Случай в театре 5. Финал

   Как вы, надеюсь, помните, в предыдущей части уважаемый главреж театра Константин Сергеевич, угостив меня коньяком из шаляпинского бокала, препроводил меня в буфет.
   В процессе церемониала расставания господин Липштейн прозрачно намекнул на то, что налегать особо не стоит, что будет после спектакля фуршет. Приняв эту, весьма ценную, информацию к своему сведению, я заказал у миловидной и пышнотелой буфетчицы кофе и скромный бутерброд с колбасой. Закурил. Сигара кончилась и я курил скромные сигареты, марку которых назвать вам не могу в силу цензурных ограничений на сайте. Закурив заозирался.
   До спектакля было ещё не скоро. Публику ещё не впустили. По просторному холлу, великолепно просматриваемому с балкона, где находился буфет, перемещались театральные. Причём, что интересно, скорость и манера перемещения в пространстве беспощадно обнажала их статус. Вот не спеша, вразвалочку, идёт человек в комбинезоне - это рабочий сцены. Куда ему спешить? Всё у него под контролем. Вот порхает стайка юных чаровниц - это старлетки, девчонки из массовки. Вот - не спеша и с достоинством идёт сам Коша Гуценко - наш Онегин. Вот человек в очках и потёртом пиджаке. Куда-то бежит... Наверное - бухгалтер.
   Решив, что, пусть понижение градуса и моветон, но кто заметит? я заказал кружку пива. Продолжил обозревать окрестности. Главные ворота отворились и в них, неспешно, с достоинством, влился поток публики. Вот - Алла Маисовна Губачёва в сопровождении мужа - болгарского певца Киркора Филлиппова, вот - Айзен Шпис - продюсер, а это - Мойша Борисеев - танцор, певец  и пиде... в общем - человек из бомонда.
   Буфетчица вежливо намекнула, что курить больше нельзя. Я залпом допил пиво и вышел на улицу, где курить было можно сколько угодно. Наушники халявного диктофона, который я уже считал своей собственностью, исправно выдавали пассажи из "Острова мёртвых". Приближался час премьеры. Я накурился вдоволь и отправился в зал.
   Спектакль, честно говоря, был не плох и не хорош.  Типовая осовремененная переработка классики. Онегин - уголовник, влюблённый в одноклассницу Танюху, Ленский - коммерсант-барыга, эту самую Танюху у него отбивший пока тот отдыхал у хозяина. Режиссёр, надо признать во всю эту лабуду в меру сил вдохнул некую жизненную струю, но я до сцены дуэли скучал. Пошловатый текст "Танюха, подь суды и отсоси" не рождал в душе никаких положительных эмоций, текст "Малявы Татьяне Онегину" тоже... А вот дуэль явно удалась.
   Гуценко - татуированный злодей, для пущей убедительности обнажённый по пояс, с тесаком в руке и похожий на молодого Раймонда Шпаулюса Ленский, владеющий приёмами карате - это было что-то. Бились, такое ощущение, всерьёз. Я так и не понял, что там на сцене лилось на самом деле - кровь или томатный сок, но мочалили ребята друг друга реально.
   На фуршете мне досталось место рядом с Давыдом Иосифовичем Капстлоном. Пил он крепко и я не отставал. Очнулся дома. С утра, в редакции, шеф спросил как спектакль. Я ответил - офуительно. Шеф, с пониманием оценив мой бледный вид, познакомил меня с самим Распашонкиным и, велев в общих чертах описать суть театрального события, отбыл в неизвестном направлении. Мы с Распашонкиным выпили. Я всё расскзал. Тот покивал головой. Я поехал домой - пить пиво и отсыпаться. Про диктофон никто не вспомнил. Собственно говоря - диктофон и остался у меня на память о кратком пребывании в рядах работников массмедиа. Копаясь на днях в завалах я его отыскал... Что интересно - кассета с "Островом мёртвых" Рахманинова так там и торчала и, более того - ради интереса нажав на клавишу воспроизведения, я обнаружил, что даже батарейки ещё целы и выдают на гора свои вольты...
   А карьера моя, хоть меня и зачислили в штат, закончилась довольно быстро. Хитрый Распашонкин, оценив мои положительные качества, как то - коммуникабельность, скромность, эрудицию, способность пить и не ударять в салат лицом и т. д. и т. п. - взял меня в помощники. Сам бухал дома, спокойно и в меру, а на линию фронта отправлял меня. Через месяц-другой здоровье и психика расшаталась и я уволился по собственному желанию.
   Культура - культурой, а жизнь и здоровье дороже. Я дезертировал с передовой культурного фронта окончательно. Более того - даже в тылах этого явления стараюсь с тех пор не светиться... И в театр не хожу.