Первый раунд. Обмен ударами

Я пригласил для участия в первом выпуске дискуссионного онлайн-клуба "Больше Двух Мнений" своих хороших знакомых по Стихире – вологодского литератора Фаустова и израильского поэта, в сети уже лет -надцать известного под именем Гоша Спектор. Задачу перед ними я поставил непростую - я бы определил её как -

 пойти туда – не знаю куда, найти то – не знаю что

Уж слишком бессмысленной выглядит тема первой дискуссии

АКТУАЛЬНОСТЬ РУССКОЙ ПОЭТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

Тут сразу возникает масса вопросов. И прежде всего: что это за зверь такой "русская поэтическая традиция"? что следует понимать под "актуальностью"? наконец, современный мир – это как?

Тут не то что без пол-литра, но без здорового сарказма точно никак не обойтись.
Не знаю, что употребили наши смельчаки-оппоненты, но результаты их тяжких раздумий перед вами. Вам, уважаемые читатели и определять, чего они стоят.

Итак, на повестке дня вопрос: актуальна ли в современном мире русская поэтическая традиция. 
Гоша Спектор считает, что актуальна, как никогда, и те, кто с ним солидарны, с помощью рецензий могут  укрепить его позицию. Только аргументированная рецензия  принимается как голос в интерактивном голосовании. Рецензия типа "я за актуальность" никакого веса иметь не будет.

Фаустов отстаивает мнение, что русская поэтическая традиция благополучно почила в бозе, и если что-то в современном мире актуально, то только не она. Сторонники Фаустова, ваши убедительные голоса также будут услышаны.

По моей просьбе оппоненты включили в свои эссе в качестве "иллюстраций" стихи известных современных поэтов, в т.ч. публикующихся на Стихире.

Напоминаю, читатели-рецензенты голосуют на любом этапе дискуссии, и на любом этапе они могут менять свою точку зрения.  23 ноября в 14-00 голосование будет остановлено.

П.Самсонов

Итак, первый этап.

 

ГОША СПЕКТОР

Русская литературная традиция – как и с чем ее едят.


Давайте сначала определимся, что такое «традиция» в русской поэзии и «с чем ее едят». Традиция – это совокупность приемов, представлений и навыков, передаваемых из поколения в поколение. Как ни странно, но традиция и апологетика очень близки по сути. Ведь  грань между апологетикой и традицией тонка. Действительно, как отличить явное заимствование от традиции? На самом деле просто. В набор традиционных представлений не входит чужая интонация, чужие представления о мире и реальности.

В представлении многих людей традиция в поэзии  - прежде всего, форма изложения. Это отчасти так, но лишь отчасти. Никто не сомневается в том, что сам автор выбирает наиболее адекватную для него форму изложения. Но так же бытует мнение, что все формы изжили себя, и автору следует придумать новую форму, отличную от предыдущих. Это мнение, конечно же, вздорно и базируется в первую очередь на литературном невежестве. Все формы и эксперименты с формой прошли не девять, а тридцать три раза по девять кругов, и авторы, экспериментирующие с формой, вольно или невольно рассчитывают только на невежество читателя или собственное невежество, ибо каждое поколение как авторов, так и читателей подстраивают литературу под собственный уровень образованности.
Подобные представления о литературе возникают в головах людей, склонных к литературному экстремизму. Отрицая предыдущий опыт русской литературы, они  перечеркивают значимость всего предыдущего пути ради сиюминутной популярности. Но популярность проходит и на её месте образуется пустота, в которой слышно лишь невнятное бормотание эпатажных подростков.

Отрицание никогда не может стать базой для созидания .. Тем более, что устоявшиеся формы, кроме внятности изложения, не позволяют выхолащивать, русский язык, ибо любое недобросовестное отношение к русскому языку видно при реализации этих форм, как под софитами на сцене.
В этом и заключается одно из преимуществ традиции – сохранение языка и внятного образа мышления.
Первой приметой традиции в поэзии является перекличка с другими авторами, жившими намного ранее. Но эта перекличка не является очевидной и не относится к постмодернизму (Небольшое замечание – постмодернизм, как литературное течение, на западе окончательно почил в бозе в 80-х годах прошлого века, но на просторах бывшего Советского Союза буйно цветет до сих пор).
Возьмём, например, стихотворение Евгении Райзер «Язычники» В первых строках явственно видна перекличка с Бродским, Есениным ,, Пастернаком. Форма традиционна. Но, тем не менее, текст не позволяет обвинить автора в апологетике, ибо интонационно и с точки зрения мироощущения он оригинален.

