князь Андрей

Воздух тянется посекундною волокитою.
И поскольку песню из слов не сезон выкидывать,
Мы сюда из разнообразного далека.
У меня ещё имечко, серое в облачка.
Значит, станем знакомиться, взвешиваться на святцах.
Князь, мне, право, не стоило в вашу хандру соваться,
Но раз уж я всё равно надолго застряла в ней,
Прикажите чаю, и лучше распрячь коней.

А и странное же вы, Андрей, человечество,
Повсеместно неместное, топкое в глубину.
Если я потеряю фокус, то утону.
Не видали ль во мне Офелии? Но так высвечивается,
Что любовь и хандра соднова коньяком не лечатся
И мало правятся также даже через количество.
Вы такое сегодня струнное – до приличия.

Я такая вся с прохладными звёздами, помните?
Память, знаете, делается в красной комнате
И зависит прямо, сказать, от убитых плёнок,
От того, как много коленок вечнозелёных,
Дальше скорость регенерации, дальше – больно.
Воздух в кадре становится менее. Или более.

Ничего (что скорей всего). Это же приснится.
Князь Андрей прикажет сердцу остановиться,
И оно припаркует все свои колесницы
В изумрудных коленках важного (экс- и вице-)…
……………………………………….
По одной целуя лучшие мне ресницы,
Я учусь ходить налегке по его строке.
Крупный воздух кадра проваливается в боке.
Воздух пересекает мыслимую черту,
Разместившись по эту сторону. И по ту.
Князь Андрей, выдыхая в сторону "застрелиться",
Долго целит в синее небо Аустерлица.