Лепет о словах

  Лекция, лекция – стоя посреди двора в позе усталого рабочего,  опираясь на метлу, орала дворничиха  Варя –  все на лекцию! Собрались. Расставили скамейки. Расселись.
  А о чём лекция? О словолюбии! О! О! О любви, что ль? Пущай поведают.
  А деньги за лекцию будут платить? Услышав, что гонорар предусмотрен, Остап Ибрагимович красивым жестом поправил красную скатерть и зачем-то постучал карандашом по гранёному графину. 
  Немного помолчав,  подумав, он всё же решился и открыл вентиль фонтана красноречия. 
  Верно пишут, в любезных душе моей,  изданиях: «Слово – это организм».
Запомним и начнём!
  То есть слово, как и организм – есть живая субстанция. И отношение к нему – как к живому организму. Мы его рожаем (новые слова: робот, компьютер, пароход, телевизор), воспитываем, растим, наполняя новым смыслом, лечим-калечим (добавляем или отнимаем буквы, например Ё, Ъ, i), бережем  в специальных домах-книгах –  словарях.
   Случается – украшаем слово приставками, суффиксами.  Влюбляемся в слово, употребляя любимые слова и словосочетания: ангел мой, как её пьют партейные. Переосмысливаем слово: Винчестер - фамилия, оружие, диск памяти компьютера; трубка - курительная и телефонная.
  Иногда слова устаревают (армяк, шушун) и… умирают (братина –  чаша, рамена –  плечи, тазать –  бранить, лепо – хорошо, пригоже). Остап по профессорски откашлялся,  незаметно смахнул слезу  мизинцем с длинным, но неухоженным ногтем и продолжал.
    Бывают слова паразиты (ну значит, так сказать, как бы, типа, блин), бывают  жаргонные (баранка – руль, хибара - дом).   И бывают слова профессионализмы,  слова  аббревиатуры (АЭС, МХАТ,  ЖЭК). Ещё бывают слова  т.н.  – сокращения,  а также – слова-хамы  (мат). Совсем не слова – смайлики   (не очень люблю, но удобно кратко выражать простейшие эмоции) и т.д.
    Бывают слова иммигранты: революция… Тут Остап вздрогнул, как будто сказал что-то неприличное, но, спохватившись, продолжал:  портмоне, ридекюль, шасси, шоссе, франчайзер…
    Бывают вечные слова – мама. Бывают слова однодневки (летун –  лётчик). Слова имеют свою историю, порой очень древнюю. Живут они долго,  дольше людей.
    Бывают простые слова (папа) и сложные (рентгенотелевидение). Бывают детские слова: ползук – жук,  всехние игрушки,  я у зеркала красавлюсь (К.Чуковский).
    У каждого слова есть своя корона. Это – ударение, без ударения ну никак им нельзя. Но это – особая тема.
    Бывают драгоценные слова –  это имена любимых: Ира, Галя, Валя, Инна, Настя, Лена, Алла, Эльвира Леонардовна … 
    Произнеся волшебное  «Эльвира Леонардовна»,  Остап  Ибрагимович запнулся,  его рот растянулся в загадочной улыбке (Л. да Винчи - отдыхает) и, украдкой взглянув, на пышнотелую блондинку в ярком крепдешиновом платье,  он продолжал уже медленнее, наполняя свою речь теми «бархатными» обертонами, которыми богат одесский двор мартовской ночью.
    И ещё, – задумчиво произнёс Остап, – одно и то же слово может менять смысл, семантику (приспосабливаться) в зависимости от контекста, знаков пунктуации – (мне кажется,  это допустимо назвать мимикрией).
    Но можно придать в контексте слову «слово» и  другой смысловой оттенок:  «речь, язык». Как у классика: «жечь глаголом», т.е. жечь словом.
    Конечно, очень важен вопрос о терминах, о точном соответствии слова конкретному понятию (глоссарии, определения, терминология).
    Русский язык, как известно, приспособлен и для выражения чувств самых совершенных оттенков и для рафинированного изложения «анженерной науки». (Вот ещё, как оказалось, и издеваться над словом можно).
    Слово можно лепить,  добавляя, убирая приставки, суффиксы, окончания, ехидно усаживая его в кресло кавычек или наоборот, оставляя слово голым, как  скульптор Галатею. И,  о Чудо!  Слово поддаётся, наполняется свежей формой. Я влюбляюсь в тебя…,  Слово! 
    Здесь Остап остановился.  Глаза Эльвиры Леонардовны светились тем загадочным фосфоресцирующим светом,  каким светятся только черноморские медузы ночью,  когда  их, голыми телами беззлобно задевают, купающиеся в июле,  влюблённые.
    Но, поскольку, Вы – Моё Живое Слово, есть моё семя, моё произведение,  а именно: производная от меня,  как от представителя человечьего племени,  субстанция или, как говорят,  моя вторая сигнальная система,
    поскольку я Вас нежно и бережно придумал, не нарушая законов Языка, и Вы мне с наслаждением поддались, радуясь своему рождению, появившись во бремени моего  сознания,
    то, прошу Вас, Слово, помогайте мне верой и правдой: защищайте, кричите, когда больно или страшно мне, просите у любимой прощения за обиды, выступайте в поддержку компании против злоупотребления чем-нибудь, помогайте спрашивать, как пройти  на Привоз или в библиотеку…
    Слово бывает последним и это грустно…  Но без  этого Слова тоже нельзя…
    А когда я пишу стихи, умоляю, Слово, будь податливым…
    В этот момент Остап опять подумал об Эльвире Леонардовне, и продолжал уже с закрытыми, от  нахлынувшего чувства, глазами…
     Ведь я всегда тебя ищу, моё верное, моё очень единственное и всегда необходимое мне, Моё Драгоценное Слово…
    Остап очумело посмотрел по сторонам…  двор был пуст –  все разошлись, и только на дальней скамейке, бережно обняв метлу, одиноко спала усталая дворничиха Варя. Смеркалось. Пахло морем и жареной корюшкой. Невидимые цикады боязливо наполняли неостывший воздух надеждой.
    В окне Эльвиры Леонардовны, одиноким сторожевым маяком призывно горел оранжевый абажюр.
    К чему слова...? – подумал Остап.
    Ах, как же до обидного коротка летняя ночь…
    Рассвет – не спеши, не разрушай хрупкое безмолвие начала…


Станислав Шаблов
04 февраля 2011г.
______________________________
Илл.: www.fotki.yandex.ru