Язычники

http://stihi.ru/2003/12/01-659

Друзей всё меньше, а тебя всё больше..
Невывернутых наспех отношений,
Пристрастных взглядов,
«Шкаф поставим здесь».
Я получу когда-нибудь по шее
За неуменье строить отношенья.
А змеев, гадов, пальцами не счесть.

Пространства меньше, а тебя всё больше..
Но стены не пускают прислониться.
Роняет клён измученные лица,
Похожие на листья ноября.
Непойманные.
Местом преступленья
Избрав весь мир... кто стражник, а кто пленник?..
Язычники, в себя вбиваем клинья,
Не признавая, что вершим обряд.

И называем этот акт любовью.
И так смешны в своём желаньи болью
Косноязычье оправдать. А в небе Овен
Качает неродившихся детей.

Меня всё меньше, а тебя всё больше.
Моей гитары звук как будто тоньше.
И кажется, не поминая Боже,
Я начинаю понимать людей.

Еще один текст хорошо иллюстрирующий преемственность поколений – Натальи Воронцовой-Юрьевой. В этом стихотворении отчётливо слышны мелодии «Серебряного века». И хоть бытует мнение о том, что Серебряный век  давно ушел в небытие, тем не менее, это наша история, а человек без исторического восприятия, как полый сосуд – только звяканье вокруг. Ведь именно литературная традиция помогает сохранить и продолжить историческую правду.

Наверное, ей хотелось...

http://www.stihi.ru/2003/03/31-1086

Наверное, ей хотелось
быть дамой в вечернем платье…
С красивою папиросой
в ореховом мундштуке
томно бродить по дому
в китайском таком халате
с визгливой такой собакой
на лаковом поводке.

А вечером в ресторане
есть устриц и пить коктейли,
а может, и не коктейли,
а что там под устриц пьют.
Ну в общем, плевать на устриц,
да что я на самом деле,
не устриц и не коктейли –
мороженое и брют.

А после в вечернем платье,
манто и вечернем сплине
на длинных таких шикарных
эффектных таких ногах
выйти и долго ехать
в немереном лимузине,
как многие часто ездят
в высших таких кругах,

особенно поздней ночью,
как будто бы ранним утром,
в какие-нибудь не гости,
но можно и из гостей
с каким-нибудь юным бравым
усатым и чернокудрым
возвышенным офицером
каких-нибудь там частей.

И чтобы от взглядов искры
летели бы, как от лезвий,
и строгим вечерним платьем,
как шкурой, скользить в траве!..
А после свалиться на пол.
А после проснуться трезвой.
С огромной такою мордой.
На маленькой голове.

Еще одна из примет русской литературной традиции, это выбор тем, интересующих автора. Основные темы определяются легко – это «любовь», «творчество»,  «природа», «жизнь». То, что называют «вечными темами» Но именно содержание текстов позволяет надеяться на то, что сапиенс не деградирует в своем развитии, ибо до тех пор, пока ему будет интересен процесс познания себя через духовную составляющую, а не исследование животных инстинктов – он(сапиенс) не сможет остановиться в своем развитии.
Хорошим примером выбора традиционной темы, и реализации традиционной формы явояется текст Михаила Гофайзена «Два времени года»
В этом тексте органично переплелись хороший русский язык, перекличка с Пастернаком, и «любовь», «природа» и «жизнь»

Два времени года

http://www.poezia.ru/article.php?sid=29903

Постой немного!
Подожди…
Прислушайся, малыш.
Ты слышишь?
Крадётся снег шелками крыши.
Вот ближе,
дальше,
тише,
тише…
Как много снега позади…
Вот стайкой белых голубят
к ушедшим от самих себя
летят, как эхо, похоронки.
Рассвет.
Архангелы несут
по этажам небес осколки
судеб развенчанных на Суд.
В архивах пыльных
полки,
полки…
Вот тихий шёпот богомолки –
зимы,
что льнёт и льнёт к стеклу.
Вот вечность стынет на полу.
И только.

