Эгоцентризм

                Я - центр мира - эту аксиому
                любой из нас с младенчества лелеет,
                и эта мысль, набившая оскому,
                с теченьем лет нисколько не стареет…


Взрывались звёзды. Сквозь вселенский холод
осколки их, дробясь и разлетаясь,
неслись сюда, и мир, что был расколот,
здесь снова слился, к жизни возрождаясь.

И Семя Жизни в почве благодатной,
неудержимо в массе разрастаясь,
свершило в мертвом мире подвиг ратный -
Взорвалось жизнью, для Меня стараясь.

Века летели, звери вымирали,
чтоб новым видам место уступать
"в трамвае Бытия", и вскоре стали
Мои черты в той Жизни проступать.

Вот шерсть сошла, вот две ноги остались -
Природа с Эволюцией, трудясь,
хвост отсекли, и постепенно стало
сознание расти, приобретая власть.

Но это был набросок, шарж условный,
и чтоб Меня точнее воплотить,
История бесчисленные войны
затеяла, и чтобы замесить

наборы хромосом и нужных генов
для тела Моего, она в один клубок
сплела татар и русских, немцев, греков,
и вот - почти готовый "колобок".

Но не совсем. Однажды сквозь преграды
прорвавшись, чтобы жизнь Мою начать,
столкнулись двое, и ценней награды
не приходилось миру получать...

Портрет хорош, но только однотонный,
и чтоб его раскрасить, с древних пор
мужик какой-то, мыслью окрылённый
придумал первый каменный топор.

И мысль его, пытливая, живая,
во мне сейчас трепещет и бурлит,
и, мирозданья тайны открывая,
без устали творит, творит, творит...

Второй мазок, сама того не зная,
ладонью прикоснувшися к стене,
оставила девчонка молодая,
и с древних пор горит теперь во мне

рисунок той пещеры полутёмной,
и заставляет видеть красоту,
и замирать подчас в тревоге томной,
в холсте манящую увидев пустоту...

Их было много, живописцев безымянных,
Меня писавших множество веков -
и музыки владыки сфер хрустальных,
и повелители горячих, нежных слов.

Портрет хорош, но до чего ж он плоский -
в двух измёреньях душу спрессовав,
извне увидеть можно только доску,
частично и меня на ней узнав.

И вот, за труд неимоверно сложный,
взяв инструмент с рабочего стола,
Судьба взялась, и очень осторожно
снимая стружку, резать начала...

Тупая боль: совсем чужой мальчишка
песочный замок лихо растоптав,
Меня ударил - и обиды вспышка
взорвала душу, искры разбросав.

И искры те - нетленные, живые,
летя сквозь годы, иногда во Мне
вдруг вспыхнут пламенем, и видно не остынет
обида та, пока Я на Земле.

Вторая стружка. Сердце защемило:
в кругу семьи под яблоней сидим,
и мама что-то тихо говорила,
обнявши папу, и цветочный дым

клубясь в пространстве, Мне впитался в сердце,
и стало выпуклым то место, где оно
под слоем краски было как за дверцей,
и стало жить во Мне семейное тепло.

Друг предал - борозда в душе осталась
саднящая - она не зарастёт,
и не замажет рану   лести сало,
и боль предательства вовеки не пройдёт.

Вот отпечаток первого свиданья
с девчонкой юной - нежной и простой,
а та морщинка - трепет ожиданья
прикосновения чуть вздрогнувшей рукой.

Размолвка с сыном - топором с размаху
Судьба своей недрогнувшей рукой
ударила - и на пол как на плаху
упали безмятежность и покой.

Пришла невестка в дом - и тут же, не зевая,
Великий Скульптор, отложив топор,
ее теплом Мне душу размягчая, 
с творением своим продолжил спор.

Тепло и боль, и холод отчужденья,
и жар любовный, и утрат печаль
кромсали плоть   Мою без сожаленья
в слои души Моей резцов вонзая сталь.

Процесс идёт, на миг не прерываясь,
Судьба строгает, пилит и сверлит,
художники толпой, счастливо улыбаясь,
мазнуть Меня стремятся, но свербит

шальная мысль во Мне: "А для чего все муки?"
И эта мысль Моя, во сне и наяву
Меня терзавшая, конечно не от скуки
вопрос поставила : "А для чего живу?

Да и живу ли?" - Сердцем проникая
вовнутрь себя, за слоем видя слой
души своей, матрёшку вспоминая,
наполнился  Я грустью и тоской.

Я - маска! Оболочка истукана,
пустое место, чёрная дыра,
куда Вселенная  ввергаясь беспрестанно,
Навеки исчезает в Никуда,

Тогда в чём смысл Моего рожденья?
Зачем Вселенная, отставив все дела,
Меня любя растила, если тленье
перечеркнёт всё это навсегда?

Вдруг в мраке, бесконечно безнадёжном,
Меня объявшем липкой чернотой,
однажды Я сознанием безбожным
увидел пламя Искорки Святой.

И пламя вспыхнуло Огнём неугасимым
мрак разогнав в душе Моей навек,
и сделало Меня духовно сильным -
Я понял, что такое Человек.

Я - Линза Мира. Духом прозревая,
увидел Я, как преломляясь, сквозь Меня
Вселенная струится, расцветая
букетом жизни, счастья и огня.

Я - Фильтр Мира. Сквозь себя фильтруя
Вселенной боль и ненависти грязь,
в   них задохнусь Я - и тогда умру Я,
к Отцу Святому в Духе возносясь.

Я - Миру Свет. Блуждающий в темнице
ко Мне придя, увидит, кто он есть,
и жар любви Моей, сияющий зарницей
сожжёт дотла и злость его, и спесь...


Но это в идеале, а пока что
я  вижу сам возможности свои -
и фильтр плохой, и линза мутновата,
свет тусклый, и возможности любви

убогие... Но, духом возрастая,
гордыню с завистью испепелив в Огне,
я вижу, как яснее проступает
Святого лик, таящийся во мне.

Ведь тот Святой, не дрогнув жизнь отдавший
греха во искупленье моего,
воскрес в душе моей - животворящий
Любви Источник и Огонь Его.

И стал Святой тот идеальным эталоном,
и жизнь свою сверяя как часы,
с судьбой Его, я по Его законам
стремился жить, и чуткие весы

центризма моего,  дрожащей стрелкой
упрямо упиравшиеся в ЭГО,
качнувшись над приставкой этой мелкой,
остановились над приставкой БОГО...