже – ждать было непривычно,
Какое оправданье, коль промедленье смерть…

«Чем объяснишь, любезный, возникновенье бремени?»
«Да надобно бы, барин, коней-то подковать!»
«Ах, ты чурбан бесстыжий! Ай, мало было времени?
Молчал-то почему? Опять готов соврать?»

«Нет, отчего мне врать?  Как на духу отвечу!
Опять же колесо – перетянуть хочу…
Дорога-то ухабиста, причём, весьма, замечу…
У брички самый перед теперь разворочу…

Совсем, вишь, расшатался… не долго что проедет…
Двух станций не осилит, вот истинный Господь!»
«Подлец ты! – вскрикнул Чичиков и подошёл так близко,
Что Селифан из боязни назад, до двери вплоть…

«Убить меня собрался? Зарезать меня хочешь?
Ты чудище морское, разбойник и чушок!
За три, считай, недели об чём не похлопочешь,
Хотя бы заикнулся… Давно исправить мог!

К последнему-то часу с чего всё приготовил,
Когда бы вот усесться и уезжать пора? 
Ужели ты не знал? Нарочно уготовил?
Распоряженье барина, по-твоему, игра?»

На этот вот вопрос, не зная как ответить,
Потупивши главу, тот промолчал совсем…
Казалось, размышлял…легко, взглянув, заметить:
«Вот, вишь, как получилось… и вправду бы зачем

Я не сказал об этом? Ведь знал, конечно, точно…»
«Теперь ступай-ка в кузню куда за кузнецом,
Чтоб в два часа, ты слышишь, всё сделали и срочно!
А если не исполнишь – расправлюсь с  стревецом!

Я в рог тебя согну да и свяжу узлами!»
Герой наш рассердился, как никогда допрежь…
Тот, уходя уже, воскликнул: «Вы же сами
С Чубарым-то решите! Продать бы, хоть зарежь!»

«Да! Побегу на рынок! Заботы больше нету!»
«Ей-богу, Павел Иванович! На вид лишь и казист,
А в деле прелукавый и не ищи по свету.
Подлец совсем, не конь…» «Не больно ты речист?

Как захочу продать, тебя ли буду спрашивать?
Пустился в рассужденья… Ступай за кузнецом!
Вот я-то посмотрю… Отъезд пора налаживать,
А он мне указания, чтоб барин стал купцом!

Коль через два часа не будет всё готово,
Такую потасовку устрою, ты это уже знай-
Запомнишь и на долго! Впредь не захочешь снова…
Лица не вдруг увидишь… Чего стоишь? Ступай!»

И Селифан ушёл. А Чичиков с расстройства
Швырнул вдруг на пол саблю. Дух еле перевёл…
Минут пятнадцать с лишком потратил на устройство
Расплаты с кузнецами, что Селифан привёл…

Которые, как водится, все подлецы без чести…
Смекнув, что дело к спеху, цену подняли так-
Раз в шесть против обычая… прикиньте сами, взвесьте…
Как сам не горячился – не сняли и пятак!

И он не поддавался, судом грозился Страшным…
Им всё равно, похоже… Противу двух часов
Возились уже пять и с половиной даже…
Уж лучше бы молчал, да рот-то на засов…

А он всё это время не знал куда деваться,
Как всякий путешественник, собравший все узлы,
А выезжать-то рано и рано одеваться,
Освобождать бы комнату… все сразу как-то злы…

И всё, что мимо взгляда его теперь в движенье,
Неинтересно, гадко, но всё же он стоит
И смотрит из окошка в огромном раздраженье,
То забываясь вовсе… отсутствующий вид…

А то вдруг, как очнувшись, с досады душит муху,
Которая упорно стучится об стекло,
Жужжит  и непрестанно, назойливо для слуху…
Но есть всему конец – то время истекло!

И вот уже готово: у брички всё налажено,
В новёхонькую шину обулось колесо,
И лошади подкованы, с уплатою улажено,
И вещи все внизу… «Ну, слава Богу – всё!»-

Подумал так вот Чичиков, перекрестившись даже,
Усаживаясь лучше. Кучер взмахнул кнутом.
К нему вскочил Петрушка на облучок, туда же
И экипаж отправился по мостовой с трудом,

Которая имела подкидывать обычай.
Герой смотрел на улицу, стоявшие домы…
И взгляд его скользил, то натыкался, тычась…
Он покидал сей город и морок и умы…

Случится ли когда ему сюда вернуться?
Увидит ли он вновь когда-нибудь его?
Придётся ли когда ещё соприкоснуться?
Навстречу им процессия… хоронят… но – кого?

Окликнувши Петрушку, велел спросить про это.
Узнав, что прокурора – забился глубже так,
Чтоб не признал никто из шедших теперь следом,
Задёрнул занавески и кожу в тех местах.

Где можно разглядеть… досадная помеха…
А Селифан с Петрушкой шапки с голов долой,
Рассматривали всё: кто шёл, кто на чём ехал,
Считали всех числом, не дёрнув головой:

Им барин не велел кивать каким знакомым…
Перечить-то не стали… и то сказать: зачем?
И сам он тож подглядывал особенным приёмом-
Боялся, не узнали бы… Не до него там всем…

Они не отвлекались на разговоры вовсе
На те, что повсеместно в процессиях ведут.
Все мысли устремились к тому, что изготовься
К возможным переменам, что вскорости грядут…

Каков-то будет новый их губернатор в граде?
Как примется за дело, как посчитает их?
За пешими чиновными шли в траурном наряде
Кареты. Конечно же там дамы расположились в них.