Постой немного!
Погоди…
Вот тает снег.
Вот ветер мощи
дерев сгибает до земли
да о земле же небу ропщет.
Как много снега позади…
Вот тел небесных корабли
по млечной полынье плывут -
ещё не Там, уже не Тут.
Зима заснула, богомолка.
Сосульки словно слёзы льют
туда, где полки,
полки,
полки…
где опрокинута восьмёрка.
И только.

Не уходи…

Еще одна важная составляющая русской литературной традиции - это  подход к выбранной теме.  В частности - не выпячивание  собственного «Я», а попытка вглядеться в мир вокруг себя, пропустить его через собственную душу. Этот элемент традиции позволяет сохранить в неприкосновенности тот хрупкий мир, рожденный единением природы и слова и звука. Хорошим примером  подобной реализации можно считать стихотворение Олега Горшкова. В этом тексте просматриваются не только узнаваемые реминесценции, но и оригинальный тонкий мир именно этого автора.

В один из неизбежных мартобрей

http://www.stihi.ru/2009/07/03/3520

В один из неизбежных мартобрей
из всех щелей небесного ковчега
вновь засквозит, кромсая свет, борей…
Был человек, не стало человека, –
спохватится пришелец, не застав
кого-то, кто в последнем захолустье
знал бормотанья ветра наизусть и
озябшим горлом пробовал состав
бессвязной этой речи – череду
фонем, лакун, глаголов, отрицаний,
заговорить пытаясь черноту,
гремящую навстречу, но лица не
закроешь, не упрячешь от неё.
И чьё-то место в сквере, под листвою,
что треплет ветер, свежей пустотою
затянется, и нитями тенёт
рачительный вселенский арахнид
вновь примется латать худые сферы,
ведь мертвый воздух даже хоронить
не требуется вовсе. Веры, веры –
почуяв человеческое вдруг
в самом себе, заладит ветер, роя
остывший свет с кромешной мошкарою,
очерчивая свой бессчетный круг –
больничный сквер, часовня и погост,
и присный рай у пристани рыбацкой,
где тихий постоялец, грустный гость,
борею доверяя всё по-братски,
рассказывал себя. В какую тьму
сметен он в одночасье? – нет ответа.
И даже вездесущий ветер этот,
и он не сторож брату своему…


Развивая тему подхода к тексту, хотелось бы еще заметить, что философская составляющая  ,,тоже один из компонентов русской литературной традиции. "Философская" - в общечеловеческом смысле, «философская» - по значению вопросов, которые задаются в тексте, "философская",  исторически. В этом смысле достаточно показателен текст Александра Кабанова, в котором эти неявные вопросы искусно переплетены с духовной традицией и преддверием мудрости.

http://magazines.russ.ru/bereg/2005/9/alkab.html

     Мы все - одни. И нам еще не скоро -
       усталый снег полозьями елозить.
       Колокола Успенского собора
       облизывают губы на морозе.
       Тишайший день, а нам еще не светит
       впрягать собак и мчаться до оврага.
       Вселенские, детдомовские дети,
       Мы - все одни. Мы все - одна ватага.
       О, санки, нежно смазанные жиром
       домашних птиц, украденных в Сочельник!
       Позволь прижаться льготным пассажиром
       к твоей спине, сопливый соплеменник!
       Овраг - мне друг, но истина - в валюте
       свалявшейся , насиженной метели.
       Мы одиноки потому, что в люди
       другие звери выйти не успели.
       Колокола, небесные подранки,
       лакают облака. Еще не скоро -
       на плечи брать зареванные санки
       и приходить к Успенскому собору.


А закончить мне хотелось бы стихотворением  Юнны Мориц, в котором, на мой взгляд, красной нитью  проходит тема наследственности культурных традиций, и попытки выхолащивания оной за счет «смятения умов», и поиска в жизни только выгоды.


Балет - искусство поз,
поэзия - иное...
На улице - мороз,
и мой сурок со мною.
В Европе расцвела
магнолия и пахнет,
в России - снег и мгла,
и колокол распахнут.
Копаясь, как в добре,
в помойном баке с пищей,
лохматый том Рабле
выуживает нищий
и, подмигнув - кому? -
находку из помойки
кладет себе в суму,
где много птицы-тройки.
Багаж его дорос
до знанья тех предметов,
что ставят под вопрос
всю Фабрику Ответов,
а Фабрика поет
и пляшет под фанеру,
и дуракам дает
поцеловать химеру!..

