слово о погибели Русской земли
О, светло-светлая и красно украшенная земля Русская!
Ныне настало страдание христианам.
Слово о погибели Русской земли (письменный памятник XIII века)
Никому не дорогой на свете,
трепет жизни взявши под уздцы,
я всё чаще думаю о смерти,
как о счастье думают юнцы.
Женщина моя другого любит,
нет уже ни одного дружка.
Жизнь прошла, как где-то в сельском клубе
дармовой спектакль драмкружка.
Предсказал какой-то иностранец,
что в канун Суда, в конце времён
будет Римским Папой негритянец,
а потом грядёт Армагеддон.
Но покуда под моей толстовкой
медный крестик не протёр шнурок,
и пока намоленный на полке
глаз с меня не сводит образок,
одному ему я поверяю
всё, что в горле застряёт комком,
и порою пыль с него стираю
потихоньку мягким рукавом.
Но порою, чаще зимней ночью,
если грусть особо допечёт,
кажется, что вижу смерть воочью
или знаю всё наперечёт:
все эти рябые и косые,
Думский кворум да Кремлёвский сброд,
разворуют до конца Россию,
сгубят войско и потопят флот,
а потом (на горе нашим дедам),
наняв записных летописак,
выжгут даже память о Победах,
спилят подмосковные леса;
перекроют сеть электролиний,
прикарманят золото и медь,
переделят газ и алюминий,
как пиявки высосут всю нефть;
переучат (как когда-то было)
по Талмуду всех учителей,
превратят в озлобленное быдло
наших инженеров и врачей;
всё затянут «виртуальной» тиной,
чтоб не видеть вкруг уже ни зги,
серой интернетской паутиной
нашим детям спутают мозги.
Так и будешь жить, в тоске и в лаптях,
синяя, бессмысленная Русь.
Что-то там украли – ну и ладно,
где-то там убили – ну и пусть.
Всё равно, хоть сколько термидоров
ни пройдёт, всё будешь думать, что
Бейлис – это что-то из ликёров,
Троцкий – кто-то в кожаном пальто.
Всё равно стихи мои, Марина*,
в обозримом времени куске
русские - не вспомнит Украина,
украи'нских - не поймут в Москве.
Всё равно ведь поздно или рано
за кровавый ельцинский разбой
всех собак повесят на Буданова,
хоть и он, конечно, не герой.
Есть у нас одна Святая Дата -
Господи, спаси и помоги.
Благородство русского солдата
помнят даже клятые враги.
Помнят, твари, русские былины:
Халхин-Гол, и Шипку, и Вьетнам,
девочку, спасённую в Берлине,
Брестский форт, не сдавшийся врагам...
Всё равно ведь рано или поздно
выкормыш масонского гнезда,
так засрёт мозги какой-то Познер,
что и не отмыться никогда.
Всё равно какой-нибудь Радзинский
всё тебе расскажет, грамотей:
и какой романтик был Дзержинский,
и в царя стрелял не иудей;
дескать, ритуальные бесчинства
выдумал от скуки доктор Даль,
а Столыпин и Андрей Ющинский –
это так, случайная печаль.
Ритуальность вечна в этом мире
и давно на всё рассчитан прайс.
Всё равно пролезет в Кремль без мыла
сызнова какой-нибудь Чубайс.
На Тверской девчушка-проститутка,
дети беспризорные в метро.
Что же мне так больно и так трудно?
Ведь не жаль в итоге никого.
Пепелище вместо Царства вижу,
одиноких, спившихся людей.
Слышу, как талдычит телевизор
нам псалмы бравурных новостей.
Иногда газеты покупая –
всё же СМИ –
пытаюсь вникнуть в них.
Но все эти СМИ – система Брайля,
сиречь просто чтиво для слепых.
И тогда в отчаянье не Бога
я зову на помощь – волшебство,
и горюю
горько и глубоко
о судьбе народа своего.
И на безответные вопросы,
на глаза, как жмурить их ни тщусь,
поневоле набегают слёзы,
как монголы в древности на Русь.
И хрипит мой голос на кассете,
как в кошерных бойнях мрут тельцы.
И тогда я думаю о смерти,
как о счастье - глупые юнцы
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _
* примечание:
Марина Ивановна Цветаева (1892 - 1941) — мой любимый поэт
Свидетельство о публикации №111060802938
Виктор Проноза 18.11.2021 06:27 Заявить о нарушении