Московская осенняя ночь

Я просыпаюсь от воя сирены и шума капели... –
                ночь за окошком, темно, не пристало вставать.
Мысли пока ещё сонные всё же поют а капелла,
                но не дают мне заснуть – поминаю я ихнюю мать...

Вой – переливами, как соловьиные трели – терзает,
                кажется лучше, угнали б машину скорей и молчок...
В этот момент раздаются поистине крики тарзаньи,
                видно хозяин на улицу выскочил, вот дурачок!

Вой прекратился, послышался звон разбиваемых стёкол –
               уличный мат зазвучал с тем, что был в голове, в унисон...
Если бы были они в этот миг от меня недалёко,
            бросил бы сверху на них что-нибудь я за прерванный сон!

Вот, наконец, и на улице вновь стало тихо как ночью,
                сон постепенно назад возвращается липкий как мёд,
кажется, будто сознание мысли просеет над ночвой,
                всё, что ненужно ему тут же пустит немедля вразмёт...

Только мой разум стал молкнуть в объятьях безумных Морфея,
                но милицейской сирены услышал отчётливый рёв –
мысли смешались тотчас, развалились слова на морфемы,
                рухнуло всё и свалилось в глубокий и призрачный ров...

Утром я вышел взглянуть, что случилось внизу под балконом –
               прям посреди красовался сожжённый дотла «Мерседес»:
муж, потерпев от жены пораженье на фронте альковном,
           счёты с любовником ейным сводил как безумный, балбес!

03.10.2009

ночва – неглубокое корытце, на котором просеивают крупу, сдувая легкий сор