Поэма о Христе

Репродукция  Мантеньи  или
Гольбейна – где  тело, как  пейзаж.
Мы  привыкли  к  искажённой были,
К  мёртвой  яви  и  пейзаж  сей – наш.

Как  Христа  мы  снова  распинаем,
И  не  Казандзакиса  роман
Истовые  суетой – читаем.
Мёртв  Христос – и  это  наш  изъян.

Жив  Христос – и  небеса  над  нами
Суммою  сияний – жив  Христос –
Утверждают.
Ласковы  с  грехами,
Не  стяжаем  мы  духовных  роз.

Воды  Иорданские  блистают
Жаркою  и  золотой  парчой,
И  крещеньем света  обнимают
Сына  Человеческого – стой!


Сына  Человеческого  данный
К  обоженью  путь  не  повторим!
В  нашей  современности  обманной –
Был  бы  так  нелеп. Иди  же  им!

Голубь  в  небе  нежно  золотится.
Божий  сын  на  проповедь  идёт.
Чёрные  кругом, тупые  лица,
Бледных  дел  пустой  круговорот.

Как  ему, рождённому  в  пещере
Царскую  стяжать, густую  власть?
Ехали  волхвы, в  событье  веря.
Ада  зря  алкала жертвы  пасть.

Ехали  по  синему – и  круглый –
Снегу  на  верблюдах  и  ослах.
Пастухи  шли – ночь  цвела  абсурдной,
Непонятной  радостью  в  сердцах.


…в  офисе  закручена  афера,
Руки  потирает  толстый  босс.
Есть  же, есть  и  преступлений  мера.
В  сердце  ли  у  всех  рождён Христос?

Майстер  Экхарт  утверждал: Родиться
В  Вифлееме  мог  и  тыщу  раз –
Коли  в  сердце  вашем  не  случится
То  рожденье – ни  о  чём  рассказ.

Вот  в  Египет  бегство  ключевое,
Ибо  ангел  возвещал  его.
Что  же  дальше? Сердце  беспокоя
Думаешь? Событий  вещество

Тщишься  ощутить – иль  на  Востоке
Мудрость  света  постигал  Христос?
Но  о  том  евангельские  строки
Умолчат. Однако, есть  вопрос.

Вот  огонь  чудесного  улова –
Ребе  приобрёл  учеников.
Искушения  в  пустыне  слово
Света  отменило.
Много  слов
Знаем  мы, считая, что  в  союзе
Оные  с  извечным  Словом  Слов.
Честолюбье  кто  теперь  обузе
Уподобит? Мало  кто  готов.

…войны  пёрли  яро  на  реальность,
Войны, где  за  веру  лили  кровь.
Стрелы, копья, будто  жизнь – банальность,
И  искажена  окрест  любовь.

В  Иерусалим  Христос  входящий,
Вот  от  алчных  очищает  храм.
Вечери  звучанье – настоящей,
Не  узнать  такую  людям, нам.

Кем  Аримафейский  был  Иосиф,
Кровь  Христа  собравший  в  чашу  чаш?
Бытия  долг  действием  исполнив
В  горький, запредельно  сложный  час.
Ты  велик, Христос – я  знаю, знаю,
Я – писатель – черезмерно  мал.
И – не  за  тебя, увы, страдаю,
Суммою  дурных  ужален  жал.

Ты  велик – к  тебе  я  припадаю,
Животворно  слово! Оживи
Душу, коль  её  не  постигаю –
Коль  она  в  грехах, почти  в  крови?

Сад, огнями  полный, и  пылают
Факелы  в  руках  солдат, и  вот
Взят  Христос, и  страсти  прободают
Люд – его  полно, чего-то  ждёт.

Суд  Пилата – суд  не  суд  по  сути.
А  легионеров  бы  послал
Под  зилотов  их  одев…Но  путь  сей
Невозможен, пусть  Пилат  алкал
Нищего  освободить  такого.
Но  Закон  высот  не  изменить.

Ежели  Христос  пришёл  от  слова,
То  по  слову  и  событьям  быть.

Бичевали, ярые, глумились,
И  венец  терновый соплели.
И  в  багровом  облаке  резвились
Гнева – плотяных  забот  кули.

Шёл  Христос, он  шёл, крестом  сгибаем,
В  капсулы  в  песке  творилась  кровь.
Кровь  святая…
Хохот, острых  баек
Рвань, и  любопытство – где  ж  любовь?

Шаровой  её  объём  над  нами.
Нищим  кто  сегодня  подаёт?
Кто  греха  боится? Что  ж – не  пламя:
Грех  приятен, он  едва  ль  сожжёт.

Шаровой  объём  любви  над  нами.
Лабиринтом  мук  идёт  Христос.
Что  вражду  мы  подняли  на  знамя
Неуменья  нашего  вопрос –
Неуменья  подлинное  видеть,
Сущность  отделить  от  мишуры.
Поклоняйся! Вот  тебе  рок-идол!
Радуйся – жизнь  это  род  игры.

Церкви  христианские  не  могут
Трещины  любовью  исцелить.
Нам  своё  важнее, утром – йогурт,
И  вообще  мы  любим  сладко  жить.

Мы  святее! Ко  Христу  мы  ближе!
Межцерковный  диалог  нейдёт.
Ничего  не  видим  выше  крыши.
Не  сужу  я – размышляю.
Вот.

Вот  Христос  идёт, крестом  сгибаем.
Вот  распят. Воскрес. Лучится  свет.
Мы  растём – и  мерно  созидаем
Жизни  сад.
И  вариантов  нет.