Не подсматривай

Каникулы. Еду в деревню
Мне стукнуло только шестнадцать.
Быть может, найду здесь царевну,
И  с ней научусь целоваться.

Ко мне приставали девчонки,
А я был невинен безбожно,
Подглядывал им  под юбчонки,
Но делал то так осторожно.

Я – скромный, я не был нахалом,
И даже не пробовал водки…
Родни приезжает – навалом,
И сестры, и братья, две тётки.

Как  жены моих дядек родных,
Любили меня обе тётки.
А взглядов, по маме – свободных,
Они поведеньем – не кротки,

Одну звали тётя Тамара,
И тётею Леной другую,
Такая веселая пара,
Ну, в общем их не обрисую.
 
Они целовали при встрече,
Тревожащее ощущенье,
Хрустели в объятиях плечи –
Меня тем вгоняли в смущенье.

Без дядек приехали обе,
У тех, мол, работа такая…
Мы были семейством всем в скопе,
Традиция коль вековая.

А мне, так, ну, встреча с роднёю,
Да речка, там плавать – наука,
Ну, нет связи в корне с землёю,
И так  целый месяц, вот скука.

А с тётками часто на речке
Купались и прыгали с лодки,
При виде их билось сердечко,
Такие шикарные тётки.

Любили они также баню –
Попариться с веником вдоволь,
Топили аж с утренней ранью,
Потом проверяли – готово ль.

Однажды, я помню, в субботу
Сварганили баньку по вкусу,
Проделав всю эту работу,
Собрались предаться искусу.

Набрался я храбрости, лихо
Пробрался в предбанник – для цели,
И к двери приник  очень тихо,
Мне всё было видно сквозь щели.

И перехватил мне дыханье
Вид тётушек так обнаженных,
И в писке возникло страданье –
Вот доля всех, ласки лишенных.

О, голые тётки – в движенье!
А я-то, хороший племянник,
Смотрю, замер, весь в отрешенье,
Они же шагнули в предбанник.
 
Вот так был я пойман с поличным,
Невинный страдалец со стажем.
«Подсматривал, мальчик? Отлично!
Теперь мы тебе все покажем».

Стащили трико, майку, плавки,
Втолкнули в парилку со смехом,
Потом – на широкую лавку,
Спортивные тётки, с успехом.

И первою – тётя Тамара,
На грудь водрузилась  кормою,
И бёдрами сжала. От жара
Почти задохнулся. Не вою.

К лицу  она  обе титёчки
Приблизила легким качаньем,
Сосками водила по щёчкам,
Меня доводя до отчаянья.

Меж титек – на горы похожи,
Лицо моё спрятала нежно,
Всё было приятным и гожим.
Моё восхищенье – безбрежно.

Потом поднялась на коленях,
К лицу приближается пиской,
«Смотри, хулиган, откровенья.
Когда их увидишь так близко?»

Расширены полные ноги,
И холмик меж ними со щелью.
К нему и ведут нас дороги,
Все видеть хотят эту келью.

А тетка все ближе и ближе,
Касается  холм подбородка,
Раздвинула губки, их нижет
На нос мой, и трет, сумасбродка.

Я, честное слово, невольно,
Лизнул языком это чудо.
Но тетка сказала: «Довольно.
А то вдруг получится худо».

Тут очередь тётушки Лены
Показывать прелести тоже,
У ней они так же отменны.
Их видеть, что может дороже?

Закинула толстую ляжку,
К лицу – попой,  всю – в лучшем виде,
Меня обалдела, бедняжку,
Мои нервы как на корриде.

А попа – шикарные горки,
Коричневый кратер аннала,
И ракушки сочные  створки,
И розовость, влажность канала –

Гляжу. А она в это время
Касается грудями «шишки»,
Взвалив на неё страсти бремя,
Нагрузка о-ёй для парнишки.

А тетке и этого мало,
Она проглотила ртом пестик.
Пронзило мои нервы жало,
Лежать было тяжко на месте.

Забрался ей пальцами в киску,
И тетушка дернула задом,
Я влажную гладил  ириску,
И всю пожирал её взглядом.

Не выдержав, тетушка Лена
С меня слезла. Тоже довольна.
Спросили: «Ну, что, наша смена,
Была ль с пользой – встреча прикольна?»

Но взяли с меня плату все же –
Мол, спинку  там, каждой, мол, тётке.
Легли на полок. Обе. Боже!
Две попищи, я посередке.

Конечно же,  мыл только попы,
Сновали меж ягодиц  руки,
И к кискам нашли они тропы,
Я вызвал у  тётушек муки.

Они повернулись на спины,
Раздвинули ноги покруче,
Ладонями тер их вагины,
Пошла дрожь по плоти могучей.

Меж ножек прекрасны короны,
Сжигало их пальцев движенье.
Оно порождало в них стоны,
Оргазма лилось изверженье

Но тёткам, видать, было мало,
Они завелись без сомненья,
Для них это было начало,
Хотели они продолженья.

«Твой пест и в размере, и прочен,
Так будь мужиком, милый мальчик,
Сегодня мы добрые очень,
Зайди в гости каждой в канальчик».

Меня обняла тётка Тома,
Прижала к груди, к жаркой плоти,
Крутила родную истома,
Прелестен был мягкий животик.

Меня истерзали желанья –
Сжигало шикарное  тело,
В горячий венец мирозданья
Упал,  и опять обалдело.

Мгновенье, и тысяча молний
Пронзили мне тело и мозги,
Качали неведомы волны,
Секли меня сладкие розги.

Потом, отдохнув, с тётей Леной
Мы все повторили движенья,
Прощался сто раз со вселенной,
Я  досыта  пил наслажденья.

Всё сразу: я видел нагими
Двух женщин, любая – мадонна,
Две женщины были моими –
Входил  в их  прекрасные лона.

Ах, тетушки, милые глазу,
Себя мне дарили шикарно,
Мужчину из юноши – сразу.
Мне виделась жизнь лучезарно.
              *  *  *