И по движеньям губ понять было не сложно:
Всё те ж велись там речи, тематика одна…
Насчёт балов, конечно, о сроках их возможных…
Конечно, о фестончиках и толкованьях сна…

А следом за каретами – без пассажиров дрожки,
Что растянулись несколько, поскольку шли гуськом…
А после никого – свободен путь, дорожки!
Герой наш может ехать спокойно, прямиком.

Вздохнувши полной грудью, раскрыл все занавески
И от души промолвил: «Вот прокурор-то жил…
Пожил себе и умер! А расценить коль веско,
Одни, пожалуй, брови…Что знал? Чем дорожил?

В газетах пораспишут: к прискорбью человечества.
Почтенный гражданин, примерный семьянин…
Прибавят на две кучи… опорой для Отечества,
Пожалуй, обзовут… такой из всех один…

И завтра же забудут, как забывали прочих…
Однако, как примета, толкуют – хорошо!
Уж чуть ли и не к счастью теперь она пророчит…
А пусть бы и случилось – чего желать ещё?»

А бричка между тем ещё поворотила,
Шлагбаум за спиной и город позади.
По грунтовой плавне заметно покатила…
Дорога… вновь дорога… дорога впереди…

Вновь с двух её сторон колодцы и деревни,
Смотрители, обозы и мужики  в лаптях,
Харчевни с самоваром древнее самых древних,
Селенья, городишки и лавки, где в ломтях

То рыба, а то сало, а где краюхи хлеба…
Поля и перелески… и вновь: поля, поля…
Бескрайние  совсем, межа уходит в небо…
О, Русь! Россия-матушка! Твоя вокруг земля!

Как вижу я тебя из чудного далёка:
Несытно, неуютно, нерадостно кругом…
Не испугают дива – природы твоей око,
Не веселят постройки… все мысли о другом…

Открыто и пустынно и ровно во все поры…
Как точки, как значки селенья-города…
Ничто не обольстит, не очарует взоры…
Так издревне ведётся, так будет навсегда…

Но почему, ответь мне, какой могучей силой,
Какой великой тайной и это всякий раз,
Влечёт к тебе и манит? Ты ведаешь, Россия?
Откуда раздаётся призывами твой глас?

С чего не умолкает тоска, звенит, как песня,
Что птицею летит и тычется о край
По всей длине твоей, где ей совсем не тесно?
Что в ней, вот в этой песне? С чего в душе раздрай?

С чего рыдает сердце, с чего оно трепещет?
О, Русь моя, Россия! Что ждёшь ты от меня?
Какая связь меж нами? Какие звёзды блещут?
Зачем? Что есть в тебе от хлада до огня

Ко мне поворотило, времён раздвинув шторы?
Стою в недоуменье… Немая мысль моя
Не может охватить, вместить твои просторы…
Чего ты ждёшь, Россия, скажи мне,  не тая!

Но где бы как не здесь, богатырям рождаться
И мыслям беспредельным, не знающим конца?
Вместили столько воли, о, Русь, твои пространства,
И взгляд не отвести от светлого лица!

И вместе с тем, какой могучей, страшной силой
Оно, пространство это, проникло в глубь души
И отражаясь кратно, желанья воскресила,
Наполнив властью очи и полнотой тиши…

Сверкающая даль, чудная, незнакомая…
О, Русь моя! Россия! С тобою только дома я…

О, сколько восторга в душе встрепенётся
При слове «дорога»! Сколь намешано в нём!
И спящее сердце сейчас же очнётся
В присутствии нови хоть ночью, хоть днём!

Осенние листья иль воздух морозный,
Туманы и ливни, багровый закат,
По бархату ночи огромные звёзды-
Всё видит, любуется, помнит ваш взгляд!

А кони несутся, всхрапнут ненароком.
Приветствуя встречный какой экипаж…
Вздремнёшь не на долго, проснёшься до срока-
Пять станций промчалось: другой антураж….

Сияние месяц платками развесил
По стенам домов, по заборам: тут, там!
Хохочет с небес… в унисон тебе весел!
Бредут молча тени к заветным местам…

Нигде ни души – сон сомкнул миру очи…
Один-одинёшенек вдруг огонёк –
Сапожник, быть может, с заказом хлопочет,
Не спит до утра, но ему невдомёк

Какая там ночь за окошечком низким!
А воздух! А небо как дышит свежо!
Доступным каким представляется, близким:
Чуть-чуть потянусь и достану легко!

Проносятся вёрсты… верста за верстою…
Заря занимается, красит восток
В лазурь, жемчуга, обведя их чертою –
По-над горизонтом и жара исток!

И вот уже день – солнце в самом зените.
«Полегче, полегче!» - вдруг возглас. Испуг:
Телега к реке … Осторожно! Держите!
В желудке ворчанье – аппетит взыграл вслух…

Но как хороша неизменно дорога!
Как манит к себе, увлекает как даль!
Возьмёшься считать, но собьёшься- столь много
Мы к ней прибегаем утешить печаль…

Сказать невозможно сколь раз выручала!
А сколько дарила сюжетов средь грёз!
Получено здесь впечатлений немало,
Что складывал я, собирал, словно Крёз!
*