Только Родины ради... разговор Сергия Радонежского

                18июля и 8 ОКТЯБРЯ - дни ПАМЯТИ СЕРГИЯ РАДОНЕЖСКОГО
 Только Родины ради...
   
Он на лавке сидел и спокойно молчал               
А по горнице  из угла в угол               
Перед ним князь Олег всё ходил, обличал,         
Порой  гневно, сердито и грубо.               

«Да, пусть плачет Москва! Но сейчас мы сильней! 
И явился за миром ты зря!               
Не позволю обидеть рязанских людей!               
Это наша сегодня  заря!               

Приезжали Мороз, Свибл, Семён  Жеребец.         
Много видел вельмож я у ног.               
Но терпению всё ж наступает конец!               
И я мира не дам  всё  равно!       

А теперь и тебя вот прислали,  монах.               
Видно, верят в тебя  москвичи!               
Много горя  Рязань повидала в веках.               
Помолчи же, монах,  помолчи! 

Сколько раз прикрывала  Рязань собой  Русь,            
Утопая в слезах и крови!               
Сколько раз мы горели – считать не берусь!               
Этот город достоин  любви!      

Ты помысли же, старец, взгляни на поля,               
На наши  цветущие  нивы!               
Сколь прекрасна,  добра,  плодовита  земля!          
Мужи  храбры, а  жены красивы!   

Сколь упорен народ, что из пепла  встаёт,               
Поднимается  снова и снова!               
А теперь не татары – Москва  к нам идёт,               
Воевать с нами, грабить готова! 

Приходилось ли видеть, игумен, тебе               
(Это трудно постигнуть умом!),               
Как  твоей насмехаясь великой беде,               
Москвичи  разоряют твой дом?»       

Сергий поднял глаза и ответил вдруг: «Да.               
Москвичи разорили Ростов               
И мой дом.  Я  был отроком  малым тогда»               
Олег вздрогнул от сказанных слов.   

«Перебрались поэтому в Радонеж мы               
Мой отец из великих бояр.               
Приходилось тогда всё нам  делать самим.               
Отец  сломлен был, болен и стар.      

Корчевать пришлось  лес,  землю нашу пахать,             
Дом рубить, шить и лапти плести,               
Сеять,  рыбу ловить,  урожай убирать…               
И с молитвою крест свой  нести»   

«Значит, вот ты  каков!  Здесь у нас на Оке               
 Стал смиренье великое славить.               
 И ударят вдруг если по правой щеке,               
 То и  левую  надо подставить?               

 Но у нас же с Москвой  договор по любви               
 Заключён был в былые  года.               
 Я, как братьям, им  верил.  Они же смогли               
 Всё забыть,  растоптать навсегда.      

 И теперь на Рязань совершили набег               
 Не татары – московская  рать.               
 Как тебя  предаёт  близкий твой человек,               
 Приходилось ли,  старец,  познать?»      

Сергий  поднял  глаза и ответил вновь: «Да.               
То мой  старший любимый  брат был,               
Тот, кого я  всегда все  былые  года               
За отца и учителя  чтил.               

Я ушел из обители снова в леса,               
Ничего не сказав никому.               
Через годы опять я вернулся назад.               
Алексий  попросил.  Потому.    

Да и братия тоже  соборно звала.               
Брат же мой сам  уйти порешил.               
Я  остаться молил, чтоб владыка все  зла               
Ссоре  братьев не радостен был». 

«Если ж я не таков?  Если просто изгой?
И обида по жизни  ведёт?»
«Нет,  Христово  крещенье принявши, любой,
Каждый  русич свет в сердце несёт               

Но не все это помнят.  По  то и грешат.
Только  Божия искра в груди
Всё  равно нас  ведёт и даст вольно дышать
И увидеть,  что свет  впереди.               

Не по слабости сил человеческих, нет,
Не из трусости, прямо скажу,
И не ради корысти  уже много лет
Я московскому  князю служу».    

«А почто же?» – Олег удивлённо спросил
«Только ради  родимой земли.
Только Родины  ради.  Дай,  Господи,  сил,
Чтобы  вынести  всё  мы смогли!      
При бескрайностях наших, при стужах зимы
Лишь в соборном  согласье  племён
Лишь при власти единой сильны будем  мы
И  пройдём через толщу  времён.      

«Аще  царство  на  ся  разделится,  тогда
Все изгибнем и не устоим»
И  завет  этот помнить нам  надо всегда
И  потомкам  оставить своим».   

«Значит так:  серебром  Новгородской  казны,
Униженьем  великой  Твери,
Мы  Ростовом,  Рязанскою кровью  должны
Заплатить за  единство земли?      

