XXXlV. Lunar ambasador

Это время приятно... Точно смутного рая дар. В это время я так хочу спать...
Я соорудил додекаэ'др и окта'эдр, чтоб они помогли мне во сне увидать
Тень рулона афиш и асфальт — в это время я по безлунному городу пьяным бродил,
Свой тогда так бессмысленный возраст о кремень
Поджигая навстречу холодному воздуху... Кто я в нём был?

От звезды над Австралией снова прямая световых лет тоски через горло и рот
Точно нож мясорубки, сознанье взрывает, прерывая вечерний снотворный исход.
Но я знаю свой сон наперёд.

...— Давно бежала эра та, когда мистический покой не означал ещё тревожного взросленья,
Когда дотронуться могли мы, как до зеркала, рукой до всех источников земного вдохновенья.
Но проходили день за днём и уводили в хоровод за годом год, и увели от нас навечно
Всех, кто могли нас полюбить, всё, что любило нас, и вот — мы одиноки, а природа скоротечна.

…— Пускай, изгнав последний сон из глубины уставших глаз, наш взор фиксирует разорванность заката,
Пусть в нём накатывают волны сумасшествия на нас испепеляющим огнём магнификата!
В восторге вышедших из плена, этот вечер я ловлю остановившимся, форсированным взором.
Не может быть, чтоб всё мистическое, всё, что я люблю, в чужих глазах казалось сумасшедшим вздором.



*


… В день первого полёта на Луну я был притихшим, затаённым и мечтательным.
Ни с кем­-ни с кем не разговаривал, и лишь её одну считал любимой, недоступной, привлекательной.
Жизнь иногда бывает легка — жизнь никогда не бывает тяжела; жизнь иногда бывает сложна — жизнь никогда
не бывает не нужна. Жизнь — это просто явный сон. Жизнь иллюзорна со всех сторон.

В тихих комнатах дня я представил Элин Оверскот. Её образ в последние дни неразлучен со мною.
Значит он только то, что её больше нет — но и это пройдёт.
Тот, кто выбрал мечты, тот, кто любит наш мир — засыпает в обнимку с Луною.

В бледных пепельных сумерках мая, поднявшись по лестнице дома родной,
Достаю из кармана ключи. Отпираю заветную дверь… Я пришёл после долгого плена домой.
И взошёл тонкий месяц в закатное небо и тихо играл близ окон.
И прилёг я в причудной кровати в мистическом свете его, и увидел космический сон:

Были там и Клодель, и Жамм. И даже сам Аполлинер — Аполлинер тоже был там.
И Рембо оседлал бревно там у самого края бескрайних песчаных дюн
Пока Родедорм Лунадурн сочинял в подражанье Бодлеру поэму «Les fleurs de la Lune».

Там в китайских садах отрешённо бродил Малларме,
Там Верлен возбуждённо туда и сюда ходил по тюрьме.
А потом положил легендарную «Мудрость» на стол и ушёл домой,
И виденье в ночи' исчезло, и утро пришло за мной.


2007