И в заключении хотелось бы сказать о том, что, видимо, что-то неладно в «литературном королевстве», поскольку при тотальной подмене понятий, когда традицию считают только формой, вдумчивый подход к тексту – формализмом, глупость и пошлость – литературными экспериментами, незнание предмета – интуицией, когда литературный успех иллюстрируют виршами Резника, а литературную удачу соотносят с буквальным повторением Бродского, приходит ощущение того, что русская литература имеет на самом деле сейчас  всего два направления – откат на три века назад и попытки изобрести то, что уже изобретено,  и отказ от русской литературной традиции в надежде популярности за рубежом.  Но и те и другие все равно находятся в рамках русской литературной традиции, поскольку  главный элемент традиции это сам русский язык  и только его незнание, или пренебрежение оным дает возможность отхода от русской литературной традиции, ментальности, поэтики. А это, как вы понимаете, уже история о совершенно другой литературе. Литературе  без определения «русская».



ФАУСТОВ

Поэзия перестает быть поэзией, как только становится актуальной. В Золотой век то, что имело большое значение одновременно было большим удовольствием. Сегодня не Золотой век, поэтому все наоборот, произошла ревизия эстетики. Мы очень часто видим искусство без искусства. Появляются музеи для экспонирования "плохого искусства", например, произведениживописи, которые никто не купил в "настоящие" музеи.

Около 6 лет назад на stihi.ru была автор под ником Сан Тайа. Когда недавно я захотел вспомнить, кто мне запомнился
из тех, чьи стихи врезались в память, но авторы не стали известными, Сан Тайа оказалась первой. Оказывается,
сейчас это автор под ником Значимое Отсутствие

http://www.stihi.ru/avtor/santaya).

Вот ее стихотворение "reasons of seasons" (http://www.stihi.ru/2012/01/11/9953).

дыши
наше время прольется за край
так срастаются пальцы и корнями уходят на дно
мы одно
однодневные акварели
смывает дождем
ждет
пластилиновый ад и рисованый рай.

...раз...
лето тает и льется с висков, погружая ладони в тепло
в тело августа - липкое, сочное, сладкое месиво
эти месяцы скалят улыбку и лижут шершаво стекло
и целуются в плечи до черных следов, беззаботно и весело

...два...
осень - рыжая дева, белесая кожа, горячая кровь
так дрожжат ее чуткие бедра, метаясь в опавшей листве
как любовник лишится рассудка, измятый в ее баловстве,
так вскрывает серпом аорту удивленно взлетевшая бровь

...три...
зима льется в горло свинцом и смывает последний сок
под холодную кожу врастают торосами жадные пальцы,
раздирают до крови плечо и целуют в живот, как скитальцы,
и затягивают на шее на прощание красный шнурок

держи
мои руки, танцующие в волосах
мы корнями достанем воды - нам бы пить, ожидая весну
смыть дождем эти сны,
забывая про страх,
и
заснуть...

Значимое Отсутствие относится к той части современных русских поэтов, которые демонстрирует "поэзию без поэзии", но с подлинным эстетическим качеством, которое создает критерии ценностей, выравнивающих "разумное искусство" с иррациональным "магическим мышлением", снимающим границы между реальным восприятием и приятным заблуждением. В таких условиях истина начинает зависеть от умствования, но с другой стороны, безумные странности делают мир устойчивее. Распространенность метафор создает размытость границ искусства и реальной жизни. Но именно это делает интеллект опорой в жизни. Вот как в стихотворении Алены Рычковой

"Камешек" http://www.stihi.ru/2012/07/13/2585.

Который вовсе и не камешек.

Я камешек-голыш на берегу речном,
Ушедший в зыбкий ил наполовину.
Когда-нибудь и я врасту боками в дно
А ныне, как могу, выпячиваю спину.
Я здесь лежу сто лет, вдыхая аромат
На пряном чабреце настоянного сусла.
Прут сорок сороков чрез бурный перекат
И, кажется, река опять меняет русло.
А берег каменист - тот брат тебе, тот сват.
Тот вышоркан в песок о крепкий зад валунный.
Теснят меня, теснят и мнится им, что лунный
Обкатанный голыш на скате звёздной крыши
Такой же, как они, лишь брошенный повыше...

