Анри де Ренье -1864-1936-

Стансы

Своим тонким шипом Роза нежно задела
Твою руку и светлых волос твоих шелк.
Привела тебя жизнь ввысь на холм этот белый,
Потому что по утренним тропам ты шел.

Так входи: ждет очаг, двери настежь раскрыты,
Эти белые стены хранят от забот.
О как густо они виноградом увиты!
Так входи: дом готов и давно тебя ждет.

Но тот ласковый дом, обращенный к востоку,
Мгле вечерней и ночи равно будет рад.
Мак, рожденный зарей, отцветет одиноко;
Заалеет зеленый еще виноград.

Ты увидишь в крови гиацинты, левкои;
Ведь идешь ты на встречу вечерней зари.
Так укройся же в эту обитель покоя
И тяжелую дверь за собой затвори.

Но а если покинешь ты холм тот весенний,
Куда жизнь ранним утром тебя привела,
То колючий кустарник зловещею тенью
Вдруг метнется к тебе и пронзит, как игла.

И в тревожной ночи будет ветер яриться
И бродить по дорогам, о бедах трубя,
И заглянет в глаза твои черная птица,
И тяжелые когти вопьются в тебя.



VIA

Когда земля черна и в серебре потоки,
И гибнет розы куст в когтях ветров жестоких,
Таинственной  души теряя аромат,
И тяжко лепестки в ночи кровоточат.
Тогда иди. Слеза застыла на щеке,
И, словно острова в серебряной реке,
Густые тростники всплывают из пучины.
Сплетает их вода в зеленые корзины,
И в жалобах ее рыдания слышны
О том, что не вернуть уплывшей вдаль волны.
Стирает Время медь и мрамор величавый,
И роза клонится в агонии кровавой.
О путник! Поцелуй пунцовый этот рот!
Так долго ждать в ночи, пока заря взойдет.
Колючий, горький  ветр стенает у порога.
Иди! Но труден путь и далека дорога.
Терновник жалит грудь, кругом шипенье змей.
Но если должен ты до утренних лучей
Уйти, тогда проси, чтоб отсветы любви
Несли крылатые сандалии твои,
И, освещая путь свой звездною рукой,
Неугасимый свет держи перед собой.



Сон

Сухие простыни сияют белизной,
И запах сладостный росы и трав густых
Доносится с полян. Вечерний лес затих,
А луг еще хранит тот аромат живой.

До вечера весь дом расцвечен был игрой
Блуждающих теней и нитей золотых
От радужных цветов. Ты  в снах увидишь их.
Ждут сумерки и ночь. Глаза скорей закрой.

Ты спишь. И сонный взгляд твоих очей так пуст.
И все же ты взгляни, как пышной розы куст
Негаданно расцвел там  на поляне спящей.

Так сладко дышишь ты, и безмятежен сон.
Я словно слышу шум и трепет тьмы звенящей,
И мрак вокруг тебя весною напоен.



Опьянение

Я от источника иду, ты – от фонтана.
С тобой мы встретились на тропке утром рано,
Где розы и кусты терновника цветут.
Я медный нес кувшин, ты – глиняный сосуд,
Его наполнила ты влагой серебристой,
Чуть тронув бережно рукою куст душистый,
Увивший розами столб деревенский тот,
В чьей сени день за днем струится и поет
Поток медлительный, пленительно певучий.
А я под стражею терновника колючей,
Безжалостно шипы вонзающей мне в грудь,
Хрусталь тяжелых вод пытаюсь зачерпнуть.
Но что терновый куст и что куст розы алой?!
О если б  ярче ты, о солнце, запылало
На меди амфоры, на желтой глине, их
Осыпав брызгами потоков золотых!
Ведь наша жизнь всегда наполнена до края.
Её обилие двойное нам вливает
В уста божественной прохлады светлый хмель.
Бок о бок так любовь двойная ночь и день
Уходит по песку, пока в прибрежной пене
Останется лишь след одной забытой тени.



Танец

Танцуешь ты... В лесу печален светлый вечер,
Где стройный кипарис и сосны, словно свечи,
И лишь они одни зеленый свой наряд
Среди берез, осин и ясеней хранят.
А осень рдяная неслышными перстами
Уже зажгла в листве пурпуровое пламя.
Танцуешь ты... И  вот, вот показалось мне,
Что лето знойное в дремотном полусне
Лениво нежится, когда, воздевши руки,
Ты словно ловишь сна исчезнувшего звуки
И нежных уст его то ль сладость, то ль печаль,
Что ветру вслед плывет в синеющую даль...
Танцуешь плавно ты или летишь, как птица,
Ты вечно ищешь то, что вдаль всегда стремится.
Но осень уж пришла, и зелен кипарис...
Кружась устало, ты все ждешь, чтоб полились
Напевы флейты вновь... Но вот в руках моих
Она молчит, а ты, вся в бликах золотых,
Застыла... И листвы пурпуровое пламя
Касается тебя неслышными перстами.