Осень Рима из Одена

Волнорезы трясёт прибой. Под серой,
пеленою дождя накрывшей поле,
одиноко ржавеет забытый поезд,
беглецы заполняют собой пещеры.

Фотовспышки слепят подиум и зал, а
агенты ФИСК ведут охоту
на скрывающихся банкротов
на платформах пригородных вокзалов.

Проститутки при храмах, не покладая губ
совершают таинственные обряды,
а элите пера, что надо, а что не надо
писать, за кофе советует «мнимый друг».

В длинной речи церебралитик Катон
рассуждает о подвигах и о достойной смене
древних героев, но накачанные «тюлени»,
бастуют, не довольные жалованием и пайком.

Цезарь, в двуспальной кровати со спины на бок,
переворачивается, подавив зевоту,
точно клерк, нацепивший «Я ненавижу свою работу»
на лацкан фирменной формы значок

Ничего не зная о пище или любви,
красноногие птицы, в зверинце, сидят на пятнистых
яйцах и в зрачок каждой впрыснут
далёкий город, как РВИ.   

А где-то там, далеко – далеко, стада тучных
оленей  несутся над
миллионами миль золотого мха
очень быстро и совершенно беззвучно.