Сегодня много пишут о Нате Сучковой. Она отличается тем, что ее стихи - это не пейзажи психики, утонувшей в лирическом настроении и чувствах, в которых читателю (приложив всю свою волю) надо найти авторскую призрачную тропу исчезающего пейзажа, а совершенно реальный природный натюрморт.
Мы это увидим по стихотворению из книги "Деревенская проза", получившей награду на только что закончившемся Волошинском фестивале.

http://polutona.ru/printer.php3?address=0208130847

Смотреть на оттаявшую реку:
царапиной лыжной черной
прогулочный катер на том берегу,
как слово дурное, подчеркнут.
И сдут, отощали его бока,
лежащий у пирса бакен,
и дышит медленная река
вслед быстрой на ней собаке.
Собака не тает, как снег и дым,
и, кажется, нет важнее,
чем зрением видеть ее боковым,
летящую по лыжне, и
вот облаком светлым над ней дрожит
ее голубая попона,
собака, бегущая по лыжне,
похожая на дракона.
Бежит, спотыкаясь, лыжню строчит,
со всех голубых прорех,
и рыженький куцый ее торчит
перстом, указующим вверх.
Где мрачный хозяин один стоит
и смотрит, как под дождем
реки разматывается бинт
с прилипшей к нему лыжней.

С первого взгляда кажется, что это описание обычного реального
пейзажа. Если бы его описывал Некрасов, то мы читали бы что-то в этом роде: "Однажды в студеную зимнюю пору я на берег вышел, был сильный мороз. Гляжу по лыжне собачка бежит и т.д." Ната Сучкова в эти натюрморты вдыхает странную. и какую-то
"неправильную" жизнь, одушевляет предметы - катер сдут с отощавшими боками, река дышит, а с другой стороны опредмечивает одушевленные: "собака не тает" (!). Но ведь
собака не может таять, если собака может лаять! Автор нарочно делает семантическую "опечатку", но дает совершенно верное эстетическое определение. И вот собака-дракон (читай: бес) бежит в куцым хвостом как указующим перстом, но мы-то знаем, кто тот единственный, которому может принадлежать перст указующиий, но он указывает на хозяина этого беса-дракона, который молча взирает (на дело своих рук?) - на эту реку
с лыжней, похожую на бинт для лечения раны на теле земли. Так обычная пейзажная зарисовка благодаря формированию на основе исходных эстетических смыслов новых субъективных конструкций, наделенных индивидуальными осознаваемыми смыслами и значениями, обретает философский смысл, некое вселенское звучание.

Что такое подлинность в искусстве? Простейшим образом ее можно
определить как контакт с художником посредством его произведения, считая одновременно прочитанную (увиденную) картин не только как эстетический объект, но, главным образом, проекцию индивидуальности автора. Не сам автор, не
его индивидуальность, а только его проекция оказывается определяющим.

Думаю, вполне можно слова, сказанные когда-то английским
художником-экспрессионистом Ф. Беконом вложить в уста Н.
Сучковой: "Я считаю себя ловцом изображений. Для меня изображение важнее красоты живописи. Я - это посредник
выразительности на службе происшествия и случая".
Поэзия на службе происшествия и актуального случая?
Вот такого, например, случая, как описано в стихотворении Андрея
Мартынова "Жуткий хор сошёлся вместе"

http://www.stihi.ru/2012/07/25/2952


Жуткий хор сошёлся вместе --
кто ревёт, а кто мычит,
в белом саване хормейстер
дирижёрской палкой -- чик!

ткнёт в загривок и потушит
для осаленного свет,
и живое рухнет тушей,
станет фаршем для котлет,

и исчезнут, растворившись
в угасающих очах,
хлев, заснеженный по крышу,
и дымивший там очаг,

и солома, что кололась,
и клубившаяся мгла,
и звенящий детский голос --
мама, Зорька родила!

Здесь случай актуальней, чем выразительные средства. Это было
естественно для соцреализма.

