Память детства. Дядя Саша Фогель

              Почитайте сборник "Память детства. Рассказики".    

     Две улицы на западной окраины моей Самарки сходятся клином… Помню всех моих соседей: белорусы Доля, поляки Бендриковские, украинцы Калина, русские – Артюховы, Малюшкины, немцы – Мецлер и Фогель…
     Много племён и народов принял в разные времена Алтай… По разным причинам сбегались сюда люди. За много веков, до всяко-разных переселенцев, здесь и скифы были… Три кургана вокруг села – что-то, да, значат…
     Предки мои, Ковановы, старообрядцы, перекочевали на Алтай после отмены крепостного права. Да, и большинство украинцев и белорусов подались «в сибирское казачество, да на вольные хлеба», примерно в то же время – конец ХIХ – начало ХХ века.
     Там, где клин объединяет-разъединяет две улицы, почти напротив моего дома, жил-да-был дядя Саша Фогель… С женою - Фридой… Да, по тем временам, уже замужними дочерьми – Ирмой и Анной…
     Были они из «фольксдойчей». Если, кто помнит, до начала Великой Отечественной войны, краткое время, на карте СССР была Немецкая Поволжская республика, с центром в Саратове. Может, как наследие от Петра Первого, который «зело любит из неметчины розумных на Русь тянуть»… Писанная-переписанная история о том умалчивает…
     В лихую годину, когда началась война, задумались в Москве: более миллиона немцев в тылу, на Волге-матушке. Что с ними делать? А, вдруг, против Советской власти пойдут воевать, да в тыл ударят?!
     И, давай грузить в товарные, «телячьи» вагоны…  И, давай, штабелями запихивать… Старых и малых…. Без разбору… По всей Волге-матушке: от Самары до Астрахани, да и из других волостей и уездов… А мужиков, которые винтовку от палки отличают – в ГУЛАГ… Вдруг, вспомнят своё, немецкое происхождение, да в спину стрелять начнут…
     Вот так, вперемежку с калмыками и чеченцами, девятилетний Сашка Фогель с матерью и четырьмя сёстрами отправился в своё первое путешествие…  Со станции Палласовка, нынешней Волгоградской области… Ехать с нажитых краёв, естественно, никто не собирался…  А кто спрашивал? Вечером пришли дядьки в фуражках с синими околышами, велели собрать всё, что можно в руках унести, и… всё…
     …Зима…  То ли конец 1941-го, то ли начало 1942-го… Станция Палласовка… Стылый «телячий» вагон, набитый до половины гнилой соломой… Кругом, тогда ещё знакомая, немецкая речь, и мат охранников с винтовками… Холодно так, что зуб на зуб не попадает…
     Из вагона не выпускают… Мужики, бабы и дети справляют нужду прямо в вагоне… Стыдоба!!! Вонища!!!
     Пахнёт, изредка, дымком от костров… Лай собачий, да разговоры охранников о том, что все ждут прицепных вагонов из Астрахани…
     …Тронулись… Стало ещё холодней… Перед отправкой забросили в щель «ржавой» селёдки, «по штуке на брата», да два ведра воды поставили… А вода-то, на ходу, в ледок хрустящий превращается. Не успел напиться – грызи…
     В узких оконцах стёкол нет… Ветер и снег гуляют в вагоне так же, как и «на воле»… Ту-дук, ту-дук… ту-дук, ту-дук…  Под монотонный стук колёс Сашка, вместе с сёстрами, засыпает… Завёрнутый во всё, «что можно было унести на руках»… Мама, замёрзшими губами, пытается петь на родном языке: «Спи, моя радость, усни… В доме погасли огни…»
     Ту-дук, ту-дук…  Есть хочется… А нечего… Холодно…. Все спят… То ли от холода, то ли от голода…
     Где-то в казахстанской степи поезд остановился первый раз… Из вагонов вынесли 38 трупов… В основном – старики… Так и дальше… На каждой странции: по два-три десятка… Всех, без разбору…
     В Оренбурге, дымящемся каким-то заводом, Сашка попытался разбудить мать… Она была холодна, как лёд… Ну, и выбросили «немчурят» на станции… Сашка – молодец: сестёр не бросил… Какие-то люди подняли полузамёрзших детей с трупа матери… Выли они, как волчата, над мамкой-то, мёртвой… Накормили, обогрели… Мамку похоронили… А деток, как положено, в органы НКВД сопроводили…
     Сколько они были в Оренбурге – одному Богу известно… Только до Алтая Сашка добрался с одной сестрой… Тогда ей было восемь… Где остальные?! Может, добрые люди, не боясь репрессий, забрали…  А, может, и умерли они в дороге…
     Не помнит он… Детская память, со страху, страшное стёрла…
     ………………………………………………………………………………………………
     Сидим с дядей Сашей на скамеечке… Дед старенький, и я, десятиклассник…
     И всё это, он мне рассказывает… На память… Чтобы зла не держали, и людьми оставались…
(6 марта 2012 г. 0.40.)