Вожди и орехи. Когда в далёком Занзибаре...

Когда в далёком Занзибаре
Не спеет пальмовый орех,
Их вождь - здоровый чёрный парень,
Зовёт к себе шаманов всех.

Под бой заштопанных тамтамов
Начальник, сделав грозный вид,
В упор глядя на шарлатанов,
По-занзибарски говорит:

«Почто враждебная природа,
Тудыт, разэтак, растудыт,
Не возлюбив маво народа,
Состроить пакость норовит!?

Тут, колдуны, уж не до смеха –
Шумит во племени братва
Без энтого, в качель, ореха,
Ведь то ж – первейшая жратва!

Опять же – малые ребяты
Рыдают, просют молока.
Короче, думайте, Сократы,
А то – урою. Всё, пока!»

И удаляется с охраной,
Покончив срочные труды,
Под африканской икебаной
Откушать огненной воды.



А в это время ворожилы,
Как стадо диких поросят,
Рвут с корнем волос, тянут жилы,
Истошным криком голосят

Один вопит: «Доколе, братцы?
Как что не так – на нас ушат!
Они ж возьмут – с них может статься –
И в самом деле порешат».

Другой, надеясь на спасенье,
Твердит, прищурив целый глаз:
«Оно ж – природное явленье,
Оно ж, поди, не в первый раз!»

Уже собравшись, из телеги,
Старик с проколотой губой
Кричит: «А ну, айда, коллеги,
К вождям соседним всей гурьбой».

Недолго думая, шаманы,
Считая: «Вождь – он вечно прав!»
Бегут, попутно, грубияны,
В святой колодец наплевав.



И вот - несут вождя обратно.
Он принял больше полведра.
Ему б сейчас поспать приятно,
Поскольку – самая жара.

Но перед этим, по старинке,
Для освежения души,
Вождь собирается полкрынки
Святой водицы осушить.

Советник главный тут несётся
Сказать про подлость колдунов.
И в миг смотрителя колодца
Сажают на кол без штанов.

И молвит вождь, к расправе щедрый,
Когда прошёл безмолвный шок:
«Козлов я тех, поверьте, негры,
Сотру в стиральный порошок!

Точите, войны, томагавки.
Идём к соседям мы войной».
Вдруг, посреди всеобщей давки,
Какой-то голос рубит: «Стой!»

«Да, кто там?» - смотрит вождь сурово.
Выходит чёрный молодец:
«Дозволь, Владыка, молвить слово
И не вели казнить, Отец».

«Ну, что ж, послушаем. Коль скоро
Ты про орех нам дашь ответ,
Я страусиных перьев ворох
Тебе пожалую. А нет –

В стальные тяжкие оковы
Тебя немедля закуют.
И, как мы есть в поход готовы,
Регламент строгий – пять минут».

«Вы зря шумите все так дружно
Ещё не срок, а вы – в качель!
Дозреть ореху чтобы, нужно
Ещё не меньше двух недель».

«Чего несёшь ты, змей коварный?
Как раз пора – теперь же пост.
А ну, как твой рудиментарный
Тебе пооткручу я хвост!»

Но не смутился воин юный:
«Ошибка вышла, Государь.
Меня учил мой дед, как лунный
Вести подробно календарь.

О прошлом годе, вспомни разом,
Как сына младшего женил,
Священный пост своим указом
Ты взял – и нафиг отменил!

С тех пор по нынешнее время,
Уж, почитай, что целый год,
Живёт большое наше племя
На две недели наперёд».

Тут, с содроганьем и тоскою,
Кляня судьбу на все лады,
Вождь вспоминает пир горою
И море огненной воды.

И как с песнЯми буги-вуги
По пьяной лавке выводил,
И как с жестокой похмелюги
Потом неделю отходил.

«Ну, точно! Страусиный потрох, -
Кивает он, умерив пыл –
Я в государственных заботах
Совсем об этом позабыл.

Эй, писарь! Перед всем народом
Пиши в указе – дескать, мол,
Назначить парня счетоводом,
А предыдущего – на кол!

И ворох перьев страусиных,
Как обещал, вручить ему,
Да самых лучших, самых длинных,
Одно чтоб было к одному!

Отдать двух европейцев пленных
Ему в рабы для крутизны.
И поросячьих, очень ценных,
Хвостов отсыпать из казны.

Звать, оказав почёт особый,
На ужин с пивом и треской
И выдать орден высшей пробы:
«Ракушки Розовой Морской»,

Да лучших попугаев в паре.
И тут скажу я, не тая –
С таким калымом в Занзибаре
Любая женщина – твоя!»



Сморкнувшись в бок и сплюнув дважды,
Велит, окинув взглядом рать:
«Чтоб через две недели каждый
Орех готов был собирать!

А чтобы эти две недели
Вы тут не маялись фигнёй
Теперь, без лишней канители,
Идём к соседям мы войной».

Ура - вождю! И ногу – в стремя!
Схватив оружие и кладь,
Идёт воинственное племя
Шаманов подлых убивать.

Тут не в орехе дело даже –
Он всё ж поспеет, тот орех.
Любой Вам занзибарец скажет –
Плевать  в колодец – это грех!

1998