Звезда в надире

Когда засыпает ветер
и зима становится внутренностью стеклянного шара,
где какие-то белые хлопья лежат так тихо, невинно,
словно и не было – ни в Москве, ни в Лондоне – никогда никакого пожара,
не случалось чумы в Венеции, а страшные маски птичьи –
просто странные монстры, сошедшие с Босха картины...
И, когда засыпает ветер,
а прозрачный короткий вечер стекает на плоскости тротуаров,
опусти вверх глаза, как если бы Земля тебе не мешала:
там, в надире – звезда, что только тебе одному светит.

И ты, выходя под дождь
из какого-нибудь напичканного кольцами ювелирного магазина,
где-то в районе Сан Марко, Старого Арбата или Пикадилли,
удивляешься: столько колец, столько, столько!
Кому они все необходимы?!
Словно сделали их гномы, гоблины или тролли –
по одним им понятным причинам, – сделали и забыли...
Так вот, выходя под дождь,
но вспомнив зачем-то об этой звезде в надире,
понимаешь – внезапно, неумолимо, –
что для неё для одной живёшь.

Поднимая очередное звено
– (а какой в этом смысл, если часто не знаешь даже, где середина?..) –
находясь в середине мира, равноудалённой от конца света и его начала,
причём оба они – просто события, которые вообще ничего не означают,
никакого отношения не имеющие ко времени, к его младенчеству и сединам,
ловишь себя на том, что думаешь о ней – снова и снова,
днями, ночами, непрестанно...
Ощущая друг друга – ты в этом подлунном мире,
а она – где-то там, где потоки невидимых жёстких излучений и чёрные дыры,
даже не в уголке твоего экрана, даже вовсе не на экране,
но всегда и везде оставаясь звездой, что сияет тебе одному в надире...
Итак, поднимая очередное звено
и не делая ни малейшей попытки что-то менять, решать или строить планы,
знаете оба – зависимо, независимо, беспричинно,
без тени сомнения, бессознательно, постоянно, –
что ты и она – ОДНО.