Почему же столицей  должна  стать Москва?
А не  Суздаль?  Не  Нижний?  Не  Тверь?
Не  Рязань, наконец?  Или то  шаг  назад?»
«Да,  конечно,  ты  только поверь:               

Если выиграешь ты  вдруг  эту  войну,
То  опять лет на  двести разброд.
А  потом собирать вновь  придётся  страну.
Только счастлив ли  будет народ?               

Искушение  враг человечий  тебе
Посылает вот этой  войной.
То-то  радость  татарам и немцам,  Литве,
Что  сражаемся  мы  меж  собой!»            

«За  единство должны  заплатить мы  ещё?
Значит, мнишь ты, что позже,  в веках          
Там  величьем державы  окупится всё? 
И  потомки нас  вспомнят,  монах?»               

Сергий поднял глаза и ответил вновь: «Да.
Вижу Родину  сильной,  большой.
Вижу  выход к морям, и как  тянутся к нам
Много разных  народов  душой.          

Через  толщу  времён  я смотреть не берусь,
Но тебе обещаю:  пока
Православие  живо,  жива  будет  Русь!
Будет это всё, князь, на  века».   
 
И  расправив  широкий свой  пояс,  Олег
Бросил шитые  шелком  концы,
Как  обрывки  обид на московский  набег,
Как  сомненья  свои:  «Да,  отцы               

Завещали  беречь  землю русскую  нам.
И  во  имя  грядущих времён,
Ты  уверен,  победу я  просто отдам…
А  потомки...  не вспомнят  имён…               

Призываешь ты к этому,  старец,  сейчас?»
«То  Господь призывает,  не я!»
«Хорошо.  Значит, пробил и мой звёздный  час.
И  зависит  судьба  от  меня.         

Если ж Русь  через тысячу  лет (как узнать?)
Распадётся  вдруг снова,  тогда
Обещаешь ли, старец, из  гроба  ты  встать
И  скрепить её  вновь  навсегда?»      

«Обещаю, что Родины ради судьбы
На  подвиги в  далёких веках
Отречения  подвиг и подвиг  борьбы 
Призывать будет даже мой прах»               

И  с  Москвою  Олег  подписал  вечный  мир,
А  ещё  через несколько лет
На  московской  княжне он и  сына  женил,
Выполняя тем  данный  обет.
      

На фото икона Сергия Радонежского.

   ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
   Через 2 года после Куликовской битвы татарский хан Тахтомыш вновь пошёл на Москву. Одержавшие победу русичи, никак не ждали нового нападения. Стоял июнь. Все воины княжеской дружины, да и многие бояре разъехались по своим деревням на сенокос и другие полевые работы. В Москве оставались лишь несколько бояр,  да  князь Дмитрий Донской, жена которого только что родила ему сына.
Получив известие о приближении Тахтомыша, Дмитрий бросился в Переяславль, в надежде хотя бы там собрать войско для отражения удара. Город и семью он оставил на митропролита. Но Тахтомыш шел слишком быстро. Митрополит с княгиней Евдокией, малыми детьми и боярами успел выехать из Москвы. В городе осталась одна чернь. Татары обманом и с помощью предательства вошли в Москву и сожгли её (сгорела и уникальная библиотека, собранная святителем Алексием). Узнав, что из Серпухова вышел с дружиной герой Куликовской битвы двоюродный брат Дмитрия Донского Владимир Андреевич, татары спешно покинули Москву и по дороге разорили всё Московское княжество, а многих людей угнали в плен.
Вернувшийся Дмитрий вынужден был отправить татарам своего старшего двенадцатилетнего сына (будущего Василия – I). Так в те времена было принято. Когда через год попытался вернуть сына на родину, то от Дмитрия потребовали дань очень большого размера. В разорённом княжестве и сожженной Москве собрать её не удалось. Дмитрий просил в долг, но не добился помощи и решил идти на Рязань (это княжество татары в этот раз не тронули, там был хороший урожай и много другого богатства).
    Однако, несправедливая война с Рязанским княжеством не давала никакого результата. Она превратилась в партизанскую войну. Войска москвичей громили мелкими группами. И без того ослабленная Москва терпела одно поражение за другим. В конечном итоге Дмитрий сдался и стал просить мира с Рязанью. Но обозлённый Рязанский князь Олег не соглашался на заключение мира. Дмитрий отправлял к нему одно посольство за другим – всё безрезультатно. Тогда Дмитрий Донской обратился к прославленному уже немолодому игумену Троицкой обители Сергию Радонежскому. Сергий взял с Дмитрия клятву никогда больше не воевать с Рязанью. И после этого отправился к Олегу.
       • На момент описываемых событий Дмитрию около 30 лет, Олегу – лет 40,
         а Сергию уже больше 60.
       • Василий Дмитриевич был в татарском плену до 16 лет. Затем бежал вместе со
         своими слугами домой через Польшу, где и познакомился со своей будущей женой
         Софьей.

   Более подробно можно прочесть об этих событиях в книге Балашова "Похвала Сергию" или в житиях святых.