Вернемся к Нате Сучковой. Вот еще одно стихотворение

http://magazines.russ.ru/druzhba/2012/3/s2.html

Точно прыщик сковырнул -- пил полмесяца,
Рыбы плавают по дну, Вася -- крестится,
На затоне в камышах -- задубелые --
Серы облаки кроша, льдины белые.
Укрывается в пупырышки гусиные,
Две недели керосинил, ноги синие,
Было дело, не совру -- сильно квасил,
Но, как стеклышко, на льду -- ни пивася.
Крестный ход смотрел в прямом по "России" --
Карасей-то, карасей накрестили!
Рыбы плавают, порхают -- красиво! --
В иорданях во своих, в палестинах.
Выплывают изо дна на поверхность,
Не поймалась ни одна -- ну и хрен с ним!
Пусть живут, и жить другим не мешают,
Я и сам тут рыба, только большая.

Меня сильно задела первая строка стихотворения, я бы сказал, что она меня ранила. Если мои эстетические предпочтения страдают от встречи с артефактом, значит он близок к тому, чтобы быть произведением искусства. Близок быть к тому, чтобы быть актуальным. Здесь проявляется контаминация - слияние "безобразного" содержания и лирической формы, которые оказываются более реалистичными, чем сама реальность.

Ната Сучкова мыслит, как создающий проект художник слова, я так и утверждаю, что каждое стихотворение – более или менее масштабный проект по глубине пространства, только не
геометрического, а эстетического. В ее творчестве нет импровизации, тут задействованы разум, память, мастерство, умение. И еще одно - стремление показать, что все,
о чем она пишет - правда: "мне не кажется -- так и есть" , "Было дело, не совру" - эти авторские напоминания о том, что все, что у нее описано - правда, чуть ли не с большой буквы.

Если раньше авангардисты создавали, скорее уход от реальности,
создавали утопии, "то, что не имеет места", создавали безбрежные моря чувств, попытки бегства в иной мир, то сегодня это уже не интересно. Сегодня это не бегство, а проецирование, накладывание, как бы находишься в реальном мире, даже точно знаешь, в каком месте, но в то же время над миром, над действительностью:

Крестный ход смотрел в прямом по "России" --
Карасей-то, карасей накрестили!
Рыбы плавают, порхают -- красиво! --
В иорданях во своих, в палестинах.

Если в Гугле задать поиск по картинкам слова transavantgarde, то одной из первых ссылок выходит картина Ласло Баги

(Bagi, Laszlo jr.), датированная 2010 годом, на которой мы видим, как
"рыбы плавают, порхают -- красиво! – В иорданях во своих, в палестинах". Это можно было бы назвать конверсией - превращение образа литературного, поэтического в живописный, что происходит легко в координатах одного направления - трансавангарда, даже у разных авторов, не знающих о существовании друг друга.
Совершенно очевидно, что Нате Сучковой стало скучно находиться и в традиционном и в авангардном способе стихосложения, она смело использует концептуальные особенности, такие, как сборка информационных и эстетических слоев. Эту сборку можно понимать буквально: "Небо синее на болтах мужики прикрутили здесь", как говорил гуру трансавангарда - "я проектирую прошлое".

Когда я что-то пишу или говорю, то делаю это прежде всего для себя, чтобы было понятно именно мне. Поэтому у меня не было задачи найти и прилепить Сучковой ярлык трансавангарда. Просто
попытка получить разгадку творческого метода привела к обретению нового знания - литературного трансавангарда.

Спрашивается, поэзия Наты Сучковой имеет больше отношение к поэзии или ее актуальности? Сегодня актуальность поэзии проявляется в разнообразных поэтических фестивалях, телеканалах и пр. На фестивали для придания статуса приглашают именитого поэта, но всегда оказывалось, что именно он представлял самый скучный пункт фестивальной повестки.
Актуальность проявляется гораздо сильнее поэзии, в то время, как
поэзия играет небольшую роль в сравнении с той функцией, которую она несет в обществе. Искусство позволяет наполнить похвалу саркастическим скепсисом. Актуальная поэзия это и совершает.

Закончу еще одним стихотворением "Существенное" упомянутого автора
Значимое Отсутствие

http://www.stihi.ru/2005/09/01-1393

Молчаливое мое существо,
Проснешься и ты однажды,
Только не утром,
А темной ночью,
Чтобы плакать о том,
Что все твое нутро
Выложено так
Между прочим
Между строчек,
Умрешь,
За имидж и жажду
Отдавая свое естество.

(

Это о поэзии.