22 июня 1941 года

Речка, луг, огороды, большие деревья,
Сотня горе-домов, на горе на жаре.
Тишина... Чуть расслабившись, дремлет деревня,
Сделав десять и тысячу дел на заре.

Птичий хор так упорно пытается спеться,
Что порою слышна только дрожь голосов... 
Жребий пал на злодейство, и кончится детство
Для  птенцов, обречённых расти без отцов.

У пруда, что зацвёл и смирился с плотиной,
Жмётся сад-беспризорник к забору из дыр.
Этот день был всегда самый лучший и длинный
Для мальчишеских битв и девчоночьих игр.

Вьётся тонкой позёмкой туман над водою.
Ожерелья росы на траве и цветах.
Всё блаженство и мудрость земного покоя
Открывается в чистых рассветных часах.

Разливается песня на дальних покосах,
Как река,  ручейками втекая туда,
Где дома озаряются лицами взрослых,
Приобщённых к священным обрядам труда.

И тревога во взглядах ещё не проснулась,
И сердцам незнаком горький привкус беды,
И ещё ни полей, ни небес не коснулось
Ледяное дыханье идущей войны.